23. Лика

 Начало http://proza.ru/2012/03/19/1500


 
   «Всё-таки, права народная мудрость, утверждающая, что  клин клином вышибают!»,- думал Павел,  солнечным утром, пересекая Исаакиевскую площадь. Конечно, муки ревности не исчезли совсем, но   боль уже  не грызла так неистово, как последние два дня.
   «Аня права.  Сам во всём виноват. Но все же правильно сделал, что не поехал к ней. Осознание вины  обиду не уничтожило.   Спасибо Гале, что хоть ночью, об этом, не думал. Номер телефона, который она дала,  в  Московском районе. В субботу можно будет ехать к Парку Победы. От туда позвонить.    Надо всегда  быть готовым услышать обидные, но, в общем-то, справедливые слова о собственной не исключительности »,- роились в голове Брамского обрывки мыслей.
 
   Он пересек Адмиралтейский проспект и, увидев строй курсантов-первокурсников выбегающих в форме «брюки - голый торс» из-за поворота западной аллеи Александровского садика, решил: «Позагораю  на скамейке у розария. Рано меня девушка выпроводила. До завтрака еще минут сорок».
   Теплое, солнечное утро, цветущие розы, голубое небо – что может быть целебней, в моём положении, разве что девичий поцелуй», - подумал, Павел, садясь на нагретую солнцем скамейку. Нежный запах чайных роз, смешивался со свежестью воды мелководного, гранитного бассейна, покрытый глянцевыми листьями лотоса.

   Он снял и  положил рядом с собой «мичманку», откинулся на пологую спинку,  и подстав лицо солнечным лучам задумался: «Ни каких инициатив для восстановления контактов с Аней предпринимать не буду. Позвоню Лике, и постараюсь разобраться в ситуации.  Возможно, я ей нужен, только для того, чтобы «наказать»  неверного ухажёра. Если  увижу, что Лика  к Гукову  « не ровно дышит», то отойду в сторону.  До конца июня жду движений примирения от Ани. В субботу позвоню Гале, скажу, что готов встречаться.  Но, до разрешения конфликта с Аней,  ни каких серьёзных обещаний не делаю.  Если же  почувствую, что я Лике не безразличен, то начинаю выстраивать отношения с ней, и тогда уже ни каких метаний!».
 
   Вечером, Павел поехал домой, втайне рассчитывая встретить Лику на пути от Парка Победы, до её дома. Выйдя из метро, пошел домой по маршруту, на котором две недели назад встретил Лику и Гукова.  Не встретил. Однако, со двора заметил, что свет горит во всех окнах её квартиры. Он решил, было, навестить её дома, но подумал, что в 22 часа делать визиты поздновато.
 
   Мать Павла была дома и он, перебросившись с ней парой фраз, начал звонить Гоголевой. К телефону подошла Лика и на предложение встретиться в субботу, сказала, что в субботу у неё, во второй половине дня,  экзамен, Когда она освободится, точно не знает, поэтому предложила позвонить после 18 часов. А вот в воскресенье, сказала  она, будет рада, если он согласится съездить с ней в Петергоф.
«Конечно, и я буду рад съездить с тобой в Петергоф и, обязательно, после 18 позвоню в субботу. Но если тебя не будет, на какое время и где, назначаем воскресную встречу?», -  спросил Павел.
  «Давай к 9.00 заходи за мной ко мне домой, заодно, покажу маме тебя», - сказала девушка весёлым голосом.
  «Отлично, в 9.00 воскресенья буду у тебя!», - ликуя,  ответил Павел на предложение Лики.

   После разговора с Ликой  Павел, заметно, повеселел и загадал: «Если в субботу вечером Лика окажется дома, то приглашаю её в кино, а Гале не звоню.
«С кем это ты договаривался на воскресенье!», - подозрительным голосом спросила мать сына. «Это Лика Гоголева, одноклассница из 366 школы», - ответил Павел, не очень желая распространяться о том, что поссорился с Аней. «А как же твоя Аня, на которой ты собирался жениться?», - спросила, настороженно, мать. «Ой, мама, не расспрашивай! Всё очень сложно. И до конца июня ни чего не буду говорить о своих лирических проблемах», -сказал Павел сердито. И добавил, смягчаясь: « Ты лучше расскажи, как съездила к Зое»

  Да всё хорошо. Договорились, что вместе поедим в санаторий в Хосту. Ей дают парную путёвку. «На какое время путёвка, и когда уезжаете?»,- спросил сын, надеясь увести разговор с неприятной для него темы
  «С 5 июля, а уезжаем 3 числа! Только ты мне зубы не заговаривай, сознавайся, что я была права, когда отсоветовала тебе жениться в начале пятого курса?» - парировала мать.
  «До конца июня ни чего не скажу. И не спрашивай. Лучше чаем напои, да и перекусить я не прочь», - ответил сын, зная, что мать, сразу переключится на  накрывание стола.
  «Ты бы лучше спросила, как у меня идут дела с дипломным проектом, а я бы тебе сказал, что всё идет прекрасно!»,-  улыбаясь, сказал Павел, чтобы отвлечь мать от разговоров об Ани.
  «Ну, и хорошо, что всё хорошо. Не хочешь рассказать сейчас, подожду.  А ты, лишний раз убедись, что мама тебе плохого не посоветует», - сказала мама, поджаривая глазунью.
 
   В следующую субботу Павел взял увольнительный билет у дежурного по роте до  ужина. Дежурным по училищу стоял руководитель его дипломного проекта, у которого Павел с четвёртого курса работал в научном обществе курсантов, и проблем с ранним проходом через КПП не было. В 18. 20 он вышел из метро, и пошел по Московскому проспекту к телефону-автомату на углу улицы Фрунзе. Но, как на грех автомат оказался неисправным. Проглотив монетку, он молчал. Осталось три монетки. «Попробую еще раз»,- подумал Павел, опуская вторую монету. Но автомат продолжал молчать. Павел посмотрел на  часы. «18.30. Надо поторопиться. Ближайший автомат у кинотеатра «Дружба», туда 2 минуты хода», - решил он, быстрым шагом направляясь к кинотеатру.

   Подходя к телефонной будке,  он увидел, что автомат работает: говорящая по телефону девушка оживленно жестикулировала. Он подошел к будке и стал так, что бы девушка видела, что за ней очередь.  Подошел пожилой мужчина профессорского вида и спросил недовольным голосом: « Вы тоже хотите  отсюда позвонить?» Павел кивнул и посмотрел на часы. « 18. 45. Подошло время позвонить Гале. Ну, ничего. Если Лики не будет, то и за 5 минут успею, а если договорюсь с Ликой, то отпадает необходимость во втором звонке», -подумал Брамский, но , на всякий случай, постучал по стеклу будки: «Девушка, вы уже 10 минут разговариваете! Тут уже очередь образовалась».

  «Извините, ещё пару секунд! Очень важный разговор, сказала девушка»,- на секунду отрывая трубку от уха. Павел взглянул на циферблат «18. 48. Так можно и не успеть уложиться в назначенное время!», - нервно подумал он. Постучал в стекло  «профессор»: «Девушка, освободите будку. Разговор на одну монетку – три минуты!» Девушка недовольно повесила трубку и вышла из телефонной будки.

  Павел опустил в щель монетку и по памяти набрал домашний номер Лики. К телефону опять подошла Зося. «Здравствуй Зоя, позови, пожалуйста, Лику»
«Привет, Паша! А Лики нет дома. Она позвонила с час назад и сказала, что получила четвёрку, и идет, с девчонками, отмечать это событие.   Я думаю, прейдет поздно», - сказала Зося, как показалось Павлу, лживым голосом.
Брамский достал из кармана листок с телефоном, который дала Галя, и только хотел опустить монетку, как «профессор», открыв дверь, не дал ему этого сделать: « Извините, теперь моя очередь. Вы уже один раз позвонили!»

  «Ну, что мне с ним драться, что ли!  А ведь всё равно не даст говорить!», - подумал Павел, а вслух сказал : «Проходите. Один звонок, три минуты». «Конечно!»,- ответил «профессор».
  Павел взглянул на часы. «18. 58. Если будет говорить кратко, то еще смогу успеть! А вот нужно ли!  Загадаю так: если смогу связаться с Галей,  значит, Лика сейчас с Гуковым.  Если не успею связаться, значит, Зося не соврала!»  Старичок всё говорил. Павел посмотрел на часы. «19.02. Всё, судьба распорядилась. Никуда не звоню, а завтра еду с Ликой в Петергоф», - спокойно, даже с некоторым облегчением, скал про себя Павел, и, махнув рукой, пошел домой.

   Он шел, дворами, от кинотеатра, к своему дому и с удивлением ощущая, что принятое решение притупило и муки ревности и боль обиды, которые терзали его последнюю неделю.  «Хорошо, что не удалось позвонить Гале! Хотя,  трусики у неё, от поцелуев, стали мокренькими,  снять не позволила. Не стоит ей морочить голову.  Ей серьезные отношения нужны», - уже, как о чем-то давно прошедшем, думал Павел.
В десять вечера, уже из дома, Павел снова набрал телефон Гоголевых. На этот раз трубку взяла Лика, и, услышав голос Павла, спросила: «Что же ты не перезвонил! ».
   « Зося сказала, что ты пошла на банкет, и будешь поздно. Вот я и проверяю, насколько поздно!», -   ответил Павел.
   « Какой банкет? Зашли с девчонками в мороженицу на полчаса. Я в 19 часов была уже дома, и ждала твоего звонка», -  обиженным голосом, сказала Лика.
   «Ну, извини, я уж тут нафантазировал, что ты гуляешь с очередным кавалером!», - начал оправдываться Павел.
   «Смотри, завтра не опаздывай!», сказала Лика и повесила трубку.

    В воскресное утро Павел,  в преддверии свидания с Ликой, начал думать, в чем ему пойти. Хотелось надеть гражданскую одежду, легкие брюки и рубашку с коротким рукавом, благо, день обещал быть жарким. Но Лика сказала, что покажет его матери. А тогда, конечно, лучше быть  в форме, с пятью шевронами, и  мичманскими погонами.  Не даром говорят, что по одёжке встречают.  Народная мудрость победила, желание комфорта. И на свидание Павел пошел, как на парад. Но, желание произвести впечатление на родительницу, так и не реализовалось.
   
     Когда он вошел во двор Ликиного дома, то увидел, что девушка сидит на качелях детской площадки, дожидаясь его. В легком, шелковом платье,  стройная и грациозная, Лика показалась Павлу удивительно романтичной и трогательно прекрасной. «Привет, Лика! Рад тебя видеть», - сказал Павел, подходя к девушке, покачивающейся на качелях.   Мраморное лицо девушки, с идеального цвета и фактуры кожей, светло-зеленоватыми, живыми глазами, опушенными чуть подкрашенными ресницами, обрамляли  распущенные на плечи каштановые локоны. 
   «Привет!», - ответила Лика и тряхнула гривой волос
   «Какая она ладненькая и изящная! », подумал Павел,  и сказал, любуясь девушкой: «Ты прямо как русалка с картины Константина Маковского»
   «Спасибо за комплимент! Ты не поверишь, но меня в  институте зовут русалкой»,- ответила, с улыбкой девушка.
   «Почему не поверю, если я сам пришёл к такому же выводу», - сказал юноша.
   «А тебе не жарко будет в шерстяной форме? Сейчас только девять, а уже прилично припекает», - заботливо  спросила девушка и тронула рукой, нагретый на солнце, золотой галун нарукавного знака.
   «Наверное, будет. Но, ты же собиралась меня своей маме предъявить,  поэтому пришел в полном параде. Передумала?», - ответил курсант.
  « Еще представлю. Надеюсь, сегодня у нас не последняя встреча. А сейчас мама  спит. Она  в будни уходит на работу рано», сказала девушка, вставая с качелей и беря за руку Павла.

  « Сядем на проспекте  на автобус  до Балтийского вокзала, а до Петергофа на электричке», - объяснила девушка предполагаемый путь.
  «Пошли, только давай я пойду, справа от тебя, раз я сегодня в форме», - сказал Павел и ласково  взял девушку левой рукой  за правый локоть.
  «Мы едим к моей тёте. Сашенька работает бухгалтером Петергофского музея, и обещала на июль устроить меня кассиром  аттракционов. Сашенька очень близкий мне человек, и ей будет приятно, что у меня такой кавалер», - говорила девушка и, иногда, доверчиво прижималась плечом к Павлу, так, что  локоны касались его щеки.

   За разговорами, в которых больше, чем слова,  значили жесты, интонации и прикосновения, они успешно добрались до места назначения. Тётка Лики, Сашенька, оказалась улыбчивая, доброжелательная женщина лет 55. Сашенька, несмотря на все уверения, что они позавтракали,  усадила их за стол, напоила чаем и заверила Лику, что проблему с трудоустройством на время каникул она решит.  Павел Сашеньке явно понравился, и когда, распрощавшись с ней, они пошли гулять по Нижнему парку, Павел заметил, что тётка тайком перекрестила их.
   
    Всё воскресение Павел и Лика были вместе, и чем искреннее были их разговоры, тем интереснее им было друг с другом. И хотя, до самого вечера, их отношения не были похожи на поведение влюбленных, Павел чувствовал удивительный душевный покой.  Сердечные терзания последних недель поблекли, потеряли  актуальность в атмосфере душевного трепета и нежной приязни, испытываемой к этой грациозной девушке, в которой изящная женственность соседствовала с простосердечной детскостью. Иногда, в особо доверительные моменты разговора, Лика ласково брала его за локоть, и тогда Павел представлял себе ту сладкую муку, с которой он  мог бы привлечь к себе и целовать её милое, хорошенькое личико, её нежные, манящие губы, её, опушенные ресницами, сияющие глаза. 

   И только когда они возвращались домой, доехав на электричке до станции Броневая, и, прекрасной белой ночью,   пошли пешком по Благодатному переулку в сторону Московского проспекта Павел решился её поцеловать. Было немного за полночь, но как всегда в это время года,   довольно светло. Но, к счастью, любителям белых ночей, больше по душе центр Ленинграда, а не захолустье между железнодорожными ветками Балтийского и Варшавского вокзалов.
   
   Оглядевшись и убедившись, что в пределах поля зрения никого нет, Павел остановился и мягко повернул девушку к себе. Лика с детской доверчивостью подняла своё свежее, чистое лицо, ясный блеск глаз которого подсказал Павлу, что не только можно, но и нужно завершить намерение. Он ласково обнял девушку и притянул её к себе, и нежно коснулся губами её рта. Лика прильнула к нему всем телом и, закрыв глаза, полу раскрыла губы. В ответ  губы Павла    впились в её  губы, жадно пытаясь вобрать их в себя, а языком ощущая гладкость зубов и кончик её языка.
    С нарастающим возбуждением, он чувствовал, как девушка  прижимается к нему всем телом, руками обхватив его за шею. Упругие, девичьи бугорки, притиснулись, деформируясь, к его торсу, горячие бедра тесно прижались к его бедрам.  В ответ, руки Павла, непроизвольно, скользнули вдоль гибкой спины, ощущая пальцами каждый позвонок и, с вожделением, легли на ложбинку, между гладкими, манящими полушариями, поглаживая  и ласково сдавливая их. Юношеская неловкость оттого, что Лика животом  чувствует его упругое возбуждение, прошла и сменилась желанием показать, как он сильно желает её.

   «Успокойся, Павлик», сказала девушка, мягко освобождаясь от его объятий. И с шаловливой улыбкой добавила: «От таких поцелуев дети рождаются.  Пошли, мне до часу ночи надо быть дома, а то мама с ума сойдёт»! Павел обнял девушку за плечи, а она обхватила за талию, и они, уже как настоящие влюблённые пошли пустынными улицами к Ликиному дому, периодически останавливаясь в укромных местах для жарких поцелуев.
   Павел проводил Лику до двери квартиры, у которой они в последний раз поцеловались, и  пошел домой, вполне уверенный, что он снова оказался в сказочном мире настоящей любви.

   Весь следующий месяц в личной жизни Павла Лика занимала главное место. Еще  раз, в июне, они съездили в Петергоф, чтобы отвести трудовую книжку и оформить необходимые документы для трудоустройства во время каникул. Опять гуляли по Петергофу, радуясь каждой минуте, проведенной вместе.  С первого июля Лика приступила к работе на аттракционах. Павел каждое воскресенье приезжал к ней.  Дожидаясь окончания работы аттракционов, бродил, неприкаянно- счастливый, по Нижнему парку, подходя, время от времени, к кассе, где работала Лика. Иногда, когда народу было немного, ему удавалось с ней переброситься парой слов и заверить, что он здесь,  и, с нетерпением, дожидается, когда она освободится. Но, обычно, у кассы стояла небольшая очередь, и новому Ромео удавалось только поймать улыбку на её лице, когда она, продав очередной билет, махала ему рукой.
 
  В середине июля они подали документы на регистрацию брака. В этот день у Лики был выходной, и Павел к 14 часам приехал за ней. Они уже было собрались выходить, как в дверь квартиры позвонили. Пришел Гуков, с намерением поговорить с Ликой.  Лика сказала ему, что, говорить с ним не желает.  Она намерена выйти замуж за Брамского, и они сейчас идут подавать заявление. Гуков набычился, и сказал, что тогда он должен без свидетелей поговорить с Брамским.
  Павлу ни чего не оставалось, как согласиться выяснить отношения один на один. Оставив Лику догадываться, как они это собираются делать, Брамский и Гуков выскочили на улицу.
   
   Прямо перед дверью парадной на игровой площадке бегала малышня из детского сада, расположенного в этом же доме. Понимая, что ему, одетому в курсантскую форму, махать кулаками перед детьми, совсем уж неприлично, Павел предложил перейти через улицу  в соседнюю подворотню.
   Они двинулись туда, но не успели даже издать боевого клича, а не то что начать махать кулаками, как следом за ними прибежала Лика, да не одна, а с матерью. Они так торопилась, что мать Лики, по дороге, потеряла одну  босоножку.

  Видимо, почувствовав, что драма превращается в фарс, Гуков горестно махнул рукой,  и со словами: «Ты еще не раз, Лика, пожалеешь!», ретировался.
  Эксцесс ревности пролетел так быстро, что влюбленная пара даже не успела осознать, что вместо Дворца бракосочетания, Павел, в этот вечер, мог оказаться на гауптвахте.
Но к счастью, все закончилось так, как и намечалось, и на  15 часов 17 августа 1966 года им назначили торжественную регистрацию брака.

  В следующую половину июля Павел в Петергоф приехать не мог. В ближайшую субботу он заступал в суточный наряд помощником дежурного по факультету, а в последнее воскресенье июля праздновался День ВМФ. Но так как дежурство, и праздничные мероприятия были плановыми, то Лика знала, что Павел не приедет.  В первых числах августа у Павла должна была состояться защита дипломного проекта, и несколько дней, свободных от любовной суеты, ему пошли только на пользу.
  В День ВМФ, после обязательного праздничного построения с объявлений поощрений личному составу, и прохождения торжественным маршем, с оркестром, в строю училища по Невскому проспекту, Саня Ипатов предложил совместить празднование Дня ВМФ и  проводы холостяка. Праздновать решили в квартире жены Дробинского. Все приятели Павла были с жёнами или невестами, а он, как и положено холостяку, один.

   Первый тост выпили за ВМФ, второй, тут же,  за тех, кто в море. Третий, не затягивая процесс, выпили за прекрасных дам. И, сразу же,  четвертый тост – за проводы холостяка.
Светка, жена Володьки Дробинского, которая хорошо знала Аню, начала расспрашивать Павла о ней, и, наконец, осуждающе поджала губки: «Ты хотя бы сказал ей о свадьбе, нехорошо, встречаясь три года даже не известить».   После четвёртой рюмки, Павлу тоже стало казаться, что он должен съездить к Ане и покаяться, что всё так получилось.

   Разговор услышал Сашка Ипатов и зло шепнул: « Не вздумай поехать! И не пей больше!». И чтобы друг не наделал глупости, привел и посадил рядом с Брамским соседку Светки, Веру, семнадцатилетнюю школьницу в белом платье выпускницы с розовым личиком и грешно-томным взглядом. «Верочка! Это мой лучший друг, Павел. В ЦПКО им. Кирова, по случаю праздника, вывесили его портрет, и он рвётся его лицезреть. Не дай ему убежать из кампании!» 
   Как только Сашка отошел от них, девушка спросила: « Правду Саша сказал, или, как обычно,  треплется?»
   « Меня фотографировали на портрет ко дню ВМФ, а вот есть ли он там, я не знаю», - ответил Павел.
   «Неужели, не интересно посмотреть?», - спросила девушка удивлённо.
    «Не знаю, возможно, хотел бы глянуть», - сказал, неуверенно, Павел.
    «Как только все начнут танцевать, так мы и убежим, только я маму предупрежу», - как, что то решённое, предложила девушка.

   Когда Сашка завёл проигрыватель, и все потянулись в другую комнату танцевать, прибежала Вера и шепнула Павлу: «Пошли, я маме рассказала, куда мы идем, и она разрешила».
   Они станцевали один танец, а потом, незаметно, выскользнули на улицу. Первой мыслью Павла,  когда они подошли к станции метро Чернышевская, было извиниться перед Верой и поехать в Дачное, расставлять все точки в отношениях с Аней. Но Вера настойчиво потянула его от метро, со словами: «Нам не сюда! В ЦПКО лучше ехать на троллейбусе». Павел послушно пошёл за ней: « Неудобно, подумает, что я похвастался про портрет»
На центральной аллее парка, действительно, установили, ко Дню ВМФ, наглядную агитацию.  После недолгих поисков, среди множества портретов матросов,  с полным набором  «значков воинской доблести», нашёлся портрет Брамского, с одиноко висящей на груди, юбилейной медалью «20 лет победы в Великой Отечественной войне», которой к тому времени наградили всех военнослужащих.

   Пару часов они провели вместе, гуляя по Елагиному острову. Хмель из головы юноши постепенно выходил, и, по мере возвращения здравого смысла, возникало понимание, что к Ане ехать нельзя.
  «Как здорово бы было,  здесь, в этот праздничный день, гулять не с этой, девушкой в белом, а с Ликой! Тогда бы точно, не было поползновений рвануть в Дачное»,- подумал  Павел.

  Подгоняемый этой мыслью, Павел,  понял, что надо отправлять Веру домой, и ехать к Лике. Он как раз успеет к окончанию работы аттракционов, и можно будет проводить её домой, тем, памятным для них, маршрутом.
  Павел усадил девушку на троллейбус, идущий к её дому, а сам сел на автобус к Балтийскому вокзалу. Брамский успел вовремя. Он застал Лику, когда она, закрыв на замок кассовую будку, направлялась сдавать  деньги и документацию. Это был её последний день работы, понедельник был выходным, а с 1 августа она увольнялась.
  Приняв, от девушки, все причитающиеся ему в этот день поздравления, Павел рассказал Лике  о  парадном прохождении по Невскому, и о пирушке с друзьями, и о том, что по случаю праздника, его фотографию вывесили в ЦПКО. Он туда  съездил, сожалея, что её с ним нет. Однако, рассказывая, упустил подробности и  детали, которые могли Лике не понравиться.
 
  В конце начинающейся недели, Павел должен был защищать дипломный проект. Не сомневаясь, что проблем не будет, предложил Лике, в пятницу вечером, поехать с палаткой на Карельский перешеек, чтобы отметить это событие романтическим двухдневным отдыхом на природе. Девушка согласилась, прикинув, что даже в чопорной Англии для помолвленных влюблённых, такая поездка не была бы сочтена предосудительной.

  В первую пятницу августа,  Брамский защитил на «отлично» дипломный проект, и окончательно закрепив за собой право на  получение «красного» диплома, отпросился у командира роты на увольнение до 9.00 понедельника. Не мешкая, поехал домой, переоделся в спортивную форму и побежал в ателье проката взять двухместную палатку. Оттуда – снова домой, упаковал рюкзак, не забыв про спальник и одеяло, и полетел к Лике. Девушка  его ждала, колдуя над списком совершенно необходимых, на два дня похода, вещей. Она заставила Павла выложить всё из своего рюкзака, и затем, они заново всё упаковывали в полном соответствии с положениями туристской теории. Эти собирательства и хлопоты оказались первыми в череде аналогичных, бессчетных приготовлений к отъездам, проводам и переездам,   в которых им пришлось участвовать за многие годы совместной жизни.

  После недолгих разбирательств и рассматривания карты, единогласно решили ехать на Большое Симагинское озеро.  Остановиться лагерем у родничка, бьющего из под крутого холма, в сотне метров от северо-восточного берега. Сходив в магазин, и докупив необходимые на два дня продукты, Павел и Лика, экипированные,  как два заправских туриста отправились на Финляндский вокзал.
  По-видимому, собирались они слишком долго, потому что, когда приехали в Зеленогорск,  было уже больше 22 часов. Последний автобус, на который они рассчитывали, уже ушел, и им не оставалось ничего другого, как пойти от вокзала пешком. Но что такое 12 километров, когда ты молод и влюблён, идущая через сосновый лес асфальтированная дорога, ровна, а лунная ночь начала августа тепла и светла!

  Они легко шли, планируя предстоящую свадьбу, рассуждая, как в условиях дефицита  средств, сделать это событие запоминающимся, и кого пригласить на торжество. Ни на ресторан, ни на кафе денег явно не хватало. Решили играть свадьбу в квартире Гоголевых. Закуски, как средства на них, так и приготовление, обещали выделить матери. Качество и количество напитков будет зависеть от найденных средств. Павел сказал, что ребята из его класса готовы скинуться на свадебный подарок деньгами. Их пустим в дело. Ориентировочно, будет 50 рублей. В пересчёте на водку это 17 бутылок. Конечно, не всё надо будет тратить на водку, нужно и шампанское и вино, но, прикидочно, должно хватить. Родственников приглашать по минимуму. Исходя, как из бюджета, так  и из числа посадочных мест.
Когда влюблённые дошли до поворота с шоссе на озеро, был уже первый час ночи. Павел хорошо знал дорогу и через пол часа они вышли на поляну рядом с родником. Место было свободно, только груда еловых ветвей показывала, что здесь туристы бывают. Сбросили рюкзаки,  быстро и умело поставили палатку.

  Пока Павел разводил костер, что бы вскипятить, чай Лика разложила вещи для организации семейного ложа, а аккуратно упакованное продовольствие, чтобы не мешалось, уложила вне палатки, под стенку, прикрыв еловым лапником. 
  Как оказалось, это было опрометчиво. Когда на следующее утро они вылезли из палатки, оказалось, что почти все их продовольственные запасы исчезли. Остался только пакет с пшеном, да кулек с сушками. Хорошо ещё, что в одном из бесчисленных карманов Пашиного рюкзака затерялась пачка чая «со слонами» и грамм 150 сахарного песка в пластиковой баночке. Решив, что сутки можно, без труда, продержаться на сладкой пшенной каше и чае, ребята  не стали грустить о потере.
  И через много лет, и Павел, и Лика, с юмором вспоминали это забавное происшествие, твердо уверенные, что во всем остальном  первый семейный день удался на славу.
Окончание http://proza.ru/2012/03/28/914