СОН

     Сон

 Мне снилось: я шел дорогою. Что впереди меня бесконечность, а я иду и иду, и не могу не идти. Мне снилось: я шел только оттого, что в голове моей звучала призывная музыка, взятая из детства. Я шел долго, но еще дольше был путь мой, и я не помышлял о покое. Я не думал, где я иду, не думал о цели. Мое существо само звало меня продолжать движение, не  останавливаясь.  Кругом лежала степь, кое-где росли деревья, редко бродили животные, иногда встречались люди – они улыбались мне. Я шел и не мог не идти.
 Однако музыка в голове стихала, ноты неряшливо скакали, звучали все чаще высокие, но звук их был отрешенный, не находящий отклика. Шаг мой становился нетвердым, я неуверенно оглядывался: что за незнакомая мне местность? И что за странные быстрые речки приходилось мне переходить, закатав штаны и ступив в сводящую икры воду?  Каждый шаг мой был неуклюжее предыдущего, музыка металась, сходя на нет, и где-то на фа третьей октавы она смолкла. Мне стало не по себе в незнакомом крае, будто я вдруг  остался один. Казалось, люди вокруг подозрительно бросают на меня взгляды, и мысли у них недобрые, враждебные. Я чувствовал себя посторонним, словно даже солнце перестало греть, сияние его становилось бледнее и бледнее.
 Я остановился и сел. Я ощутил тишину, она мягко обволокла меня. И ничего не было в мире, кроме тишины и лучей заходящего солнца. В ту минуту я узнал, как ноги мои притомились за время пути, а сейчас медленно расслабляются; голова моя приходила в порядок от виденного, глаза сами закрылись. Наверное, я забылся, сквозь дремоту доносилось что-то несбыточное, что-то печальное, как глаза зверя, запертого в клетку. Мне не хотелось больше никуда торопиться, бежать, топтать ногами много верст. Теплота земли грела, и спокойный воздух тихо шептал о бесцельности пути.
 Вдруг я явственно услыхал голос, говоривший мне. Я не успел разобрать всей фразы, встал и прислушался. Голос был женский, певучий, будто дождь в начале лета. Он просил меня о чем-то. Я бросился в одну сторону, в другую, пытался понять, откуда доносится он. Затем я быстро зашагал, я шел, торопясь, боялся не поспеть, ведь голос взвывал. Чем скорее я шел, тем явственнее слышал голос незнакомки, мелодичный, как июньский дождь. Иногда я принимался бежать, земля упруго несла меня. Тогда мне чудилось, что она где-то совсем близко, ей нужна помощь, ей необходимо, чтобы я пришел. Временами я думал: голос звучит не издалека, а в самом мне, в голове, но и такие мысли не останавливали мое движение. Я шел, и голос был. Бывало, он исчезал, тогда мне делалось грустно, я готов был расплакаться, я останавливался на секунду, чтоб вновь продолжить путь. Я не помню, сколько сменилось солнц и лун, мой шаг не уставал - голос вел меня.
 Наконец, в час рассвета я увидел ее, Она стояла лицом ко мне, дыша красотой и молодостью. Я сел на у ее ног, обнял их. Она стала гладить мои волосы. Ясно, безо всякой тени на лице, смотрела мне в глаза и шептала теплые слова. Я чувствовал, какая она вся светлая, мягкая, чудесная. Я не разберу, сколько времени прошло в этих нежных объятиях... Сначала, словно пар, из меня выходила усталость и бесследно растворялась от ее прикосновений, Затем пришло умиротворение; я смотрел на нее во все глаза и дивился правильным чертам, чистотой глаз, столь теплым рукам, искрам волос, журчанию голоса дивился...Теплота ее была безмерной - образчик света и доброты, будто розовое солнце середины весны. Я лежал, ее излучение передалось мне, проходило сквозь кожу, растекалось по венам и согревало сердце, застуженное  долгой дорогой. Сладостный туман окутал меня - я уснул.
 Я проснулся. Открыв глаза, увидел ее лицо. Она смотрела как прежде, улыбалась и была преисполнена нежности. Я знал: она готова вечность сидеть со мной, перебирать мои волосы. Солнце двигалось по кругу, земля продолжала бег, а я лежал на ее коленях и упивался расслабляющей негой. Выпал снег, и наступило прозрение. Руки сами отстранили ее легкие пальцы. Я вновь услыхал музыку! Нет, мотива, унесенного из детства, как ни бывало! Неистовые ноты скакали по полутонам и октавам, альты и басы играли удивительно умело, певучий саксофон добавлял щемящих сердце переливов. Я поднялся - ноги гудели, да не от усталости, они вновь звали меня продолжить путь, последовать за музыкой. Я забыл о рассветной девушке. Она тянула руки, и лились слезы, растапливая снег, но им не прогнать было мотива, завладевшего мной. Я даже не поцеловал ее запястий, ладони ее соскользнули с моих плеч и бессильно повисли, я продолжил путь.
 Мне рисовались леса, густые и неисхоженные; реки, свирепые и могучие; представлялись горные пики, куда я обязан был ступить; виделись прихотливые церквы вдоль дорог, дразнящие куполами... Мне манил другой горизонт!
 Я шел. С неприязнью оглянулся назад, увидал ее, полуживую, с застывшим взором на блестящих от соленой воды очах. Ничто не дрогнуло, я продолжал идти. Дорога была славной - утоптанной и твердой, шаг мой был легок, лишь безмолвная тень лежала на увлеченности души моей, тень девушки, застывшей в снегу. Однако и она вскоре исчезла от непрекращающегося движения. Местности менялись, и ни одна не несла в себе моих надежд и представлений. Буераки, опушки, канавы, овраги, - были вымученными, вымоленными у природы,  - небогатые, опустевшие. Снег сошел давно. Начались леса, их гул и зеленая свежесть ободрили меня. Я шел под игольчатыми лапами, вдоль можжевеловых кустов, ступни утопали во мху, и дорога стала тропинкой. Поплутав средь зарослей орешника, тропа исчезла. Леса сменились темными, сырыми, лиственными. Деревья обступали и словно крутились вокруг меня. Лес предстал беспробудным и бесконечным, он играл со мной, звал искать выход, и тут же завлекал в темные дебри. Раздавалось рычание, на полусгнивших листьях видны были следы диких животных, тревожно и предостерегающе гаркали птицы.
 Я устал, останавливался, садился на трухлявые пни, на поваленные деревья, закрывал глаза, и тут же вскакивал. Я боялся забыться, страшился, что деревья низко наклонятся надо мной, скроют от всего мира, и я не выберусь. Превозмогая страх и усталость, я шел дальше. Меж деревьев проскальзывали чьи-то облики - я хватался за них и ощущал холод и отчуждение. Лес преследовал меня. Я выбился из сил, брел неспешно, дабы брести, чтобы осталось хоть малейшее движение! Вера моя растрескалась, предательский мотив не взмывал ввысь, а играл меццо-пиано. Я едва обращал на него внимание.  Инструменты смешались, ноты затихали, напев угас. Лес начал редеть, под ногами опять-таки заструилась дорожка. Поначалу я испытал облегчение,  потом странное чувство овладело мной, словно я отрекся от событий, поступков, чаяний. Я не хотел более их власти надо мной. Я вышел на опушку, окинул взором равнину, пошел дальше. Я переходил и переплывал реки, меня сносило потоком, и я плыл по течению, повинуясь прихотям природы. Меня вытаскивали люди. Они согревали меня, а согревался от них. Порой я ласкал чьи-то руки и губы, но чувствовал, какие они далекие, и все те, кто затаянно смотрели мне в глаза и ждали будто бы меня по обочинам дорог, были чуждым. Они адресовали мне чужие слова, неродная и непривычная теплота, направленная в мою сторону, только остужала меня. Я не хотел нигде останавливаться. Я шел мостами и дорогами, миновал незнакомые храмы и святилища, откуда доносились песнопения, и хмурые, затянутые в серые одежды, люди жестами приглашали меня войти. Они устрашали меня.
 Иногда я припадал к рукам, позволял гладить и ласкать меня - я искал отдыха, временного покоя. В руках, трогавших меня, не было ни постоянства, ни светлой уверенности. Они случались, чтобы исчезнуть, даже крупицы воспоминаний не сохранялось. Музыка не возникала, а прежние мелодии я позабыл. Я поднимался и продолжал путь, я продолжал его от привычки идти и от неумения жить без вечной дороги. Не было цели пути, а еще хуже - не было мотивов отыскивать цели. Остановиться же - означало раствориться в пустоте, исчезнуть в дорожной пыли.
 Однажды я брел по селению, когда вдруг пролился дождь. Ненастье было сильным и внезапным, а я - усталым и сиротливым. Укрывшись под навесом ближайшего дома, я стал ждать. Мелькнула молния, и вслед за ней незнакомка в ярких красивых одеждах пронеслась по дороге. Словно хор грянул! Я бросился за ней. Она бежала быстро, обернулась, заметила меня, засмеялась и устремилась еще скорее. Я обезумел! Вокруг все слилось в непроглядную завесу, в голове стучало, глаза впились в ее слепящую фигуру. Шум дождя сменился раскатами грома, игравшими обреченную минорную мелодию. Я не мог различить того лейтмотива полностью, я снова верил, что музыка призвала меня. Я бежал за ней. Ливень хлестал по лицу, ноги разбрызгивали грязь, дыхание сбилось...Я бежал вдогонку за ней и не мог не бежать, не мог остановиться. Где мы бежали? Мимо кого? Я не различал никого и ничего, мне нужно было бежать, догонять ее. Она мчалась на луч солнца, который маячил на горизонте, пробиваясь сквозь плотную пелену черных туч. А я бежал за ней, я бежал за солнцем. Ее волосы от стремительной погони растрепались и летели за ней; порой она оборачивалась, и я видел ее дикий взор, дьявольские усмехающиеся губы, белые хищные зубы. Она смеялась, смех рокотал демоническими силами.
 Однако и она начала уставать, ее босые поджарые ноги шлепали уже медленней, тело наклонилось вперед. Пусть и я ослабел, но видя ее немощность, рванул за ней, не жалея остатков сил. Она опять обернулась, захохотала, попыталась убыстрить свой полет... Не вышло, я настиг ее.
 Настиг у развилки дорог, там, куда упал луч освободившегося солнца. Я обхватил ее, от быстрого бега все тело ходило под моими руками, а я в неистовом порыве целовал ее. Она хищно улыбалась, чуть приоткрыв глаза. Я обнимал ее, говорил сорвавшимся голосом слова, а небесный луч очертил вокруг нас поляну света, это был по праву мой свет! Там, у развилки дорог, я понял, что больше не хочу идти, мерять шагами дорогу, я хочу остаться в луче послегрозового солнца рядом с незнакомкой в ярких, красивых одеждах. Тучи разбрелись, луч распался в радугу во влажном воздухе, небо облеклось бледно-лазурными красками, плыли неспешные облака под минорную кантату. Я сидел, прижимая ее к себе, в меня проникали радужные краски. Уловить музыку уже было не в моих силах. Мне достаточно было света и тонкого запаха незнакомки, облаченной в яркие красивые одежды с хищной улыбкой, мне нужно было обнимать ее и ощущать рядом. Она глядела на меня, часто расходилась смехом, дразнила, вскакивала, трепала мои волосы, вновь и вновь хохотала. Я крепче прижимал непокорную к себе и шептал, шептал, шептал бесконечные словеса.
 Я не заметил, как сгустились тучи, как пошел дождь: сперва накрапывал редкими неуверенными каплями, затем зашумел, капли налились небесной влагой, переливчатыми струями ринулись вниз. Она вся встрепенулась, толкнула меня, выпрямилась во весь рост, в красивых ярких одеждах. Расхохоталась и в последний раз измерив меня взглядом, в мятежном устремлении побежала по правой дороге, и через мгновение дождь полностью сокрыл ее образ.
 Я сидел на траве под дождем. Не было сил, чтобы преследовать ее, не было желания искать прибежище от шторма, я сидел и глядел в пустоту. Я не помню, как поднялся и вновь побрел, тихо-тихо. Мне было безразлично, идти или сидеть, но идти, даже без цели и огня, было привычнее, и я брел. Вокруг серело однообразие безликих пригорков и придавленных холмов, а, быть может, ничего вокруг и не было... Я шел по своей дороге. Она стелилась под ногами. Я смотрел вниз на свои разбитые ноги. Ступни не ощущали тверди под собой. А, может быть, ее уже и не было? Я поднял голову. Невдалеке замаячил силуэт женщины в темном. Я улыбнулся ей. Я ждал ее. Ни прибавляя шага, не замедляя его, молча, без музыки вокруг, дошел я до нее и в упор посмотрел в пустые глазницы. Она улыбнулась из-под капюшона, взяла мою руку, дорога исчезла под нами. Мы зашагали рядом, безмолвно, не торопясь. Вокруг стояла тьма. Полная тьма. Тьма.



Июнь 2002 - март 2012 гг