Глава 24. Когда вы с мужем в кинотеа

Глава 23. Курилка.. http://www.proza.ru/2012/03/26/1416

Как-то на уроке один из учеников спросил Анну:
– Вы часто бываете в кино?
Анна никакого подвоха в этом вопросе не видела и откровенно сказала:
– Да, очень часто.
Она действительно ходила в кино очень часто с матерью, Олегом и пьяным Валерием. А когда отец Аньки был сильно пьян, они проводили время не в квартире, а в кинотеатре. Кинотеатр был рядом с домом родителей, так что на все новые кинофильмы Анна ходила регулярно, некоторые фильмы она смотрела по два или три раза. В то время в кинопрокате были фильмы «Грибной человек», «Ураган», «Феодора», «Мария-Антуанетта», «Роман с камнем», «Синьор Робинзон», «Демидовы».
– А когда вы снова со своим мужем пойдете в кино? – спросил один из учеников, остальные мальчишки быстро оживились и тоже спрашивали:
– Когда?
– Весело с ним в кинотеатре.
– Скажите, когда?
– Мы даже не будем и кино смотреть.
– Мы с удовольствием на него посмотрим.
– Я точно не знаю, как получится, – уклончиво ответила Анна Александровна, она готова было сквозь землю провалиться. Она знала, почему им там весело, однако ей было не до смеху.
Анна понимала, что после этих вопросов учащиеся будут почти всем составом проживающих в общежитии ходить в кино.
Потому что Валерий не давал Анне покоя даже в кинотеатре. В лучшем случае он там её обнимал, целовал и громко комментировал:
– Смотрите все, как я её люблю.
– Смотрите, какая у меня Моаня.
Но чаще всего он не смотрел на экран и после каждой пьяной, пятиминутной дремоты, громко, почти крича, спрашивал Анну:
– Что за фильм? Когда конец?
– Зачем ты меня сюда привела?
Или жалобно произносил:
– Пойдем домой. Слышь, Моаня? Пошли домой.
Кто-то в кинотеатре хихикал, кто-то ругался:
– Зачем пьяного в зал запустили?
– Да кто здесь пьяный? – спрашивал Валерий, быстро поднявшись со своего места.
Как говорится, слабонервные вообще подходили к Валерию и просили его замолчать, он им или заискивающе, или возмущённо отвечал:
– Да я вам не мешаю, я вот с моей Моаней.
Если обращались к Анне, она говорила:
– Я постараюсь, чтобы он никому не мешал.
Там же она проводила с ним разные разъяснительные работы, типа: не мешай людям смотреть фильм, замолчи, успокойся, сиди тихо. Это оказывало действие только на очередные пять минут, но когда у Анны терпение заканчивалось, она снимала с него шапку и кидала со злобой куда-нибудь в сторону. Валерий был некоторое время занят. Он искал свою сурковую шапку-формовку по всему залу, если шапка далеко заброшена, проходил по рядам со словами «Кто видел мою шапку?». Найдя шапку, он возвращался на свое место к своей Моане.
Иногда Аня, Зоя Михайловна и Олег быстро пересаживались на другое место, пока Валерий ищет свою шапку по кинозалу. Он возвращался по своей пьяной памяти к тому ряду, где раньше все сидели, и обнаруживал, что там никого нет, он начинал осматривать ближние ряды, потом переходил дальше и довольно громко комментировал свои действия:
– Где мамка?
– Моань, это ты? – так он обращался к какой-нибудь молодой женщине в лисьей или песцовой шапке. На него ворчали, его ругали молодые мужчины, пришедшие с жёнами, и отталкивали его от своих жён. На галерке смеялась молодежь. Было раза два так, что Валерий не мог найти ни Олега, ни Зою Михайловну, ни Анну, потому что они рассаживались в разных местах, пока он искал свою шапку, тогда он выходил перед экраном и орал на весь кинозал, так как люди в лесу:
– Моаня, где ты? Ты что, меня здесь одного бросила?
Кинозрители – кто смеялся, кто ругался, кто матерился. На некоторые фильмы Аня с Зоей Михайловной и Олегом ходили по нескольку раз, чтобы понять, о чём был фильм, хотя большая причина была дома на диване – пьяный отец.

Именно это и придумали маленькие Аня и Оля в целях покоя и защиты обеих родителей и себя. Они предложили как-то своей маме, если папка придет домой пьяный, чтобы она быстро уходила на работу, у неё всегда должна быть собрана сумка для такого случая. Или если он приходит так, что уже нет возможности идти на смену, то всем пойти на последний сеанс. Так что на последний сеанс фильма Зоя с дочерьми ходила часто, иногда даже на два сеанса подряд: предпоследний и последний.
Когда жены дома не было, то Александр не ругался с детьми. Он с ними беседовал, пересказывал что-то из прочитанных книг, играл с ними в лото, в домино, в карты: «веришь – не веришь», «подкидного дурака», «пьяницу», «примитивный покер» и другие. Во все эти игры девчонки начали играть рано, Аня – с 8 лет, а Оля – с 6 лет.
Как-то отец принёс на время с работы телескоп, который был у них в квартире почти всю зиму. Телескоп стоял в зале посреди комнаты и занимал практически всё свободное пространство. Отец рассказывал о звёздах, о том, что всё человечество в этом бескрайнем космосе не одно и есть обязательно где-то еще заселённые планеты. В этот слабый школьный телескоп рассматривали луну, видимые звёзды и ближайшие планеты. Редкими вечерами девчонки с папой смотрели дома фильмы через кинопроектор.
Часто у выпившего или пьяного отца просыпались родительская ответственность, он проверял всю домашнюю работу, как письменное задание, так и устное. Так что дочери усвоили чётко, что все задания нужно успеть выполнить к приходу отца. И если отец, не дай Бог, был не только пьян или выпившим и в то же время не в духе, то обязательно будет проверять дневник и тетради, задавать дополнительные вопросы и эта проверка может затянуться надолго. Если у отца не было претензий, то он требовал от дочерей выучить материл на один урок раньше. Однажды Анну он заставлял пояснить материал по его любимой и ненавистной для Анны физике – «Невесомость». Этот небольшой текст девятиклассница Анна пересказывала отцу несколько раз, а он после очередного вопроса заставлял её ещё раз читать вслух, и это продолжалось довольно долго. Аня уже чуть не плакала и ещё больше ненавидела физику. Оля сочувственно смотрела на неё. Так что вольно или не вольно Аня и Оля освоили не только методы учебы с забегом материала вперед, но и многое изучали самостоятельно по разным предметам.
Кукла в такие минуты или была рядом с отцом, или пряталась в каком-нибудь излюбленном для неё месте. Если Сан Саныч произносил: «Кукла ко мне», где бы она не находилась, прибегала и вся извивалась, махала хвостом, как все собаки, и падала на спину, подставляя ему своё незащищенное место – живот. Таким образом, она показывала свою преданность и послушание: «Слушаюсь и повинуюсь вожаку стаи».

Оставаясь дома вечерами, Анна, прибрав на кухне, читала книги. Валерий тоже начал читать, но что он понимал в прочитанном – трудно сказать.
Но больше всего ему нравилось доводить Анну – это и было излюбленным времяпровождением у него. Однажды округлив свои светло-карие глаза, он выдал:
– Мне нравится, когда ты злишься. Ты такая в это время красивая!
Что он вкладывал в слова «ты такая красивая» – это только ему известно. Он каждый вечер старался её чем-нибудь и как-нибудь довести до скандала. Если она мыла посуду, он или развязывал фартук, или за воротник брызгал воду, задирал кофту, поднимал подол юбки, наступал на пальцы ног, если Анна была в тапочках. Как-то он проделал практически всё, Анна только и говорила ему:
– Валерка, отстань, – несколько минут позже произнесла: – Валерка, ты видишь я посуду мою?
Это на него действовало видимо, как призыв «продолжай». Он подошёл к Анне, развязал фартук, она повторяет, как попугай: «Валерка отстань». Он поднял кофту, она молчит, тогда он поднял юбку, она молчит, наконец, ему в голову пришла шальная идея, Валерий стянул с Анны гамаши и трусы. Сел на стул и стал ждать результат. Анна со словами:
– Ну ты меня, пьяный козёл, сегодня достал, – натянула на себя спущенные трусы и гамаши, опустила юбку, схватила кастрюлю с помоями, подошла к Валерию и вылила всё ему на голову. На его голове и майке было всё: и остатки лапши, и мыльная вода. Он посмотрел на Анну и довольный сегодняшним результатом, произнёс:
– Дура и есть дура, сама себе больше работы создала, – снял майку, вытер ею голову и пошел спать.
Анна слышала, как он уже храпит, а сама в это время мыла пол и убирала следы своей несдержанности.

Зоя Михайловна учила Анну, чтобы она была с ним покладистой, не перечила ему, развлекала, старалась, чтобы не было никакого скандала на пустом месте. Зоя так же рассуждала, как и насчет ревности, она думала, что Анна просто сильно на всё реагирует и всё преувеличивает. Сама же Зоя Михайловна, если её муж приходил домой пьяный, часто встречала его одним и тем же вопросом:
– Что, снова нажрался?
А потом слово за слово – и у них начинался скандал.
Однако Анну мать наставляла на путь истинной покорности, при этом сама её никогда не имела.
Анна решила: ладно попробую держать себя до последнего, настолько хватит сил.
Однажды вечер был как вечер. После ужина Анна прибралась, Валерий в это время включил телевизор в комнате и транзистор на кухне. После того случая, когда Анна разбила транзистор и магнитофон, он не включал всё сразу. Валерий стал уговаривать Анну:
– Моань, давай в карты поиграем.
– Давай, – слишком быстро согласилась она.
Поиграв примерно полчаса в карты, Валерию стало скучно, он подумал и обиженным тоном сказал:
– Я хочу включить магнитофон.
– Включай, – ответила ему Анна.
К включенному телевизору и транзистору прибавился звук включенного магнитофона, Аня молчала.
– Давай шторы откроем? – интригующе предложил Валерий.
– Но мы же здесь в карты перед окном играем, – мягко возразила Аня.
– Так я и знал. Вот так всегда! Ну что я плохого предлагаю? – торжественно произнёс Валерий, слегка хлопнув себя по коленям.
– Хорошо. Делай, как знаешь.
Он раздвигал шторы, а Анна в это время забралась на стол. Валерий удивлённо спросил её:
– Моань, ты что?
– А то. Чтобы ты меня потом на лампочку не заставлял гавкать. Я это сделаю сейчас. Гав. Гав. Гав.
– Да хватит уже, – недовольно произнёс Валерий.
Он стоял и смотрел на неё во все пьяные глаза, она ещё несколько раз сказала «гав», спустилась со стола и задвинула шторы.
– Раз хватит, так хватит. В карты будем дальше играть или как? – по-деловому спросила Аня.
– Да нет, мне что-то расхотелось, – разочарованно ответил Валерий и пошел в комнату, потом позвал к себе Анну:
– Давай танцевать.
– Давай, – словно не против предложенных танцев, ответила Анна: – Где, как?
– Здесь.
Под звуки всего включенного они стали двигаться непонятно как. Валерий был между окном перед телевизором. Анна была между шкафом и дверью в кухню. Он искал любой повод, чтобы Анна начала, как всегда, возмущаться, для чего предложил ей:
– Давай свет включим?
– Давай, – согласилась Анна.
Снова двигались непонятно как, а у Валерия созрела новая идея:
– Давай здесь шторы откроем.
– Открывай.
Он раздвинул шторы и продолжали танцы. Пьяный Валерий шатается с расставленными руками, Анна эмитирует движения танца и тут он произносит заключительную фразу данного развлечения:
– Я тебя сейчас на руки возьму и подниму.
– Не надо, не подходи, – предупреждала его Анна.
Однако Валерий подошел, нагнулся, захватил руками Анну чуть выше колен, стал поднимать и упал. Анна ударилась головой о шкаф. Она рассердилась и подумала: вот советчице надо было это всё видеть, всё равно ей ничего не докажешь. Анна быстро поднялась и пнула ногой в спину Валерия. Посмотрела на улицу в окно и ещё больше рассердилась. За окном стояла толпа: две женщины – мастера производственного обучения, и учащиеся, в основном, девчата. Всех их освещал фонарь от столба, было ясно, что они с огромным вниманием и интересом смотрели в комнату Анны. Анна резко задвинула шторы и начала проводить воспитательную беседу с Валерием, что он устроил хороший концерт и зрители в огромном восторге.
– Да что тут плохого? Сами повеселились и людей порадовали, – ответил ей Валерий.
– Посмотри на своих зрителей, – предложила Аня.
– Ох, ни фига себе струя! – с полным восторгом и удивлением говорил Валерий, заглядывая за штору.
Это разозлило Анну ещё больше и она начала материть его такими матами и так громко, что на следующий день у неё начался ларингит.

Утром следующего дня в учительской разлюбезная Галина Владимировна, женщина средней комплекции и роста, тёмная смуглая, чем-то похожая на татарку и её подруга, тоже мастер производственного обучения, Светлана Алексеевна, высокая и стройная, разнесли по всему училищу о том, что было у Анны Александровны вчера вечером. Все смотрели на Анну сочувственно и вопросительно. Улучшив момент, Галина Владимировна спросила Анну:
– Ой, он тебя, наверное, сильно избил? – она рассматривала лицо Анны, подойдя почти вплотную, и добавила:– Мы стоим, смотрим и не знаем, что делать? Милицию вызывать или в барак к вам заходить. Но ты на помощь не зовёшь. Мы видели, как он тебя ловил, а ты никак вырваться не можешь. Руки расставил, идёт на тебя.
– Да вы что? Мы танцевали, – ответила Аня.
– Да ну. Мы же видели. Он тебя ловит, а ты ни как не могла увернуться.
– Я и Валерка стояли друг перед другом, танцевали. Он стоял к окну спиной, я спиной к двери в кухню. Так что за сложности такие развернуться и пойти в кухню, не я же была у окна?
– Но я так расстроилась. Мы же видели, как он на тебя шёл, потом нагнулся и ударил вроде, – продолжала Галина Владимировна.
– Это он меня пытался поднять, мы и упали.
Анна поняла, что Галина Владимировна ей не верит и не поверит никогда, что ей хочется верить в то, что она говорит, поэтому Аня прекратила все свои пояснения. Один из преподавателей физкультуры специально прошёл мимо Анны и провёл своей ладонью по её спине со словами:
– Интересно, за что тебя так любит муж?
– За что надо, за то и любит, – злобно ответила Анна любопытному Альберту Андреевичу.
Альберт был старше Анны лет на восемь и считал себя неотразимым мужиком, таскался по всему посёлку. Жену поколачивал, но она почему-то не жаловалась и не бросала его, да и не собиралась с ним разводиться. Анькин отец тоже был любитель по женской части, это было у него что-то вроде спортивного интереса. А у Альберта это был образ жизни. Альберт жил в трехэтажном доме через дорогу, на которой, наконец-то, закопали яму. На первом этаже этого дома размещался маленький магазин. Валерий в этот магазин часто бегал за сигаретами и дешевым вином, иногда Анне покупал персиковый сок в литровых банках.

Глава 25. Почему вы, гансы, такие непонятливые?  http://www.proza.ru/2012/03/28/1315