Барри Чант. Мифы о Джонатане Эдвардсе

МИФЫ О ДЖОНАТАНЕ ЭДВАРДСЕ
Барри Чант
[http://www.pastornet.net.au/renewal/journal14/14c Chant.htm


За последние годы имя Джонатана Эдвардса часто встречается в статьях и докладах о возрождении. Люди, которые не слышали о нем ни разу 10 лет назад, знакомятся с его творчеством. В ходе популяризации, однако, появляются оценки Эдвардса и повествования о нем, которые далеки от истины. Нет сомнений, однако, что Эдвардс был одним из великих евангельских служителей Нового времени.Его приверженность к Христу, его глубокое понимание Писания, его сбалансированный анализ Пробуждения, его понимание путей и дкел Божиих – все это сегодня актуально как никогда.
 
Книги
 
Эдвардс был плодовитым писателем. Они писал на многие темы, от теологии пробуждения до эсхатологии. При обсуждении его взглядов на ривайвелизм большинство авторов обычно цитирует его ранние работы. Важно понимать, что он написал по этой теме четыре книги, и именно его последняя работа, а не первые, наилучшим образом отражает его позицию. Как и у большинства людей, мировоззрение Эдвардса созревало в течение многих лет, и с приобретением опыта он мог со всей большей мудростью интерпретировать то, чему он был свидетелем.
«Трактат о религиозных чувствах» Эдвардса (1) был впервые опубликован в 1746 году, и мы должны воспринимать его как резюме всего написанного им раньше. Иэн Мюррей говорит, что Эдвардс никогда не обдумывал чего –либо более тщательно. Описывать взгляды Эдвардса на пробуждение, не обращаясь к этой книге, значит оказать ему большую несправедливость (2).
 
Сара Эдвардс
 
В некоторых случаях жена Эдвардса Сара являла признаки того, что тогда называлось «энтузиазмом». Например, в среду 27 января 1742 г., после лекции молодого Сэмюэла Бьюэлла она и другие остались в храме еще на три часа и в течение большей части этого времени, как она вспоминала, «ее телесная крепость ослабела», а она была столь полна радости и благодарности, что не могла потом объяснить этого в беседе. Следующим утром она все еще была так взволнована, что ей трудно было взяться за домашние дела. Когда Бьюэлл потом заговорил с ней, она чувствовала такую скорбь о явном отсутствии благодарности среди народа Божия, что в изнеможении опустилась на пол. Люди отнесли ее в кресло, и она искренне поделилась с ними своим чувством дивного величия Божией благодати к ней, благодати, избавившей ее от ада. В течение следующего гимна она была настолько впечатлена небесной истиной, что спрыгнула со стула, чувствуя, что она почти возносится к небесам. После еще двух гимнов она потеряла сознание, и когда потом ее отнесли домой и уложили в постель, она «продолжала созерцать славу небесного мира». Все это время она чувствовала себя «совершенно равнодушной к делами мира сего, земной славе и суете». Ее сердце было наполнено любовью, и она чувствовала такую всепоглощающую радость, что не могла сесть или встать в течение более четырех часов. Тот вечер она описала позже как «самое сладкое, что было в моей жизни».
Повествуя об истории Сары, Эдвардс утверждает, что здесь для него были очевидны по крайней мере две вещи – «особое отвращение к оцениванию других христиан» и «очень большое чувство важности моральных общественных обязанностей». Прежде Сара была подавлена, говорит он, «великим плачем о своих грехах и видением полноты и достаточности славы Христовой». Кроме того, «ее ощущение славы Святого Духа было таково, чтобы буквально подавить ее душевно и телесно» (1:376) (3). Он приходит к выводу: «Если такие вещи – это энтузиазм и плоды мозгового расстройства, то пусть мое сознание вечно будет пребывать в таком «расстройстве»! Если это самозабвение, то я молюсь Богу о том, чтобы все люди могли быть захвачены этим мягким, кротким, блаженным, благотворным и сладким самозабвением! (1:378). На это можно ответить только да и аминь. Дай Бог, чтобы как можно больше людей были настолько поражены чудом жертвы Христа и Его любви!
С другой стороны, некоторые популярные авторы, как представляется, толкуют опыт Сары совершенно неверно. Шевро, например, утверждает, что она четыре часа была «вне себя» или в коме (4). Однако она явно дает понять, что хотя в течение всего этого времени она была слишком утомлена, чтобы встать или хотя бы сесть, она провела большую часть этого времени, говоря с друзьями о делах Божьих. Ясно, что она была в здравом уме и твердой памяти.
Иногда ее опыт описывали также как «покой в Духе». Однако, когда Сара почувствовала слабость в коленях, это было тоже в полном сознании и с осознанным восприятием славы Бога, а не через непроизвольную реакцию на служение кого-то другого, посредничество или возложение рук. В прошлом евангельские авторы усваивали свидетельствам Сары Эдвардс слишком мало, важно не ударяться в другую крайность и не приписывать ей слишком много.
 
Телесные проявления
 
Во всех своих произведениях Эдвардс настаивал на необходимости преображения «привязанностей», под которыми он имел в виду чувства и волю. Без этого, заявил он, не может быть истинного христианства. «Кто будет отрицать, что истинная религия в значительной мере заключается в энергичных и живых привязанностях, возникающих из изменения наклонностей души и горячих духовных упражнений сердца? Ничто так не являет суть религии, и религиозные вещи завладевают душами людей не в большей мере, чем они затрагивают их интересы и чувства. Я осмелюсь утверждать, что никогда не было каких-либо значимых изменений  в разуме и речи любого человека, который еще не изменился в своих привязанностях» (5).
Вряд ли можно сказать яснее. Эдвардс питал горячее убеждение, что подлинная вера касается всей личности, и особенно ее привязанностей. Он былдостаточно осторожен, чтобы указать, что такие перемены в привязанностях человека всегда есть ответ на ясную проповедь Евангелия Христова. «Как люди могут сидеть и слышать о бесконечной высоте, глубине, долготе и широте любви Божией во Христе Иисусе, о том, что Бог отдал Своего бесконечно дорогого Сына в жертву за грехи людей, и о бесконечной любви святого, невинного и нежного Агнца Божия, явленной в Его предсмертных муках, в Его кровавом поте, громком и горьком плаче, кровоточащем сердце, и в том, что все это было ради врагов, чтобы искупить их от заслуженной вечной кары и ввести в невыразимую вечную радость и славу – и все же быть холодными, тяжелыми, бесчувственными и эгоистичными!» (6). В самом деле, как?
Тем не менее, это не означает, что Эдвардс давал карт-бланш на любые и всякого рода телесно-эмоциональные проявления. В самом деле, он строго осуждал экстремальное поведение. Одним из его любимых выражений в «Религиозных чувствах» была «каменистая почва сердца слушателей», под которыми он понимал людей, демонстрирующих большой эмоциональный пыл, но быстро отпадающих из-за отсутствия религиозной глубины. Кроме того, Эдвардс не был знаком с квакерами, которые целиком полагались на «опыт внутреннего света» в духовном водительстве. Он не считал возможной такого рода зависимость от чувств.
Эдвардс уделил особое внимание экстремистской группировке гугенотов, т.н. французских пророков, эмигрировавших в Лондон в начале XVIIIв. По словам Нокса, когда их проповедник кричал, люди часто падали на спину, и он вел их движения пассами рук, как бы дирижируя оркестром. Если люди не падали при его словах, это воспринималось как «знамение осуждения». Некоторые из них говорили на иных языках, многие теряли сознание, находясь в такого рода экстазе. Обычным явлением были судороги, пена у рта и отеки; человек мог долго лежать как мертвый, а затем испытывать всем телом яростные приступы дрожи.  Современники описывали, как люди качали головами, ползая по полу в дрожи, шипели, сопели, тяжело дышали, воздыхали, стонали, смеялись, лепетали как дети, выли по-собачьи, по крайней мере один участник кукарекал; как правило, все это происходило хаотично (7). Хотя многие описания этих феноменов исходят от их критиков, представляется, есть основания полагать, что не все они преувеличивали. «Французские пророки» привели в замешательство Джона Уэсли. Эдвардс полностью дистанцировался от них. В ряде случаев он давал понять, что опыт Великого пробуждения и эти «странные проявления энтузиазма» не имели принципиально ничего общего. В последние годы в разных местах отмечаются падения, тряска, «опьянение Духом», истерический плач, смех, подергивания, животные звуки, рев, оцепенение, корчи, падение на пол, трансы, рассматриваемые как проявления возрождения (8). Эдвардс отверг бы почти все это.
Много лет спустя, когда группа пресвитериан в Вирджинии принять пастырское руководство над ними, Сэмюэл Дэвис, первый постоянный пастор евангелической церкви в этой колонии, писал о нем: «Пламенные, но поверхностные служители никогда не смогут работать в этих местах: они могут сделать нечто доброе, но причинят гораздо больше вреда. Нам нужна глубокие суждения и спокойный нрав г-на Эдвардса среди нас» (9).   
Эдвардс обладал замечательным дарованием приветствовать подлинные выражения эмоционально-волевого ответа на Евангелие и все же отказываться от ложных излишеств. Для Эдвардса эти проявления были лишь следствием того, что действительно имеет главное значение. Евангелие приносит мир, радость и славу, которые являются плодами истинного Духа. Когда изливается Дух, «можно ожидать  радостного и славного времени». Эдвардс защищал телесные волнения, но только как ответ на удовлетворенность славой Христа, никогда не как собственную праведность!
 
Кессатионизм
 
Некоторые авторы создают впечатление, что Эдвардс верил во все сверхъестественные дары и силы Святого Духа, перечисленные в 1 Кор.12. Например, Шевро ясно указывает на то, что Чарльз Чонси, сильный критик Пробуждения, отрицал необходимость духовных даров в наше время, полагая при этом, что Эдвардс проводил противоположную точку зрения. На самом деле это не так. Эдвардс во многом был кессатионистом. Он прямо считал, что чудеса и знамения Нового Завета прекратились в конце апостольского века (10).
Поверхностный взгляд на Эдвардса может создать другое впечатление.   В своих ранних работах, например, он дает самое серьезное предупреждение тем, кто отвергают возрождение и сводят все к использованию языка, которое лишь предполагает веру в сверхъестественное. Когда служители молчат о Боге, утверждает он, «это несомненно раздражает Его». «Все, для кого Его дело предстает мраком, как облачный и огненный столп для египтян – берегитесь, чтобы не быть сокрушенными Тем, Кто дарует свет Израилю Божию… Ждать чистых переживаний напрасно; это подобно ожиданию у брода, пока река пересохнет, чтобы пройти. Никогда дело Божие не проходило без камней преткновения; в самом деле, они, вероятно, будут расти в числе, а не исчезнут. Слишком очевидная осторожность в ожидании могла бы упустить великие благословения, которые Бог оказал Новой Англии».
Тем не менее Эдвардс весьма ясно показывает, что для него последовательная и благочестивая жизнь является лучшим аргументом в пользу истинного возрождения. Таким образом он выражает желание «присоединиться к труду тех, кто был причастен этому движению и ревнуют поощрять его. Позвольте мне искренне призвать вас к тому, чтобы усерднее прислушаться к себе, избежав тем самым ошибок и падений, и если работа Духа для вас все еще темна и неясна, не давать повода тем, кто готов порицать ее» (2:273).
Главная наша защита, говорит он – это «смирение и неуверенность в себе, чтобы мы зависели только от Господа Иисуса Христа». Некоторые «истинные друзья работы Духа Божия» лишь «дискредитировали ее путем выделения  в большей мере впечатлений и чувств, чем Откровения, данного в Священном Писании. Плоды Духа гораздо больше, чем Его дары. Человек может обладать чрезвычайными дарами и тем не менее быть отвратительным Богу и идти в ад» (2:274). На небесах сверхъестественных даров нет, и потому Церковь более всего стремится  к Небу, когда она подчеркивает не дары, а плоды Духа.
Позиция Эдвардса имеет свою специфику в том, что даров Духа, перечисленных в 1 Кор.12, не следует ожидать сегодня. «Есть обычное освящение Духом Божьим и Его влияние, и есть чрезвычайные дары, как показывает апостол в Еф.4.11-13… Бог уделяет общение Своего Духа лишь тем, кто идет более превосходным путем, о котором говорит апостол, а именно, путем Божественной любви… Апостол говорит о дарах духовных как о детских вещах, в сравнении с влиянием Духа в исходящей от Бога любви». Эдвардс убежден, что когда Церковь достигает зрелости, она не нуждается в видимых сверхъестественных дарах. Таким образом, он прямо говорит: «Поэтому я не ожидаю восстановления этих чудесных даров в приближающиеся славные времена Церкви, да и не желаю этого… Я предпочитаю наслаждаться сладким влиянием Духа, видеть духовную, Божественную красоту Христа, Его бесконечную милость и любовь до смерти, постигать святые учения веры, Божественную любовь и Его сладкую благость и испытывать смиренную радость в Боге четверть часа, чем обладать пророческими видениями и откровениями целый год» (2:275).
Конечно, пятидесятники и харизматы не согласны с этой точкой зрения. Плоды никогда не заменят дары, ибо они дополняют друг друга. Тем не менее, даже если позицию Эдвардса в этом вопросе можно закавычить, в других она вполне ясна.
 
Кальвинизм и арминианство

Этот спор редко упоминается сегодня среди пятидесятников, ибо они, как и харизматы, явно арминиане. Популярная харизматическая теология гласит, что в основном наша вера и преданность делает благословения Бога возможными. «Создайте атмосферу веры, дайте возможность Духу двигаться» - пишет один из лидеров своим коллегам с использованием характерной терминологии (11).
В недавних харизматических сочинениях об Эдвардсе я не нашел ссылки на то, что он был убежденным кальвинистом. Тем не менее он считал арминианство не другой точкой зрения, а прямой помехой Евангелию! Он был озабочен тем, чтобы здравое учение было в центре всей христианской деятельности. Возрождение – это суверенное дело Бога, не оставляющее места никаким арминианским измышлениям. «А теперь я хотел бы просить тех, кто до сих пор несколько склонялся к арминианским принципам, серьезно взвесить вопрос об отношении к этой работе Духа и убедиться, что если Писание – это Слово Божие, то все, что описано в этом трактате, должно быть по существу делом Божиим, и это расцвет религии, которой учат Христос и Его апостолы… Сейчас хорошее время для арминиан пересмотреть свои принципы. Сейчас, как один из сторонников этой работы Духа, я бы смиренно пригласил их прийти и присоединиться к нам, и быть на нашей стороне» (1:422).
В этом вопросе Эдвардс был в натянутых отношениях с Джоном Уэсли, чье арминианство привело его к совершенно иному пониманию природы возрождения. Как кальвинист Эдвардс видел возрождение славным выражением суверенной благодати Божией. Это было дело Господа, и оно было чудесным в его глазах.
Большая часть явлений возрождения, наблюдаемых в наши дни, ведет свое происхождение от Движения веры, чье учение представляет собой самую крайнюю форму арминианства (12).Эдвардс несомненно был бы встревожен такими корнями этого движения, ибо он видел в арминианстве огромные проблемы. И он, и Уайтфилд решительно заявили о своей кальвинистской позиции, равно как и о том, что дрейф к арминианству убьет пробуждение или по крайней мере серьезно покалечит его (13).
К сожалению, в некоторых современных движениях обновления богословие, как кажется, часто не имеет большого значения. В нашем стремлении к единству мы часто думаем удобными найти наименьший общий знаменатель доктрины. Вероятно, что также большинство харизматов будет чувствовать себя некомфортно от упоминаний о кальвинизме.
Но Эдвардс был озабочен как раз тем, что многие служители находят нелегким. Для него было невыносимым, что служитель должен стоять за кафедрой, взяв на себя обязательство вести и наставлять людей Божьих, когда в его собственном сердце ничего нет! «Никто, - жалуется он, - не опустится в аду так низко, как нечестивые служители» (1:423). И по сути, когда энтузиазм принимает дикие формы и бушует как потоп – «как могут иные люди выдерживать это?».

Интересно отметить, что Эдвардс был ярким постмилленаристом. Он считал, что Евангелие Господа Иисуса Христа является настолько мощным, что оно распространится по всей земле и создаст эпоху благочестия – подлинное Тысячелетнее Царство. У него нет ни намека на учение о восхищении Церкви, так широко распространившееся сегодня среди пятидесятников и харизматов. Для Эдвардса возрождение, а не скорбь будет кульминацией истории.

Заключение

Как пятидесятник я согласен с Эдвардсом не во всем. Например, я решительно не согласен с его кессатионизмом. Но Джонатан Эдвардс был одним из тех редких людей, которые могли совмещать глубочайшее богословие с признанием подлинных даров Бога в возрождении. Его ум был твердым как сталь, а сердце – мягким как глина. Он знал, как постичь глубочайшие истины Бога в разуме, и в то же время верить в Его дивные благословения сердцем. Когда мы рассматриваем его учение о возрождении, мы согласны с его выводами и многому можем у него только учиться.
19 сен 2011 

(1) J. Edwards, A Treatise on the Religious Affections. Edinburgh: Banner of Truth [1746] 1986. Рус. пер.: Эдвардс Д. Религиозные чувства. Ровно, 2006
(2) I Murray, Jonathan Edwards, Edinburgh: Banner of Truth, 1987, 252ff
(3) Цитаты Эдвардса здесь и далее в тексте по изданию: The Works of Jonathan Edwards Edinburgh: Banner of Truth, 1984.
(4) G. Chevreau, Catch the Fire. London: Marshall Pickering, 1994. 79.
(5) Edwards, A Treatise on the Religious Affections. 27 ff.
(6) Ibid. P.52
(7) R. Knox, Enthusiasm. London: Collins, 1987, 357ff.
(8) P. Dixon, Signs of Revival. Eastbourne: Kingsway, 1994:9ff; J. Davies, ‘Toronto Blessing Reaches Australia,’ ARMA Sydney Newsletter #30 November 1994; W. Jackson, What in the World is Happening to Us? Urbana: Vineyard, 1994:1ff; D. Roberts, The ‘Toronto’ Blessing. Eastbourne: Kingsway, 1994:15ff
(9) Цит. по: Murray, Jonathan Edwards. Р.365
(10) Chevreau, Catch the Fire. Р.112
(11) A. Evans, Ministers Bulletin, 5. И кальвинизм, и арминианство часто стремятся к крайностям. Один пастор говорил: «Нам говорят, что если вы не падаете в Духе, у вас нет веры. Это не подход Эдвардса, который рассматривал возрождение как суверенное дело Бога. Очевидно, что он отверг бы такого рода энтузиазм».
(12) Roberts, 1994: 61ff, 83ff; A. Morrison, ‘The Genealogy of the "Toronto Blessing”’ Australian Beacon, May 1995.
(13) Murray, Jonathan Edwards. Р.213

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn


Рецензии