Рыжий плут

               
Мы были молоды, любили девчонок, ходили на танцы с ними, в наш сельский клуб, а потом провожали их домой. Но иногда мы собирались чисто мужской компанией в поселковом радиоузле, где дежурство иногда вел наш товарищ Саша Каспар, „ Забить козла“. То есть поиграть в домино, выпить вина или просто потравить анекдоты, на что мы были большие любители. Да и подумаете сами, чем можно было еще заняться нам, поселковой молодежи в длинные, зимние вечера. В то время понятие компьютер еще не существовало, телевизоры, да и те были еще не у всех. Наш поселок, лежал далеко от промышленных городов в степи, и зимой мы были отрезаны от большого цивилизованного мира, так что мы жили своим обособленным мирком, иногда, правда, развлекая себя небольшими стычками с совхозными ребятами. Однажды в долгий, зимний вечер, мы сидели в помещение радиоузла и играли в домино. Игра шла на вылет, проигравшая пара уступала место другой паре игроков. Иногда, нас собиралось здесь от десяти до пятнадцати человек, и в помещение можно было, как говорится „ Шапку вешать“, так было накурено. Мы были молоды, и курили буквально все, это я сейчас понимаю, что курение табака, сигарет и всякой другой дряни, есть самая большая человеческая глупость, к которой он привержен с молодых лет. К курению сигарет человек приобщается еще в школьном возрасте, в этот период жизни сильна склонность к подражанию, особенно это сказывается на детях не благополучных семей. Юноша, стараясь подражать взрослым, делает первую затяжку сигаретного дыма в себя, при этом, зеленея, бледнея, но не бросает этой гадости, а наоборот старается к ней привыкнуть. И все из-за того, чтобы в глазах своих сверстников и старших товарищей выглядеть  героем, самостоятельным и независимым. К чему приведет эта вредная привычка в дальнейшем, об этом он не задумывается, да и мы не задумывались тоже. В помещение была такова плотность дыма, что если бросить шапку вверх, то она повисла бы в воздухе. С Сан-Санычем,  я был в дружеских отношениях, мы расставались с ним только на ночь, чтобы с утра вновь встретится, и проводить весь день вместе, завел разговор об охоте на зайца. « А, что мужики, давайте с утречка отправимся на охоту, посмотрите в окно, снег перестал падать: - Был уже двенадцатый час ночи. « По свежему снежку стропим пару зайцев, и у кого ни будь, под водочку оприходуем». Мы загорелись все разом, каждый уже представил себе граненую рюмку с холодной водкой внутри и с капельками стекающей росы снаружи запотевшего стакашка. И дух, ароматный дух идущий из печной духовки, от румянившегося там зайца, обложенного по краям крупно нарезанной картошкой и дольками ядреного лука. « Что тянуть: - Сказал Володя Гербер, - В половине первого мы расходимся, каждый идет к себе домой, собирает снаряжение и приходит ко мне, все равно пойдем в ту сторону. У меня все вместе позавтракаем и на восходе солнца тронемся на охоту». С этим предложением желающие, отправится на охоту, согласились. Доиграв партию в домино до конца, мы отправились по домам. Я шел к себе домой по негромко поскрипывающему снегу, небо очистилось от снеговых туч. Ярко и холодно мерцали далекие звезды, чудесно гармонировавшие с темнотой январской ночи, и с чистотой свежевыпавшего белого, белого снега. Очарование вкрадывалось в душу, спящая деревня, ночь, миллиарды ярких звезд и лишь негромкое поскрипывание от собственных шагов, нарушает эту очарованную тишину ночи. Я могу сказать с уверенностью, что горожанин не может ощущать ту красоту, то величие, ту огромность и беспредельность вселенной. Ему живущему в городе, если честно сказать, даже некогда поднять голову в небо, а уж на то, чтобы рассмотреть, что там находится, где и как расположено, об этом не может быть и речи. И если бы он этого хотел, то у него все равно ни чего бы, не получилось, высотные строения, жилые дома, в этом огромном муравейнике,  заслоняют собой небо и скрывают горизонт, укорачивая его до минимума. Сборы мои были не долги, охотничьи лыжи, патронташи, ружье и маскхалат были у меня всегда в полном порядке, и я мог в любой момент отправится на охоту. Я одел под низ теплого спортивного костюма еще летний, трикотажный костюм и покрыл голову теплой, вязаной шапочкой, которая при надобности хорошо закрывала мои уши.
Дело в том, что я уже имел печальный опыт с моими ушами при зимней, лыжной прогулке. Один раз с другом мы отправились прокатиться на лыжах, я одел тогда модную шапку – кубанку, которую как бы ты не натягивал на уши, все равно не смог бы этого сделать. Это был для меня хороший урок, я вернулся домой с обмороженными кончиками ушей, хотя растирал их несколько раз до красноты снегом. С тех пор, как говорится, я был уже ученный и больше ни когда не повторял этой ошибки. Положив в рюкзак патронташ и маскхалат, я закинул его за спину, взяв в руки ружье и, встав на лыжи, отправился к месту нашей встречи, то есть к Владимиру домой. Он жил от меня минутах в двадцати ходу, придя к нему, я застал всех в сборе, а собралось нас, желающих свежей, печеной зайчатины четверо. Часы показывали три часа ночи и выходить на охоту, было  рановато, поэтому мы решили расписать партию в покер, чтобы как-то убить время. За игрой время прошло незаметно, поставленный Владимиром чайник на печь вскоре закипел, и мы, попивши чаю с бутербродами, вышли из дома. Была еще ночь, но она уже граничила с наступающим утром, и когда мы вышли за поселок, оно заявило о себе сероватым, морозным рассветом. Окраина поселка располагалась на высоком скалистом берегу реки Кумачка и границей поселка служила глубокая балка, тянувшаяся из степи и служившая для стока весенних вод в реку, из многочисленных степных балочек, как всегда доверху заполненные снегом в зимнее время. Сразу за балкой, метрах в трехстах от нее, лежало старое казахское кладбище, принадлежавшее всем близлежащим поселкам. Дело в том, что большую часть коренного населения составляли казахи, за ними шли русские, украинцы и немцы, жили здесь естественно и татары, но я думаю, что нет необходимости перечислять все проживающие в нашем краю национальности. Все мы прекрасно знаем, как огромна и многонациональна наша страна Россия. Казахи и татары, принадлежавшие к мусульманской религии, естественно хоронили своих покойников отдельно от лиц другой веры, на своем кладбище по своим обрядам и обычаям. Мы перешли балку и, надели маскхалаты, под маскхалатами на поясе у каждого был надет патронташ, но я хочу сразу заметить, что на зимнюю охоту по зайцам мы брали с собой не более десяти патронов заряженных не крупной картечью. Мы пожелали друг другу удачи, и разошлись. Эдуард перешел на другую сторону реки, Владимир шел между ним и мной, по эту сторону реки, я же шел поверху, рядом с кладбищем, а Сан-Саныч шел степью с другой стороны кладбища. Охота, можно сказать, началась. Между нами, было, расстояние примерно метров триста – четыреста, но иногда, мы теряли друг друга из вида, если кого ни будь, заячий след увлекал в сторону балки или кустарника. Я прошел мимо кладбища, несколько заячьих следов заходило в него, но я прошел, мимо оставляя их без внимания, да и не поднялась бы у меня рука стрелять зайца на кладбище. Пройдя мимо кладбища, я поднялся на уступ скалы, которая нависала своим козырьком над рекой. Снизу шел Володя, внимательно осматривая кусты, но пока  безрезультатно. Эдуард ушел далеко в степь, видно его увел за собою заячий след, а Сан-Саныч был скрыт от меня буграми, но я не беспокоился о нем, мы должны были встретиться  перед  Камаровскими огородами и там разделившись хорошо осмотреть густые заросли лозняка. Я двинулся дальше, мои лыжи легко скользили по твердому насту плотно слежавшегося старого снега, покрытому сверху десяти сантиметровым покрывалом свежевыпавшего за ночь белого, пушистого снега. И тут я увидел свежий, четко отпечатанный заячий след, ведущий от реки в сторону степи. Я снял с руки перчатку и, наклонившись, потрогал след пальцами, сомнений не оставалось больше ни каких. След был совершенно свежий, утренний. Я снял ружью с предохранителя, а у меня было замечательное ружье двенадцатого калибра с вертикально расположенными стволами, изготовленное Ижевским заводом в штучном исполнении. Сняв ружье с предохранителя, я заскользил по следу, он уводил меня в бугры, в сторону Белого камня. Представте себе такую картину, высокая гора с длинным, постепенным спуском переходящая в открывающееся, довольно приличное, поле и поворачивающая река образует плавный поворот, ее ограждает высокий берег, со скальными выходами пород наружу. А на вершине этой горы лежит огромный белый камень, рядом из земли видны скальные выходы, но он отделен от них, и имеет правильную форму. Рядом с ним находятся еще два белых камня, но много меньше размером, откуда они здесь появились и по какой причине я предсказывать не берусь, да мы и не задумывались тогда над этим. Называется гора Белый камень, да, и пусть себе. Если в разговоре он упоминался, то каждый из нас знал, что это и где это. Судя по следу, заяц бежал не торопливо. След поводил меня по буграм и повел меня в сторону Сан-Саныча, вскоре я его увидел. Он заметил меня тоже и спросил при помощи знаков ну как? Я развел  руками и показал ему на след и то, что след ведет в его направление. Сан-Саныч насторожился и взял на изготовку ружье, хотя еще и не видел следа. Я продолжал идти в его сторону, когда увидел первую двойку. Заяц, сделав круг, возвращается на  свой след и бежит дальше, вскоре надо ожидать второй двойки, после которой заяц делает длинный соскок в сторону от следа и ложится. И ложится головой в направлении по ходу следа, для того, чтобы вовремя можно было заметить опасность и убежать от нее. Я весь напрягся, и осторожно стал продвигаться дальше, стараясь на расстояние увидеть вторую двойку, и определить приблизительно место лежки зайца. Но, мне, я вам скажу, не повезло. Кого заяц заметил первым меня или Сан-Саныча, я не знаю, но факт на лицо, он поднялся еще в недосягаемости наших выстрелов и побежал в сторону густых зарослей тальника. Мы, с Сан-Санычем сойдясь вместе, побранили зайца за то, что он не вовремя поднялся, покурили и вместе пошли дальше по его следу. Впереди слева от нас по берегу реки продвигался Владимир, а Эдуарда не было видно совсем. Мы, втроем почти уже сошлись у назначенного нами места встречи, когда услышали приглушенный свист, доносившийся до нас откуда-то сзади, со стороны поселка. Мы обвернулись, « Смотрите: - Сказал Сан-Саныч, - еще кого-то несет нелегкая, и спросил Володю: - А, где Эдик?» « Эдик? – Переспросил Володя, - Я его видел впереди себя, когда он входил в балку, которая тянется далеко в степь, мимо огородов. Он должен быть, уже где-то впереди на огородах». Услышав повторный свист, мы внимательно пригляделись. Со стороны поселка шел человек с ружьем на лыжах, но почему-то ружье у него смотрело прикладом вперед, а дуло его выглядывало из-под руки назад. Нас это естественно удивило, и мы открыли рот в изумление, когда увидели впереди идущего человека, не спеша бегущую лису, метрах в двадцати от него. Сказать, что лиса сильно торопилась, было нельзя, она иногда останавливалась, оборачиваясь на своего преследователя, словно вопрошая: - Ну, что охотник, не устал еще?» И не торопливо трусила дальше. Мы не стали разбираться, в чем тут дело, я остался в центре, Сан-Саныч двинулся вправо, Володя влево. Найдя подходящее укрытие, мы залегли, ожидая с нетерпением на кого из нас выйдет лиса. В том, что это случится, из нас не сомневался ни кто. Ветер дул в нашу сторону и о нашем присутствии на своем пути, лиса не могла подозревать, к тому же мы хорошо замаскировались. Белый маскхалат хорошо сливался со снегом. Я лежал за небольшим кустиком на краю канавы и наблюдал за лисой, они, то есть, лиса со своим преследователем были уже близко. И каково же было мое удивление, когда я в преследующем охотнике опознал Эдуарда, нашего товарища по охоте, но время на выражение эмоций у меня уже не было. Лиса шла прямо на меня, друзья мои лежали, не шелохнувшись, стараясь не помешать мне, я снял курки с предохранителя, и когда лиса подошла на выстрел, выстрелил. Лиса во время выстрела высоко подпрыгнула, отскочив немного в сторону, и как ни в чем не бывало, смотрела в мою сторону. Я выстрелил повторно, произошло то же самое. В изумление я вскочил на ноги, мои друзья тоже. Лиса, увидев такую компанию, не стала дожидаться новых дробовых зарядов, и побежала от нас в степь уже с приличной скоростью. Правду сказать, в первую секунду ни кто из нас не мог вымолвить слова. В это момент к нам подошел Эдик, мы набросились на него с расспросами. « Почему ты идешь со стороны поселка? Откуда ты пригнал этого „ Оборотня“?» « Дайте отдышаться, сейчас расскажу. Я перешел на другой берег реки: - Начал рассказывать Эдик. « Вскоре мне попался свежий заячий след, и я пошел по нему. След увел меня сначала в сторону глубокой балки в степь, а со степи след вывел меня на огороды, на огородах я потерял его, так как там было все истоптано, словно там паслись тысяча зайцев вместе. И, я решил идти на место встречи с вами, когда увидел мышкующую лису, в метрах - трехстах от меня, она что-то рыла в земле лапами, принюхивалась, затем подпрыгивала и опять повторяла все действия сначала. Внимательно осмотрев местность, я понял, что к ней можно подойти поближе со стороны вала, который разделял огород на участки, что я и сделал. Осторожно выглянув из-за вала, я увидел лису на том же месте, она продолжала свое занятие. Я лег на вал у не большого куста и положил на землю возле себя все мои восемь патронов, затем, тщательно прицелившись, я выстрелил, она отскочила в сторону и села, я выстрелил повторно, произошло то же самое. После этого я произвел еще шесть выстрелов, но все безрезультатно, лиса все так же подпрыгивала, отскакивая немного в сторону, и что интересно не убегала. Выстрелив, свой последний патрон я поднялся, наблюдая за лисой, она также внимательно меня осматривала при этом, не проявляя большого беспокойства. Затем, она, видя, что я не предпринимаю в отношении ее, ни каких действий, прошла мимо меня метрах тридцати в сторону поселка. Не много ошарашенный, таким поворотом событий, постояв немного, я решил идти за ней в надежде выгнать ее на вас. Так мы и шли с ней в сторону поселка, не доходя до кладбища, она, перешла реку и повернула в вашу сторону. Вскоре я вас заметил и стал свистеть, для того чтобы обратить ваше внимание на меня. А, что произошло дальше вы сами тому свидетели». « Да, невероятно, но факт: - Промолвил Володя, - Черт знает, что, чертовщина какая-то, если кому расскажешь, – засмеют, оборотень какой –то, а не лиса». « Может одомашненная: - Произнес Сан-Саныч, - Вы обратили внимание, что она людей не очень боится». « А, брось Саня чепуху молоть: - сказал я, - Какая разница одомашненная или нет, я знаю, что она оставила нас с носом, пойдемте лучше: - Продолжил я, - Пока, еще есть время, осмотрим тальник у реки, возможно, там нас ждет наше жаркое». На что все согласились. Володя и Сан-Саныч поделились с Эдиком патронами, так как они все имели ружья одинакового калибра, и мы разошлись. Володя встал на выходе из тальника, метрах в десяти – пятнадцати у куста, отсюда он мог видеть любую зверюшку, которую мы втроем могли выгнать на его выстрел из густо заросшего тальника. Тальник лежал на берегу реки можно сказать довольно правильным  эллипсом, его разделяла на две части  извилистая тропинка набитая домашним скотом, который во время летних выпасов приходил сюда на водопой, а также провести особо жаркие полуденные часы у речной прохлады.  Добравшись до другого конца тальника, мы разделились. Эдик пошел по середине тальника, я по льду реки, а Сан-Саныч с другой стороны тальника. Мы шли, стараясь как можно больше произвести шума, в надежде поднять с лежки заспавшегося зайца. Мы уже почти завершали свой маневр, когда со стороны Сан-Саныча  прогремел выстрел, и сразу же за ним я услышал выстрел Владимира. Минут через пять мы встретились, у ног Владимира лежал матерый зайчище и такого же за ногу приволок Сан-Саныч. На этом наша охота и закончилась. Мы благополучно вернулись в поселок и остановились у Владимира в доме, ободрали зайцев, начистили картошки и через пол часа по кухни витали ароматные, дразнящие наш аппетит, запахи запекающейся зайчатины. А затем последовала бутылка „ Столичной“, из холодильника и заплакал граненый стаканчик капелькой стекающей слезы. Ну, а, что было дальше? Нам было тогда, всего лишь по двадцать лет.