Пчелиный рой

Издревле в русских деревнях пчеловодство было и остаётся одним из важнейших занятий. Работа с пчёлами приносит хозяевам и их семьям не только дополнительный доход, но и крепкое здоровье.
Русская печка, баня и мёд — незаменимое лекарство от всех хворей, простуд и недомоганий.
Лекарство, данное богом и созданное пчёлами из лучших цветов, травы, росы и солнца, всегда помогало восстановить утомленное тело крестьянина после непрерывной деревенской работы в любой сезон года. Особенно осенью и зимой.
У одного хозяина была небольшая семья, и была небольшая домашняя аптека — пасека из нескольких пчелосемей.
Он занимался пчеловодством более тридцати лет, и знал все секреты сохранения пчелиного хозяйства. Умело учитывал погодные условия короткого летнего сезона и всегда получал хороший урожай мёда.
Хозяина все звали Никола­пчеловод, а уважительно — Николай Григорьевич. Он был добрым и бескорыстным человеком. Чаще всего свой мёд он раздавал деревенским соседям, когда у тех появлялась болезнь или недомогание.
Его мёд любили и горожане. Вот им­то он и продавал его по самым смешным ценам. За это его часто журили домашние.
Но Никола­пчеловод рассуждал по-своему: на людских болезнях грех зарабатывать деньги.
Самый важный сезон сбора урожая мёда приходился на макушку лета — июль.
А в это время в деревнях сенокосная пора. И в это же самое время пчелиные семьи выводили своё потомство, роились (делились) на семьи.
Две пчеломатки не могли ужиться в одном домике и одна из них всегда покидала улей.
У Николы­пчеловода в этот период времени всегда было особенно много работы. Надо было накосить уйму сена на зиму для домашней скотины, поддерживать домашнее хозяйство и собрать урожай меда этого сезона. А также увеличить число пчелиных семей на зимовку.
Размножение пчелиных семей было крайне необходимым делом. В суровые зимы некоторые семьи погибали: то болезнь в домиках заводилась, то мыши поедали пчелиные семьи, то кормёжки на зимовку не хватало.
Из всех членом семьи искусством пчеловодства владел только он, и перепоручить эту непростую работу Николаю Григорьевичу было некому.
Подрастающие дети — а их было трое — помогали ему в делах по дому, в заготовке и уборке сена, а вот сбором урожая меда он, как повелось, занимался сам.
Дети боялись укусов пчёл.
— Кто же будет пчеловодить, когда у меня не будет сил? — спрашивал он своих детей.
Младшая Таня, десяти лет отроду, всегда охотно помогала отцу в сборе мёда и уходе за пасекой.
Похоже, что все накопленные секреты работы с пчелами и будут переданы отцом младшей дочери.
Утро предвещало жаркую и сухую погоду.
Семья собиралась на сенокос. В ночь косари подкосили много травы, и за день её надо было высушить и сложить в копны.
Николай Григорьевич обошёл пчелиные домики, осмотрел их и предположил, что одна семья будет роиться.
Было решено оставить дома младшую Таню, чтобы та сразу же сообщила отцу об отлетевшем пчелином рое.
Ей также поручили приготовить обед, набрать воды в котел бани и принести бидон с ягодным морсом на сенокос.
Семья ушла на уборку сена. Таня осталась хлопотать по хозяйству и сторожить пчелиный рой.
Солнце палило. От пчелиных домиков пахло ароматным медом. В воздухе стоял монотонный пчелиный гул. Пчёлы­медоносы беспрестанно летали к ульям, а сторожевые пчелы бдительно охраняли собранный мед.
Таня носила воду из колодца в баню, поочерёдно скрываясь от пчёл то в избе, то в сенном сарае.
Время шло, рой не отлетал. Она приготовила морс и понесла его на сенокос. Немного времени спустя она уже вернулась обратно. Подошла к пасеке и с ужасом обнаружила: большой и круглый рой, размером с летнюю дамскую шляпу, сидел высоко на старой яблоне. Рой негодовал, волновался и всем своим видом показывал, что сейчас вот­вот улетит.
Что делать? Бежать за отцом? А вдруг рой отлетел давно? Но если давно, то отделившийся рой подолгу не сидит на одном месте. Его, что бы ни случилось, надо собрать в течение часа, не более.
И тут Таня решилась: соберу-ка сама — я же не раз видела, как отец это делал!
И начались сборы девочки «во пчелы». Так всегда говорил отец, когда шел работать на пасеку.
Она быстро спустилась в подвал. Нашла одежду и инвентарь пчеловода: белый халат, сетку на лицо, берестяное лукошко, дымарь, древесную гниль для него.
Поднялась в дом, нашла кожаные перчатки старшего брата, захватила уполовник, и отправилась на пасеку.
Подставив лестницу к яблоне, повесив на шею лукошко, она стала искать пчелиную матку, сидящего на яблоне роя.
Но как отыскать её, ведь пчёлы были совершенно одинаковыми?
Таня, преодолевая страх и терпя укусы, поддела первую горсть пчёл из середины плотного роя и опустила её в лукошко.
Матки, видимо, там не оказалось. Пчёлы сразу вылетели обратно. Зато пчёлы­охранники мгновенно атаковали маленького пчеловода. Дело принимало серьёзный оборот. Новые попытки собрать рой в лукошко всё никак не удавались. Пчёлы быстро перемещались всё выше по яблоне.
Лестница становилась короткой.
Поднявшись на самый верх самодельной лестницы, девочка ещё раз загребла в уполовник как можно больше пчёл, и когда она переносила их в лукошко, лестница не устояла. Неудавшийся пчеловод, не успев толком что-либо сообразить, оказалась на земле.
Растревоженный пчелиный рой будто только и ждал этого. Он зловеще гудел и кружил над девочкой. Пчёлы­охранники безжалостно атаковали незваную гостью. Они забирались под одежду, сетку на лице, в кожаные перчатки и кусали, кусали, кусали….
Вскочив с земли и побросав всё, Таня изо всех сил бросилась бежать. Сторожевые пчёлы устремились за ней.
Она неслась по деревенской улице. В голове мелькали обидные мысли: не справилась, надо было позвать отца, теперь он будет ругать! Но больше всего ей хотелось где-то укрыться от этих вездесущих пчёл?!
В конце деревеньки стоял небольшой олешник.
— Надо бежать до него, — сообразила она. — Пчёлы наткнутся на другие деревья и перестанут преследовать меня.
Пулей она донеслась до кустарника, нырнув в него, рухнула на землю. Преследователи, погудев немного, наконец-то отстали. Гудение куда-то улетело и наступила спасительная тишина.
 — Рой-то я упустила, значит он улетит — думала девочка, со страхом ожидая упрёков семьи, но, прежде всего, отца.
Слёзы накатились сами собой. В тени кустарника Таня горько плакала: было больно от бесконечных укусов и обидно за свою неудачную самостоятельность. Отдышавшись и немного успокоившись, девочка побрела домой.
Семья уже была дома. Домашние догадались о проделанной работе нового хозяина пасеки. На земле валялись дымарь, лестница, уполовник.
Отец понял, что рой улетел, и теперь уже ничего не поделаешь. Правда, иногда бывали случаи, когда пчелы, не подыскав подходящего места для своей новой семьи, возвращались обратно на свою пасеку.
Переживая за случившееся, Таня вошла в дом, ни жива, ни мертва. Да и за полчаса после пчелиной атаки, лечебный яд сильно изменил её внешность.
Лицо и руки стали похожи на пунцовый мяч, глаза превратились в маленькие щёлочки. Тело горело, как будто её хлестали крапивой.
Старший брат шутил, иронично уточняя, не удалось ли ей, случаем, догнать рой? В ответ сестра снова ещё сильнее расплакалась, и обессиленная легла на диван. Отец промолчал. Девочка мгновенно уснула. Сквозь зуд и боль она надеялась, что пчелиная семья вернется на свою пасеку.
Наутро, когда она проснулась, в доме никого уже не было. Нетрудно было догадаться, где сейчас её семья. Наступивший день был таким же солнечным, как памятный вчерашний. Сенокосная пора продолжалась и значит, всё может повториться, другой рой снова может отлететь. Но только больше она «во пчелы» ни ногой.
Таня вышла на веранду, откуда хорошо просматривалась домашняя пасека. В узкие щелочки опухших век она оглядела пчелиное хозяйство.
Следов её вчерашней работы не было видно. Лестница аккуратно стояла на старом месте. Пчелы без устали трудились, улетая от своих домиков за новой волшебной пыльцой.
Время близилось к полудню. Таня принялась за всегдашнюю домашнюю работу. Похлопотав по хозяйству в доме, она пошла за водой, внимательно осматривая все яблони. Слава богу, на них ничего не висело и не гудело.
Она тихо стояла за забором и наблюдала за работой пчёл. Да, правда, новых пчелиных роёв не видно и не слышно. Всё было спокойно и обыденно. Но что это? — привычный гул пчёл неожиданно изменился. Таня подошла к забору ближе и стала внимательно вглядываться в то место пасеки, откуда доносился новый звук.
У домика, приготовленного для пчёл­новосёлов, была заметная суета. Пчёлы, одна за другой, то залетали в отверстие пустого улья, то вылетали оттуда, привычно отправляясь на работу.
— Но это же улетевший рой! Как же так? Значит, он вернулся! Он не улетел! Рой сам заселился, — радостно пронеслось в голове девочки. Вот же он, в своём новом доме! И убедившись в этом окончательно, она как на крыльях побежала на сенокос к своим родным, стремясь скорее поделиться с ними этой удивительно радостной новостью.
— Рой вернулся! Рой вернулся! — громко и восторженно кричала она, порхая бабочкой над скошенным лугом. Буквально подлетев к отцу, оставившему в ответ на её восторги своё важное сенокосное дело, она, глядя в его добрые с хитринкой глаза, по-хозяйски отрапортовала: — Рой вернулся! И отыскав глазами брата, она только ему гордо прокричала: — А рой-то вернулся!!!
— Хорошо, дочка! Вернулся. Это ты его сохранила, хоть и покусали, тебя, малость. Пчёлы добрых любят. Вот и вернулись к тебе. Давай домой, хозяюшка. А если рой отлетит, то знаешь теперь что делать.