Италия. Il mio cuore. Путевые зарисовки

             
           Часть первая. "Вначале был сон".
«Симон Петр  стоял на холме. Где-то внизу в золотистой дымке простирался необъятный как время город. «Повернуть назад?» -  проносилось в его голове. Обессиленный, он опустился на камень. Солнце  садилось, на западе багровели облака, на востоке растекалась чистейшая лазурь. 
 «Ребе, мне страшно» - прошептал Симон Петр. Облака прорезал золотой луч  и упал на город, словно указующий перст. Симон Петр обратил лицо к небу: «Я помню то, что я обещал, я не отрекусь более, все  исполню. Да не будет больше моей воли, и да пребудет вовеки воля Твоя…». Он поднялся на   ноги и зашагал вниз по склону холма в город.». 
 Этот сон приснился мне во время нашего пребывания в Риме.

                Часть вторая. "Весь мир лицедействует".
С  диким скрежетом на станцию въезжает разрисованный граффити поезд. Скрип. Поезд остановился. Треск. Из-под  закрытых дверей вагонов опустились лесенки. Двери открылись, поднимаемся в вагон. «Euklide?» - спрашиваю я. «Si, si,!» - оживленно отзывается молодая улыбчивая женщина, к плечу которой прислонилась  девчушка.
Вагон полон, вглядываемся в лица. Интересно…. Потрясающие типажи! Вот пожилая  синьора любовно устраивает на сидении рядом с собой сумки с продуктами. Заходит  суровый старик, оглядывает вагон в поисках свободного места, подходит к синьоре  и  тыкает пальцем в сумку с продуктами. «Togilere!» зычно произносит старик. Лицо у него при этом… Ни дать, ни взять Цезарь, обличающий жену в  измене.  Синьора убирает сумки, старик  тяжело опускается на освободившееся сидение. Оба что-то недовольно бурчат.
Девчушка  напротив нас подкидывает и ловит резинку для волос, украшенную пластмассовой  вишенкой. Мать сидит рядом, и увлеченно поглощает виноград из бумажного пакета.  Вишенка в руках девочки взлетает все выше и выше. Вагон неожиданно трогается,  вишенка меняет траекторию и попадает прямо в глаз хорошенькой брюнетке,  пробирающейся вглубь вагона. В первую секунду мама не реагирует, но заметив,  что  мы за ней наблюдаем, вскакивает, театрально всплескивает руками, хватается за голову, и кричит: «Беатриче!»,  молниеносно поднимает с пола вишенку, убирает ее в карман, искоса наблюдая за нами  («держит» ли публику). Через пару минут она возвращает дочери вишенку, и  все повторяется - дочка подбрасывает вишенку, мама ест виноград.
  А вот полная  женщина в черном,  с ней мальчик с огромным школьным рюкзаком на коленях. Он  что-то ей увлеченно рассказывает, бешено жестикулируя, а она достает из своей  сумки какие-то лакомые кусочки, и сует ему. Мальчик как послушный птенец разевает рот, продолжая рассказывать, а она слушает его слегка рассеянно и с  умилением  наблюдает за тем, как он ест. 
 Скрежет,  поезд останавливается. Мы выходим из вагона.
Двери закрываются. Занавес. Ехали  мы от силы минут пять.

                Часть третья. "La dolche vita".

Площадь, со всех сторон окруженная домами, гул, журчание воды из фонтана.  Воду из всех римских фонтанов можно пить, она чистейшая. В конце пятидесятых годов Феллини попросил хозяев всех кафе, расположенных на площади, вынести  столики на улицу, перегородив проезжую часть.  Он снимал «La dolche vita» тогда. Съемки закончились, а площадь так и осталась пешеходной. Феллини часто приходил сюда завтракать, пил кофе, читал утренние газеты, и разглядывал людей. Очень увлекательное занятие - разглядывать людей, не правда ли?



                Часть четвертая. "Итальяно  веро".

 Наш гид  Аида уже 17 лет замужем за итальянцем. Она родом из Литвы, очень спокойная и не слишком эмоциональна,  как многие прибалты. А муж – неаполитанец! Эмоциональный, ревнивый, нежный,  страстный, хорош собой (мы его в конце поездки видели).  Смотрит сериалы, сопереживает героям, плачет даже… Тут надо оговориться, что для итальянцев это – норма! Аида рассказывала,  что итальянцы в кинотеатре -  это что-то. «Ну целуй же ее, целуй!»- уговаривают они главного героя.  Шепчут ему: «Не уходи… Не бросай её…».  Что было, когда шел «Титаник»! Какие рыдания стояли в зале в конце фильма! 
 А еще итальянцы очень медлительные, все делают:  «пиано, пиано..». Например, вызвать домой  сантехника – это целая проблема. Он может прийти через месяц, а может вообще не прийти. И так во всем. Этим летом Аиде установили дома кондиционер, а  оплатить его они не могут до сих пор. За деньгами никто не приезжает, от  предложений привезти деньги в офис сотрудники фирмы отказываются. Если вас оштрафовали, квитанция может прийти домой через десять лет, так работает почта. Поезда ходили  вовремя только при фашистах. Такое вот общее легкое и упоительное  разгильдяйство!  Дисциплинированные немецкие туристы, должно быть, в Италии с ума сходят.
 Смешной случай произошел с нашей группой в Монтекатино. Пафосное, надо  сказать, местечко! Термальные источники, дряхлые миллионеры, приехавшие  поправить здоровье,  бабулечки с  бриллиантами в ушах, и сумочками от Barberry, спешащие на дискотеки для тех, кому за 60, дорогие   автомобили…
 Нас, конечно же,  эта общая роскошь ни коим образом не коснулась. Разместили нас  отеле типа пансионат «Сутник» (представители старшего поколения помнят, что это такое, и поймут, о чем я). Куча молодежи, приехавшей на выходные, музыка орет, жизнь бурлит и бьет ключом!
Три одиноких  дамы из нашей группы по причине нехватки одноместных номеров  были размещены в отеле на соседней улице. Утром  служащие нашего отеля должны были привезти их к нам к завтраку. Ночь была веселая. Под окнами кто-то то ли выл,  то ли мычал. Муж предположил, что это страдает корова, мужа которой увезли на  сельскохозяйственную выставку: «Ауреллио! Ауреллио! Когда же ты вернешься ко  мне…». Позавтракав, мы спустились в холл и увидели уморительное зрелище. Спокойная и выдержанная Аида во весь голос орет на какого-то итальянца, Джузеппе его звали, кажется. А он стоит перед  ней вразвалочку, ухмыляется и недоумевает.  Перевода не требовалось. Оказывается, это он должен был привезти наших трех дам. Так вот, утром ему сказали съездить в  соседний отель за нашими дамами и вернуться.  И то вы думаете, он сделал? Он съездил и вернулся. Но без дам. Каким-то  образом этот пункт выпал из его программы. В свое оправдание он сначала бормотал  что-то типа того, что там никого не было…  На грозное вопрошание Аиды,  дескать, а где же они  были (нужно отметить, что те три дамы были очень дисциплинированные, и без сомнения, в точности выполнили ее указание  спуститься в холл отеля к семи тридцати), Джузеппе ответил, что они, наверное,  уже уехали…  В Сибирь, должно быть… или откуда они там еще. Аида сорвалась на визг. Джузеппе забормотал, что не  понимает в чем дело! Ему сказали съездить и вернуться, он съездил и вернулся.   Под грозным взглядом Аиды, он нехотя  и медленно побрел к машине.  Минут через десять он их все-таки привез. «Я не виновата, что он сумасшедший!» кричала Аида   уже нам.
Все семь дней  у нас был замечательный водитель - Сальваторо, немолодой неаполитанец. Аида рассказывала,  что на юге, в особенности в Неаполе, очень сильна мафия. Мы решили побродить  лишний денек по Риму,  а вся наша группа поехала в Неаполь. Прогуливаясь по городу, наши девушки глазели по сторонам в поисках мафиози.  Сальваторо  очень переживал: «Скажи им! Скажи им!» -приставал он без конца к Аиде, «Скажи им, что я тоже мафиози! У меня и пистолет есть, и все что надо….». Вечером Сальваторо настолько «вошел в  образ», что заявил Аиде: «Все мои друзья либо в тюрьме, либо под  землей!». В  отличие от многих встреченных нами в поездке  итальянцев, Сальваторо был выдержанным и  пунктуальным, каким-то чудом объезжал все пробки, гонял от автобуса  посторонних, не лихачил, мастерски парковался. Прощалась с ним вся группа с искренним сожалением.
Очень  позабавил хозяин виноградника в Тоскане. Делами заправляет его жена и взрослые  сыновья. А он целыми днями дегустирует с туристами шампанское, целуется  и обнимается  с красивыми  и не очень туристками, и выходя их провожать, всякий раз пытается уехать на туристическом автобусе. Сыновья вздыхают: «Папа, папа… Вы опять за свое…» и пытаются увести в дом, а он вырывается,  выбегает на дорогу  и машет вслед автобусам соломенной шляпой. Так трогательно.
               
                Часть пятая. "Языковой барьер".

 Ну и напоследок о языковом барьере. Аида рассказывала, что в Италии процент людей с 
 высшим образованием один из самых низких в Европе. Со знанием языков дело обстоит еще сложнее. Перед поездкой моя свекровь предостерегала, что итальянцы  не знают никакого языка, кроме родного. Поэтому общаться с ними трудно.  К стыду своему, вынуждена признать, что пошла я далеко не в бабушку, уверенно изъяснявшуюся на немецком и испанском, чуть хуже знавшую английский и фарси, и совсем чуть-чуть итальянский. Французский  язык  похоронен в недрах моей памяти под могильной плитой с надписью «Alan Dupon obite Amien, 5, rue Jasmine» (тот, кто учил французский  язык по учебнику Поповой и Казаковой поймет меня). С английским, который я изучала в течение полугода, дело обстоит несколько лучше. Путем  неимоверного напряжения всех мозговых ресурсов я могу выдать некоторые фразы.  Но понимают меня только арабы. У них дела с произношением  обстоят также.
Однако, каких-либо трудностей в общении я не испытала. Во-первых, муж все-таки в отличие от меня говорит  по-английски. Во-вторых, если дело происходит в магазине, и продавец женщина,  знание или незнание языка вообще  никакой роли не играет.  Между прочим, об этом еще Михаил Афансьевич Булгаков писал (см. роман «Мастер и Маргарита», описание  сеанса черной магии в варьете).  Таким вот непостижимым для мужа образом, при помощи языка жестов  мне удалось купить себе отличные комплекты нижнего белья (помогать он мне постеснялся,  стоялна улице и сквозь витрину фотографировал весь этот цирк , а  также не только приобрести образцы мозаики в Ровене, но и выяснить у  девочки-продавца, «это  зачем они ее так крепят….»  или тонкости  изготовления мозаики и технологического процесса работы с нею.
Но курьезы случались! Однажды в  магазине на манекене мне приглянулась подвеска в виде совы. Пробежавшись по  магазину, подвеску я не обнаружила. Подойдя к продавщице, я вежливо обратилась к ней: «Синьора, сan you help me?». «Si» - ответила синьора, и улыбнулась. «I need bird»- произнесла я со значением. Ну не знала я  как  по-английски «сова», а потом  птица, она и в Италии птица. Поскольку слово suspehsion (подвеска) не было мне знакомо, а наиболее близкое ему по значению слово necklace в самый  ответственный момент  испарилось из моей памяти, я для вящей убедительности ткнула себя в грудь. Синьора удивленно  вскинула брови.
Осознав, что не понята, я не нашла ничего лучше, чем сову  изобразить, благо длинными северными вечерами в ладожских водных походах  «Крокодил» был нашей любимой игрой. Поэтому, сложив большой и указательный  пальцы обеих рук кольцами, я приложила их к глазам, а затем, для большей  убедительности, махнула обеими руками как крыльями. Синьора обескуражено  молчала. Я повторила телодвижения, кивками указывая вглубь магазина - туда  где  стоял манекен с вожделенной подвеской. Подошла вторая продавщица. Первая кивнула ей на меня, и что-то  негромко произнесла, при этом довольно ясно прозвучало слово «russo». По интонации я догадалась, что сказала она примерно следующее: «Франческа, постой на кассе, а я пойду погляжу,  что нужно этой русской. Кажется у нее не все в порядке с головой». Когда мы с   ней  подошли к манекену, я радостно ткнула пальцем в сову на его груди. Синьора всплеснула обеими руками, шлепнула  себя по бокам и разразилась гомерическим хохотом. Утирая слезы, она вернулась на кассу, пробила мне чек за сову,  отсчитала сдачу, и они с Франческой еще долго махали мне рукой вслед. По-видимому,  я доставила им массу положительных эмоций!