Дельфин

   Обычно я прихожу на вокзал за две-три минуты до отправления поезда. Были исключения. Как-то раз запрыгивал в набиравший скорость состав уже на ходу, уцепившись за поручни. Случалось и хуже: однажды, увидев последний вагон, догнал поезд на такси в Джанкое.

  В тот день я пришел, как всегда, за четыре минуты до указанного в билете времени. Но отправление задерживалось по неизвестным причинам. Подняв увесистую сумку, отправился в зал ожидания. Когда-то, в перестроечные времена вокзальные залы ожидания были дополнены видеосалонами, что давало возможность пассажирам приятно провести время, а предпринимателям – не менее приятную прибыль. Но время не стоит на месте: былое новшество приелось, превратившись в атавизм.

  Присев в дальнем углу, между двумя сельскими женщинами с узлами городских гостинцев, я стал невольным свидетелем сценки под названием «Вокзальная жизнь».
Старушка-нищенка стояла у входа в зал и, понуро опустив голову, просила милостыню. Времена всеобщего равенства давно стали историей: нищие и бомжи на вокзалах уже никого не удивляют, став неотъемлемой частью нашей жизни. Возможно, я не заметил бы ее, но вынужденное полуторачасовое безделье заставило. Я принялся считать доброхотов. Калькулятор не понадобился: за полчаса лишь один пассажир бросил пожилой женщине какую-то мелочь. Остальные суетливо проходили мимо, спеша на поезд или с поезда. «Вот если бы она пела частушки в электричках…» – от безделья разыгралась фантазия.

  Согласно легенде, однажды в одном из крымских городов, дельфин спас человека, отговорив его покупать чебурек у местных торговцев. Но в Симферополе нет дельфинов…. Напротив меня, видимо ожидая тот же, задерживающийся поезд, сидел холеный мужчина, далеко не бедняцкой наружности.  Решив скоротать время, он поступил иначе, чем автор написанного: купил два пирожка с традиционной для наших вокзалов начинкой «Муркины останки». Откусив первый, толстяк поморщился и направился к урне, не испытывая судьбу. Однако, на пути к оной, заметил несчастную бабусю и с самодовольным видом, чувствуя себя героем дня, сунул пирожки ей в руки. Старушка взяла подаяние, перекрестившись с поклоном, и что-то сказала благодетелю, однако слов я не расслышал: далеко.

  Взъерошенный паренек лет двадцати с небольшим промышлял на вокзале случайными заработками. Видимо, жил здесь же: я встречал его и раньше. Заторможенность движений и взгляд «в никуда», могли быть признаками и пристрастия к наркотикам, и бессонных ночей. Диспетчер объявила начало посадки. Оставшийся голодным доселе дремавший толстяк подхватил чемоданчик и поспешил к подземному переходу. «Наверное, торопится наверстать упущенное в вагоне-ресторане», – подумал я. Засуетились и остальные пассажиры. Лишь мои соседки с узлами продолжали дремать: электричку ждут. Собрался и я на перрон. Но тут мой взор привлекло нечто, заставившее задуматься.

  Сидя в вагоне, я смотрел на мелькавшие за окном деревья, здания и вспоминал увиденное.
Вокзальный «наркоман», проходя мимо старушки, взглянул на нее ничего не выражавшими глазами и побрел дальше. Но пройдя пару шагов, он повернул назад. Подойдя к нищенке, выгреб из карманов все скудное содержимое – мелочь и несколько смятых купюр – и высыпал ей.  Старая женщина от неожиданности оторопела. Паренек же направился далее с тем же отсутствующим взглядом.