Глава пятая. Старая мечеть

  Виолетта, после того, как Себастьян ушёл, решила пока с работой временно завязать. Вдруг ему понадобится помощь, а она будет прикованной к своим семечкам. Она сходила к бочкарям, договорилась и снесла на хранение свои пожитки. После этого отправилась в мечеть. Как и прошлые разы, её первым заметил Жак, радостно помахал рукой и побежал к ней навстречу. Виолетта также махнула рукой и улыбнулась. Когда он подбежал к ней, она протянула ему ещё тёплую ватрушку. Благодарности небыло конца. Жак, как всегда, под аплодисменты сидящих у костра, сделал французский реверанс. Это было его коронной благодарностью. Она подошла к огню, поздоровалась. Некоторые здесь знали её раньше, с остальными она познакомилась недавно, и те её приняли как свою. Пока она пила травяной чай, что подал ей Жак, пришли двое охотников, таща с собой трёх зайцев и несколько разных птиц. Хозяйки костра обрадованно взяли улов, потащили их на разделку. А охотники высказали своё недовольство, что сегодня, как назло, почти ничего не поймали, кроме этих задрипанных зайцев. Дичь один из них смешно обозвал дохлыми лесными мухами. вечером в этом обществе всегда было весело. Кто-то здесь был очень давно, кто-то недавно влился в эту компанию, дети, по крайней мере, некоторые из них, здесь и родились. Вечера всегда проходили шумно. Часто их веселил странный человек с таким звонким голосом. Шутки у него, хоть и невпопад, но всегда были смешными. Он мог запросто, сразу после шутки, задать любой глупый вопрос, и тут же выдать очередную шутку. Только чем он занимался - никто не знал. Он говорил, что он - щипач, грабит обнаглевших толстосумов, и часто приносил с собой довольно вкусную еду. Но ни на базаре, ни в церкви, ни в порту его никто не видел. На что он всегда ссылался, мол, если его будут видеть, то он останется голодным.
  Также жила в этой общине пожилая тихая женщина, жила одна, без мужа, без детей, говорила, что они погибли в кораблекрушении, и она никогда в жизни, под страхом смерти не поплывёт на корабле. Но знаменита она была не этим. Она могла сделать еду из чего угодно. Иногда казалось, что дай ей камней - она и из них что-нибудь придумает. При этом всегда у неё получалось очень вкусно. Среди старожилов даже ходила легенда, что в молодости она служила у какого-то богача поварихой, но когда она отказала тому в постели, он её выгнал. Насколько это было правдой - никто не знал, спросить прямо было неловко, а сама она про себя ничего не рассказывала.
  Был среди них даже один барон. Титул-то он имел, а вот состояние промотали ещё его родители, пустив сынка по миру. Но старичок никогда не унывал, говорил, что и не помнит, когда они жили богато, да и были ли богатыми вообще. А титул у него заместо прозвища. Всё-равно им никак не воспользуешься. В молодости у него был шанс стать богатым, светила ему партия с одной богатой особой, дочкой купца. При деньгах, но без титула. Всё бы ничего, да сгубила страсть к женскому полу. Перед самой свадьбой попался наш герой тёпленьким, застукали его со своей будущей горничной, служанкой невесты. Хороша была бабёнка, в теле. Разразился скандал, и до свадьбы дело так и не дошло. Её, конечно, уволили, а его выгнали из дома, да лишили последнего угла. Но наш герой не сдавался. Много ещё потом женских юбок он посрывал, да так нищим и остался.
  Ещё одной интересной личностью был стрелок. Тот, кто сегодня с товарищем на охоту ходил. Этот тоже с лихой судьбой. В молодости служил лучником при дворе. Понравилось ему это ремесло, да так он им увлёкся, что стал лучшим  из всей гвардии прежнего короля. Ходил даже в любимчиках. Но, меняются короли - меняется и свита. Помер прежний король и попал он тогда в опалу. Только из-за королевского расположения. Пришлось ему искать другое ремесло. Чего только не перепробовал, всё же лучник - оставалось его призванием. Прибился он тогда к бродячему балагану, фокусы разные показывал. Мог с завязанными глазами яблоко с головы желающего сбить. Путешествовали так они по всей стране, пока не оказались в окрестностях столицы. Показывали они очередное представление, как во время его номера, он увидел того прихвостня нового воеводы, из-за кого он в опалу угодил. Сидит тот с разжиревшей мордой, видно, по службе высоко поднялся, рожа наглая, смотрит в упор и не узнаёт. Да ещё и подшучивает скабрезно. Или не узнал, или не захотел признать - наш стрелок не успел узнать. Он только предложил желающим после первого выстрела попробовать себя на храбрость, и стрелять он будет не завязывая глаза, но с удвоенного расстояния. Этот ожиревший балбес и вызвался. Наш стрелок хорошенько прицелился, да прямо в глотку тому и угодил. Тот стразу помер, а стрелка в острог. Только повесить его не получилось, сбежал он по утру. Толи сам смог, толи помог кто - неизвестно. Вот с тех пор и скрывается он в чужих краях. А  прозвище "Стрелок" к нему прилепилось намертво.
  Был среди них даже настоящий поэт. Стихи так здорово сочинял, что мог почти сходу задать рифму, дай только тему, о чём написать. И, ради шутки, здесь на всех были сочинены смешные эпиграммы. Поговаривают, что он в столице раньше жил, но чем там занимался - загадка. Наверняка, не самым мирным занятием, коли в такую даль от столицы драпать пришлось.
Виолетта с Себастьяном здесь появились совсем недавно, но и на них уже пасквиль готов был. Совершенно не обидный, но развеселил всех качественно. Вот таким пёстрым составом здесь и жили.

  Где-то через час начался знатный ужин, состоящий из принесённого улова, а также пойманной сегодня рыбы и хлеба, который принесли все понемногу. Здесь каждый вносил свою лепту в общий котёл. Щипач этот раз всех просто поразил. Он притащил откуда-то огромную бутыль хорошего крепкого вина, в плетёной корзине. Сказал, что это - подарок судьбы. Почаще бы ему встречались такие ротозеи, кто телегу с провиантом без охраны оставляет. Бутыль была такой, что с неё можно было напиться всем. Вечер складывался на удивление хорошо, только небо начинало хмуриться. Наверняка к утру натянет хороший дождь. Приговорив по "первой", все накинулись на еду. Виолетта сегодня была радостной только с виду, внутри же у неё затаилась опасность. Чуяла она своим женским чутьём, что попал Себастьян в беду. Только с кем посоветоваться можно, она не знала. Ей сейчас даже шутки Щипача не казались смешными. Она задумалась с кусочком кроличьей лапки в руке, когда её из забытья вывел где-то внизу детский плач, а через минуту к ним прибежал Жак. Маленький мальчишка, сын прачки, свалился с уступа и не может встать на ногу. Виолетта сразу сообразила, что у парнишки перелом. Для неё, матери парня, да ещё двух человек, этот праздник закончился. Придётся нести пацана в город, к знахарю. И они  впятером понесли беднягу к городским воротам. Было уже поздно, знахарь отбыл ко сну, и его пришлось будить. Можно было, конечно, снести раненого к доктору, но у них небыло столько денег, чтобы лечить парня, как лечат более состоятельных горожан. Их удел - это местный знахарь, из того-же сословия, как и они сами. Знахарь, старенький, согнувшийся дедок, бойкий не по годам, их принял, хоть и поворчал сначала для приличия. У малыша действительно был перелом. Знахарь с ним долго провозился, наложил подобие жгута - раненую ногу обложил лучиной, да туго обмотал чистой тряпкой. Ребёнок, всё это время измученный болью, уснул в приёмной комнате знахаря. Будить его стало жалко, и они решили дать ему поспать. Без него в мечеть никто возвращаться не захотел, и все четверо сели на крыльце знахаревой избы. Настроение уже было не то, шутить никто не хотел. Виолетта решила поделиться своими мыслями про Себастьяна. Она просто чуяла беду. Ну не могут такие люди брать к себе непроверенных актёров, без имени, без регалий. Они даже имя его не спросили! Ещё после такой обиды, что Себастьян нанёс этой Анжеле. Как-то легко та его простила, не к добру это. Время надо было куда-то деть, пока проспится малыш, и все стали по очереди высказывать свои предположения. Одно другого несуразнее. Ей предложили, если он к утру сам не явится, то и ей опасно будет искать его. Лучше, кто-нибудь посторонний сходит, со стороны посмотрит, земля слухами полнится, наверняка что-нибудь разнюхает. если всё в порядке, то всё-равно ей не стоит появляться завтра на базаре, опять-же кто-нибудь проверит всё за неё. Он сам даст знать, можно ли к нему подходить. ежели чего, то придумают, как им друг с другом повидаться. А может ничего страшного и не произойдёт. Вернётся он к утру, с полным карманом денег, и заживут они счастливо. А может ему службу какую предложат. Тогда совсем хорошо. Будущее ваше определено будет.
  К концу ночи, ещё до наступления рассвета, все продрогли, небо основательно нахмурилось, и вскоре собирался пойти серьёзный ливень. Надо было что-то предпринимать. На крыльце они точно промокнут и заболеют. Они зашли в избу, малыш уже почти проснулся, и они , поблагодарив знахаря, забрали мальца и двинулись в обратный путь. Выйдя за городские ворота, что-то показалось им неправильным. Небыло видно дымка от постоянно горевшего костра. За очагом днём следят дети, но ночью обязательно кто-нибудь в нём поддерживал огонь. Но сегодня огонь не горел. Это было уже плохо. Народ здесь не богатый, и огонь приходилось иметь постоянно, потому что зажечь потом будет нечем.
И в довесок их опасением, они увидели несколько солдат, бродящих вокруг мечети. Кроме солдат никого из жителей общины видно не было.
  Виолетта поняла, что возвращаться им в мечеть сейчас не стоит. Очень похоже, что у них была облава. Коли народу не видать, то наверняка кого-то из них забрали. Вот только по какому поводу? Жили здесь все тихо - мирно, закона не нарушали, ничего плохого не творили... И тут до неё дошло!
- Это за Себастьяном! - у неё всё внутри похолодело. - Говорила же я ему, что плохое предчувствие. Не надо было ходить к этой Анжеле!
Она хотела броситься вперёд, но стрелок, что с ними к знахарю ходил, остановил её. Он схватил Виолетту за рукав, повернул к себе, и приложил палец к губам.
- Потише! Не гони! Разве не видишь, что сейчас туда нельзя. Вон, солдаты везде расставлены, наверное, нас поджидают. Нужно сначала хорошенько осмотреться, в разведку кому-нибудь одному сходить. Мы же пока не знаем, в чём тут дело.
- Я знаю! - выпалила Виолетта. - Это за Себастьяном пришли! Я ещё вчера поняла, что этот визит в дом судьи добром не кончится.
Стрелок на неё вопросительно посмотрел, и ей пришлось рассказать про приглашение. Тот надолго задумался, затем медленно, подозрительно произнёс:
- А он точно ничего не мог оттуда украсть?
- Не думаю. Насколько я его узнала - он не станет воровать в незнакомом месте, да ещё у незнакомых людей. Да и зачем это ему, его и так заработать пригласили. Эта бестия недавно его поймала с пародией... Вернее, он сам попался, когда спародировал её голос. Как я поняла, ей это понравилось. Она при мне ему с таким намёком и сказала, мол, приходи, денег заработаешь.
- Дом то богатый, соблазн велик...
- Нет, Стрелок, не думаю, не тот случай.
Стрелок с каким-то едва заметным удивлением посмотрел на Виолетту. В его глазах читалось уважение к её уму. Явно, что ему редко попадались барышни с мозгами. Её статус заметно вырос. Он вспомнил ночной разговор, пожевал губами, и повернувшись лицом к кустам, стал внимательно наблюдать за происходящим. Вокруг разбитой мечети по-прежнему сновали солдаты, но, похоже они собирались уходить. Стрелок пытался в голове сложить все факты, но не очень получалось. Тогда, поняв, что при ней можно рассуждать вслух, прошептал под нос:
- Что-то не вяжется в этой ситуации. Не совпадает несколько моментов. Но что - пока не ясно...
Он вспомнил, что Виолетта вернулась вчера сразу, как они расстались. Только ненадолго выходила проводить Себастьяна. Себастьян с того момента больше не появлялся. Никаких известий о нём нет. И небыло. Она не могла знать, дошёл ли он до дома судьи, вышел ли оттуда. Кроме наших, да их самих, никто пока не знает, что теперь они живут здесь. Потому, что пришли сюда совсем недавно. Следовательно, жандармам это место тоже не известно. Либо Себастьян пришёл сюда, и притащил за собой хвост, либо это вообще не по их душу. И станут ли гнать отделение солдат на поимку какого-то воришки? Тут дело в другом. Неужели напали на его собственный след? Стрелку стало как-то неуютно от такой мысли. Дела давно минувших дней, хотя за его проступок, да ещё бегство перед самой казнью, обычно не прощают. Всё-таки придётся срочно отправлять кого-то в разведку, неизвестность страшнее ожидания возмездия! Да и ожидание возмездия страшнее самого возмездия. Получается, что сейчас эта неизвестность вдвое страшнее стала. Ну а если и не по его душу, тогда чью же?
Стрелок повернулся к остальным, и решился отправить разведчика. Виолетте там появляться не стоило, Стрелку тоже. Прачка останется с больным ребёнком. Пришлось идти двоюродной сестре этой прачки, сутулой бездетной женщине средних лет. Она и так всю дорогу молчала, и сейчас без слов согласилась на вылазку. Стрелок достал свою верёвку, служившую ему поясом, ловко сделал на конце удавку, и все быстро собрали охапку хвороста. Кузине придётся сделать вид, что она поутру собирала хворост, да увидела военных, вот и решила полюбопытствовать. Возвращаться ей придётся другой дорогой, из предосторожности. Они ещё долго наблюдали за ней из-за кустов, их временного укрытия, до тех пор, пока она не скрылась за бугром. Дальше отсюда её будет не видно, и они пошли немного назад, к возвышению, понимая, что сильно рискуют, заметь солдаты кузину малость пораньше.

  Ближе к полудню кузина вернулась, заметила их укрытие, но, не поворачивая головы, быстро прошла мимо. За ней явно следили. Стрелок сразу же жестом приказал пригнуться к земле и не шевелиться. И действительно, через пару минут в её направлении кто-то прошёл. Кустарник, за которым спряталась эта четвёрка, был довольно плотным, и если не шевелиться, то вряд-ли сквозь него заметят. Так они лежали ещё какое-то время, пока кузина не пришла снова, но с другой стороны. Шпика за ней уже небыло. Она рассказала, что это действительно была облава, искали нашего Поэта и Стрелка, видать всё из-за той гнусной бумажки, где они пасквиль состряпали на губернатора, начальника жандармерии и прочих власть имущих. Стрелок вспомнил эту шутку, но тогда он не придал этому значения. Да и бумажка-то была уже исписанная с другой стороны. Причём всё на непонятном языке. Пусть это был скабрезный пасквиль, но он же без оскорблений, ни чью честь и мундир не затрагивал. И ради такой провинности, возвышать стишок в ранг государственной измены??? Тут что-то не чисто. Не в стишке дело. И бумагу исписанную сюда прилепили зачем-то. У Поэта таких старых бумажек ещё много было, и все на непонятном языке. А пасквиль? Что пасквиль, высекут - и всего делов то! Тут что-то другое... Ясно одно - возвращаться им туда больше нельзя.


***
Продолжение:  http://www.proza.ru/2012/03/27/257