Облава

Проснувшись, я раздвинул шторы и посмотрел в окно, но ни чего толком рассмотреть не смог. На стекле намороженный слой льда, скрывал всякую возможность, что ни будь увидеть через него. Вот это да, подумал я, еще вчера вечером стекло было чисто, и сквозь него  был виден наш двор покрытый снегом. Пока жена готовила завтрак, я, накинув на себя полушубок, решил выйти во двор и посмотреть, что там происходит, с погодой.  Открыв входную дверь, я поразился, ступени крыльца и само крыльцо было во льду. Слой льда был не большой, но все же это был лед, скорее ледяная корка, снег лежавший на земле тоже был весь покрыт ледяной коркой. « Да, дела: - Промолвил я, и, взяв из коридора  „ Ледолом“, начал осторожно освобождать крыльцо ото льда. Что из себя, представлял „ Ледолом“ или „ Ледоруб“, как мы его еще называли, вам, возможно, не знакомо это понятие, я сейчас объясню. К старому, отслужившему свой срок в рубке дров топору, я приваривал металлический прут диаметром четырнадцать, или шестнадцать миллиметров, метра полтора длинной и получался удобный инструмент для скалывания льда. Освободив крыльцо ото льда, я принялся очищать дорожки ведущие к сараям. Дело уже близилось к концу, когда я услышал шум подъезжающего автомобиля к моему двору, а затем увидел и сам автомобиль. Это был рабочий автобус, принадлежавший не далеко находившемуся от нашего поселка совхозу. Этот автобус развозил рабочих по отдаленным от совхоза участкам работ. Я прекратил работу и стал ждать, что же произойдет дальше. Дверь автобуса отворилась, и из него вышел мой коллега по охоте, председатель общества охотников и рыбаков, уже мною названного совхоза, Владимир Крабов, или как мы его еще называли Степаныч. Чудеса, да и только, подумал я про себя, ночной  дождь, гололед, а теперь еще Степаныч, что же случилось? Но я не стал расспрашивать его, коль уж человек приехал, значит,  привели его ко мне дела, о которых он сам расскажет. « Здравствуй Петрович: - поздоровался Крабов. В то время мне было всего двадцать три года не больше, но имя Петрович за мной укрепилось прочно, дело в том, что я в то золотое время работал в нашей  школе в качестве преподавателя физкультуры и пения, к тому же меня вскоре избрали председателем  общества охотников и рыбаков. Ученики школы естественно называли меня по имени отчеству, а жители поселка, в основном охотники и рыбаки называли меня просто по отчеству Петрович. Естественно это немного льстило моему самолюбию, да и сами понимаете в двадцать три года, наверное, любой из нас представлял себя хотя бы раз, этаким, наполеончиком. Но я думаю, что такие небольшие заблуждения молодости надо прощать, а в отдельных случаях даже поощрять. Чтобы пробудить в неуверенном молодом человеке тягу к нормальной жизни, и стремление к действию. Но я немного отвлекся. « Здравствуй, здравствуй Степаныч, ты как раз вовремя, проходи в дом, позавтракаешь со мной, чай уже готов». « Спасибо за приглашение: - Ответил Владимир, - Но я думаю, что тебе чай придется пить в дороге из термоса». « Так в чем же дело? – Дело в том, что сегодняшней ночью волки устроили разбой, зарезали семнадцать овец да еще двух лошадей, и что интересно в разных местах. Меня поднял с постели председатель совхоза, и попросил принять какие ни будь меры в отношении серых разбойников. – Послушай, перебил я его, ты посмотри, что вокруг творится, все покрыто льдом, как же мы сможем что-то сделать? Когда по нему ни то, что ходить, а даже стоять тяжело, ноги разъезжаются».- Ни чего страшного: - Ответил Крабов, - На колеса автобуса, мы, надели цепи, с этим проблем нет, еще нас будет сопровождать трактор „ Кировец“ с ножом, тому все равно лед или снег, будет пробивать дорогу, если это нужно. А в степи по снежному насту, можно свободно передвигаться корка льда там не такая толстая. Ты обзвони своих охотников, кто свободен сегодня и кто сможет принять участие в сегодняшней охоте, пусть снаряжаются, мы заедим за ними. Мои уже через час будут нас ждать на машинном совхозном дворе». – Ну, что же, хорошо, - промолвил я. – Заходи, хоть ты успеешь выпить чашку чая, пока я буду обзванивать охотников и сам собираться». И, мы вошли в дом. Стол для завтрака был уже накрыт, и на который я взглянул не без сожаления, а сожалеть было о чем. Жена напекла блинов и они, масляно поблескивая, дразнили меня. Я сглотнул слюну, и взялся за телефонную трубку, предварительно попросив жену, напоить Степаныча чаем, а мне собрать, что ни будь поесть в дороге. Обзвонив охотников и выяснив, кто сможет принять участие в сегодняшней охоте, я стал собираться сам. Сборы мои были не долги. Положив в рюкзак белый маскхалат, патронташ, а так же термос с чаем и пакет с едой, я взял ружье и мы вышли из дома. Мой охотничий пес, увидев меня с ружьем, засуетился и радостно залаял. Но мне пришлось разочаровать его. « Послушай Биф, тебе сегодня нельзя с нами, дичь не твоего размера, ты останешься дома». И, видя, что я не снимаю с него ошейника, и не спускаю с поводка, на котором он сидел, обидчиво заскулил, укоризненно глядя на меня своими темными глазами. Биф, был воспитан на пернатую дичь, и брать его с собой не было ни какого смысла. Собака, являла собой помесь Ирландского сеттера и нашей Русской легавой, какие крови она еще имела в своей родословной я не выяснял, для меня это было не столь важно. Собака была на вид красива собой, и что самое главное отлично работала по пернатой дичи, чем  я был весьма доволен. Мы сели в автобус, водитель автобуса спросил: - Куда ехать? – На что, я ему ответил, - Подъезжай к продуктовому магазину, люди должны уже собраться». Возле магазина нас ждали пятеро охотников, остальные не смогли составить нам компанию, но, я был рад, что и этих удалось заполучить. Они сели в автобус, и приветствуя нас, кто-то спросил: - Мол, что за причина, заставившая их собраться всех вместе, в этот ранний, субботний час. Я ответил: -  Как я вам уже говорил, предстоит охота на волков, а все подробности о ней вам расскажет Степаныч, когда заберем совхозных охотников». « Опять что-то натворили серые разбойники, - Произнес Виктор Гонец. –  Да опять, - ответил Крабов, Но потерпите немного, заберем моих охотников, и, я, чтобы не повторяться расскажу всем,  в чем тут дело». Мужики, усевшись на сидения автобуса, закурили, и завязалась обычная в таких случаях беседа, естественно об охоте, о том, кто и как стрелял волков и вообще о встречах с ними. Три километра разделявшие наш поселок от совхоза, за разговорами не заметно пролетели и, подъехав к машинному двору, мы увидели с десяток поджидающих нас охотников, которые тут же заняли места в автобусе. Подождав, пока все усядутся, Крабов сказал: - Сейчас мы отправимся на вторую базу, там сегодня ночью похозяйничали волки, они порвали  семнадцать овец, и там же на месте составим план действий. За нами будет следовать трактор „ Кировец“ с ножом, и если потребуется, он будет идти впереди, и побивать дорогу». Автобус тронулся, возобновился прерванный разговор, но уже с новыми собеседниками. Автобус ехал в направление второй базы, дорога уже была свободна ото льда, и мы ехали, можно сказать, с нормальной скоростью для этого времени года, километров сорок, пятьдесят в час. Степь лежавшая по бокам дороги и покрытая ледяной коркой, отражала миллионами зеркал то появлявшееся, то исчезающее за облаками солнце. В салоне автобуса разговор велся о предстоящей охоте и о капризах погоды, в частности разбирался случай со вчерашним ночным дождем, и это в середине декабря. Дождь среди зимы, такой казус частенько случался у нас в Оренбургской области. Резкое потепление, дождь, а потом опять все схватывало морозом. Передвигаться по такому ледяному насту было совершенно не возможно. Люди опаздывали на работу, если вообще могли добраться до нее, а в школе на этот промежуток времени отменяли занятия, не обходилось, конечно же, и без травм. Это было бедствие не только для людей, но в большей мере доставалось домашним и диким животным. Я смотрел в окно на меняющийся перед моими глазами пейзаж, привычный для меня с самого детства, но сейчас он выглядел можно сказать просто таки фантастично. Все, буквально все было покрыто ледяной коркой, кусты тальника, редкие деревца, встречавшиеся на нашем пути, сухой куст перекати-поле, застывший непривычно на одном месте все было украшено свисающими сосульками. И можно было представить себе, как они, задевая друг за друга при небольших порывах ветра, мелодично позванивали. Создавалось впечатление того, что все это покрытое льдом и уже не живое, останется в таком положении вечно, что так оно было всегда. Кто-то громко произнес: - Подъезжаем». И я оторвался от своих дум. Часы на моей руке показывали двенадцатый час дня, морозец уже немного отпустил и стих, хотя и не совсем ветер. Мы подъехали к базам, на снегу возле одной из кошар лежали трупы овец, зарезанные волками. Рядом с ними стояло несколько о чем-то беседующих людей, это были пастухи, зоотехник и главный ветеринар совхоза. Мы вышли из автобуса и стали расспрашивать пастухов, как это все произошло. Серикпай пожилой, усатый казах рассказал нам вкратце, как это было. « С вечера подул южный ветер и принес с собою оттепель, а вместе с тем  и дождевые тучи, часов в девять вечера начался дождь, Серикпай обошел вокруг кошары, и, убедившись, что все в порядке, пошел домой спать. Выпив чаю, и плотно отужинав, он лег в кровать и заснул. Среди ночи его поднял на ноги не прекращающийся лай его собаки. Он полуодетый выскочил в коридор, сорвав со стены старую одностволку, и открыл дверь. Дверь у нас в степных районах открываются вовнутрь, с чем это связанно, зимы у нас бывают столь снежные, что снег ложится вровень с крышами. И если двери будут открываться наружу, то возникает множество проблем и люди, живущие в таком доме, могут быть просто заперты  за ночь выпавшим и слежавшимся снегом. Серикпай  открыв двери, и отскочил в сторону,  от свалившегося неожиданно под его ноги пса, Серикпай в сердцах пнул его и выскочил во двор. Шел холодный дождь, свистел порывами налетавший ветер, а с кошары неслось взбаламошеное блеяние потревоженных кем-то овец. О том, что в кошару проникли волки, Серикпай больше не сомневался, он взвел курок ружья и выстрелил в воздух, разломив ружье, он дослал новый патрон в патронник  и уже на бегу выстрелил вновь. Калитка, закрывавшая кошару на ночь, лежала на земле, овцы вбежавшие из кошары, как ошалелые, носились внутри изгороди, окружавшую кошару. Серикпай выстрелил еще раз и увидел, как несколько волков перепрыгнув изгородь, скрылись в ночной темноте, в шуме не прекращающегося дождя и завывания ветра. Он вошел в изгородь и загнал еще не успокоившихся овец в кошару и плотно закрыл ее уже на большие ворота. А на земле осталось лежать семнадцать зарезанных волками овец, с собой они не успели ни чего унести. Загоняя отару в кошару, Серикпай пересчитал овец. « Вот так было дело: - Закончил он свой короткий рассказ. « Но, почему же большие ворота не были закрыты? – Задал законный вопрос Крабов. « Я уже говорил: - Открыл снова рот Серикпай, – С вечера началась оттепель и, чтобы овцы в кошаре имели доступ свежего воздуха, я оставил кошару прикрытой лишь на калитку». Калитка представляла собой плотный щит из сбитых  толщиной в двадцать миллиметров досок, это был правильный прямоугольник, высотой в полтора метра и имел в ширину два метра. Днем ворота кошары не закрывались, а перекрывались этим щитом, оставляя в верхней части проема дверей доступ свежего воздуха в кошару. И по случаю оттепели Серикпай решил оставить кошару прикрытой лишь на калитку, как это не раз практиковалось раньше. Винить его собственно было не в чем. Да, и кто мог подумать, что именно в эту погоду, волки нанесут сюда свой кровавый визит, да к тому же собаки рядом.
«Кстати, куда они подевались окаянные? - Серекпай в сердцах сплюнул,
Кормишь, кормишь их, а, от них толку мало, как увидят волка, так сразу поджимают хвост. Пошел вон! Закричал он, на крутившегося у его ног пса». « Ну ладно тебе, - Промолвил Крабов: - Что случилось, то случилось, откуда пришли волки? Наши или проходящие? Скорее всего, наши волки: - Ответил Серикпай. – У третей базы, по весне в густых, непроходимых талах у  реки, мои друзья, наблюдали волчицу с выводком, но, до сей поры, все было тихо. Видать подросли стервецы, теперь зубы пробуют». Мы вошли в автобус и стали держать совет, как поступить дальше. До третей базы было еще километров двенадцать – четырнадцать, решили ехать на место предполагаемой дневной лежки волков, и, расставив стрелков по номерам, оцепив кусты, выгнать на них весь выводок, если он находился там. А, время, время летело, зимний день короток, не успеет, как следует рассвести, как начинает уже смеркаться. Добравшись до предполагаемого места облавы, мы поняли, что сегодня нам не удастся ее осуществить. « Что будем делать? – Спросил я Крабова. – Я думаю, что мы сейчас обложим тальник вокруг флажками, которые лежат у нас в автобусе, до утра они не выйдут из него, если они там есть. А, утром устроим облаву по всем правилам. – Решение правильное: - Поддержал я. – Ну, а, как с ночевкой?» « Об этом не волнуйся, я договорюсь с директором совхоза: - Сказал Крабов. Охотники разошлись в разные стороны, охватывая тальник со всех сторон так, чтобы с него были видны все выходы и входы, а, мы со Степанычем и еще двое охотников помогавшие нам, тянули тонкий, капроновый шнур, с нашитыми на него красными флажками, привязывая шнур прямо к кустам. Уже почти стемнело, когда мы замкнули круг, и завязали последний узел. « На сегодня все, ни кто, ни чего не видел? – Задал вопрос Крабов». « Нет, из тальника ни кто не вышел, если они есть,  то они там внутри: - Сказал Славка Гросвальд. В этом месте река, после глубокого и широкого плеса, неожиданно заканчивалась сужением, и река была разделена на несколько узких каналов, которые можно было просто перепрыгнуть. И вся эта часть, шириной в тридцать и длинной в триста пятьдесят метров, была покрыта сплошными не проходимыми зарослями тал перемешанных с камышом. В этом уютном и тихом местечке, устроила старая волчица по весне логово, когда сошло половодье. Все лето у реки на выпасах находился гурт крупнорогатого скота и отара овец, и именно там, не далеко от волчьего логова. Но от пастухов не слышно было жалоб на волков живших в соседстве с отарами буквально в ста метрах. Волк хотя и безжалостный хищник, но возле своего логова, я имею в виду, в приделах двух трех километровой зоне от логова, ни кого не трогает, если нет угрозы его жизненным интересам. И, чтобы не привлечь к своему потомству самого главного своего врага человека. Закончив обкладывать флажками тальник, мы сели в автобус и поехали в сторону третьей базы. На третей базе находилось несколько жилых строений, принадлежавших совхозу. Один дом был отведен под общежитие, в котором время от времени проживали командировочные рабочие. Бывали здесь студенты сельскохозяйственных  техникумов и институтов приезжавшие на практику, городские шофера и комбайнеры, прибывшие с заводов и фабрик для помощи в уборке урожая по осени. Сейчас это здание пустовало, возле него и остановился наш автобус.
« Мужики, посидите немного, я поговорю с директором по телефону, нас здесь накормят, переночуем в общежитии, а с утра закончим охоту». На что мы все согласились. Не прошло и пол часа, как все было улажено. В доме во всю гудела печь, нагнетая тепло в давно не отапливаемое помещение. В котле кипела свежая баранина, а вокруг стола на кухне суетились две казашки, жены пастухов, готовя ужин для неожиданных гостей. Не поскупился директор и на угощение, выделив на каждого охотника по пол бутылки водки, которой естественно все были рады, и которая, как говорится, была к случаю. За разговорами наш ужин затянулся, но и такой длинный ужин заканчивается, разобравши постели, мы улеглись в кровати. Кое-кто из мужиков еще покуривал, а, кто сразу же захрапел. Я лежал и не мог еще заснуть, в голове бродили разные мысли, как обычно одна мысль набегала на другую теснила ее, и тут же, в след за ней, сама исчезала, вытесненная новой набежавшей. Я их не старался упорядочить их, желая лишь одного быстрее уснуть. Из дальнего угла комнаты до меня доносился едва внятный говор, я прислушался, дед Кузьма рассказывал молодым мужикам о своей охоте на волка. « Это было после войны: - Слышался голос деда Кузьмы, - Мужиков в деревне было не очень много, а охотников среди них, и того меньше, волков же развелось тьма – тьмущая. Летом еще куда не шло, а зимой они наглели и по ночам заходили даже в деревню, деревенские собаки прятались по конурам, а некоторые хозяева закрывали своих собак в сарай вместе с домашним скотом. Людям по ночам и то ходить страшно было. Однажды, как-то я приметил, что волки заходили в на окраину деревни со стороны сеновала, в поисках поживы. Дня три я каждый день осматривал местность возле сеновала, и каждый раз обнаруживал свежие волчьи следы, убедившись в том, что волки регулярно посещают нашу деревню, решил устроить им засаду на сеновале не вдалеке от места их прохождения. У меня имелась тогда старая, но еще в хорошем рабочем состоянии, двух ствольная тулочка. Зарядив патроны крупной картечью, и набил ими патронташ. И, чтобы не скучно одному было коротать ночь, я решил взять с собою племянника, шестнадцати летнего увальня, которого я не раз брал уже с собой на охоту по зайцам. Я дождался лунной ночи и мы, с племянником отправились на сеновал. Выбрали стог сена, находившийся не далеко от места предполагаемого прохождения волков, и хорошо устроившись в стогу, стали ждать. Ночь была тиха, луна набрала полную силу и освещала уснувшую деревню и кажущуюся пустой степь. Морозец был градусов пятнадцать – восемнадцать. Мы были хорошо одеты, поверх стеганых фуфаек, одеты на нас были еще полушубки, да, и внутри копны мы чувствовали себя отлично. Луна продолжала свое незаметное скольжение по небосводу, ночь звенела тишиной, деревня в полнейшей темноте, и лишь блики луны на стеклах уснувших домов, выдавали ее присутствие. Время тянулось медленно, как всегда в таких случаях, я наблюдал за степью, а, мой, племяш, не заметно заснул, пригревшись в копне. Ожидание наше было вознаграждено, я увидел движущихся волков в нашем направлении, в направлении деревни. И они не собирались менять своего привычного уже им маршрута. Волки бежали легкой трусцой друг за другом и вскоре я смог пересчитать их. Волков было семь. Я взвел осторожно курки у ружья и стал ждать, когда они приблизятся на выстрел. Они были уже рядом, я осторожно рукой стал тормошить племянника за плечо, стараясь разбудить его, чтобы во время выстрела он не испугался. Он очнулся ото сна и открыл глаза, я прижал палец к губам, мол, соблюдай тишину, и показал ему в направлении волков. И, здесь скажу я вам произошло совсем неожиданное. Племяш, увидав волков, вскочил на ноги с криком: - Дядько Кузьма, волки! Тикать надо». Хотел бежать домой. Я ухватив его за полушубок, посадил назад в стог сена. Матерясь и ругая его, я поднял ружье, и выстрелил, но было уже поздно. Волки, испугавшись неожиданно раздавшегося крика, повернули в степь. И мой запоздалый выстрел лишь прибавил им хода, ни чем им не повредив. Мужики негромко посмеялись над его последними словами, и вскоре все затихло, и, я уснул тоже. Утром еще по темноте, мы поднялись, наскоро попив чаю с бутербродами, вышли из дома к автобусу. Мотор автобуса уже работал, и салон был уже немного прогрет, мы сели в автобус и поехали к месту облавы. Остановившись метрах в стах от окруженного флажками тальника, мы вышли из автобуса. Крабов и еще два охотника прошли на другой конец тальника, и сделав проход между флажками, предварительно развязав их. Перед выходом лежало небольшое ровное плесо, которое хорошо просматривалось, и по бокам его рос только не высокий камыш, да, и тот был наполовину вырезан. Из камыша плели маты и укрывали им крыши сараев, и всевозможных около домашних построек. Крабов и Славка с Егором сели за камыш, и им был хорошо виден выход из тальника, который к тому же хорошо простреливался. Одетые в белые маскхалаты они были совершенно не видимы на белом снегу.
Мы, остальные вышли на другой конец тальника, и стали ждать условного сигнала, чтобы начать облаву. Наконец послышалось утиное кряканье, повторенное трижды, это и был условный сигнал, Крабов мог хорошо имитировать утиное кряканье. Облава началась. Мы разошлись, двое шли с обеих сторон тальника, а остальные шли через тальник, стараясь при этом как можно больше создавать шума. Кто-то свистел, кто-то хлопал рукавицей по прикладу ружья, или хлопал в ладоши покрикивая. В общем, мы создавали столько шума, что можно было поднять мертвого, а не только волков с лежки. Не прошло и десяти минут, как раздались три выстрела, один за другим. « Что-то есть: - Сказал я своему соседу, - Да возможно ты прав»
Ответил мне Сергей Ивашкин. Наконец мы все собрались у выхода, на льду плеса лежал матерый волчище и чуть меньше его волчица. « И это все? – Спросил я. – Да это все больше никто не появился. – Ответил Крабов. – Мне кажется, что это не те волки, которые похозяничали в отаре, их было в действительности больше, чем эти двое. – Это, скорее всего, залетная пара, - Заметил дед Кузьма. Так закончилась наша первая совместная охота на волков с совхозными охотниками.