Школа

    Моя школьная жизнь, начавшаяся в 1955 году, не заладилась с самого начала. К тому времени уже было отменено раздельное обучение, приверженцем которого я являюсь.
К тому же моя первая учительница раньше работала завучем в торговой школе и ее освободили от этой должности, утвердив на ней мою гораздо более образованную и энергичную маму. И я, исполненный ожиданий и надежд, попал в когти к ее злейшему врагу.  Поэтому или почему другому я уже не поддавался потом никакому педагогическому влиянию. И даже когда в наш класс пришел на практику мой сосед Эмиль – студент педучилища, то я, увидев его, заявил: «А вот Мильку я слушать не буду!». О чем он и напомнил мне через 50 лет.
    Потом я поумнел и относился к учителям более терпимо. Особенно к учителю истории Сазонову, который носил темно-синий не очень новый, но всегда выглаженный костюм с пустым рукавом, и настолько ярко создавал в нашем воображении картины древнего мира, что я до сих пор слышу его фронтовой голос, произносящий звучные и таинственные  имена и названия: Рамзес, спартанцы, Пантикапей, Акрополь. Жил он напротив бабы Моти в крепком просторном деревянном доме и, кажется, хорошо рисовал.
Саму по себе школу, находившуюся на углу улиц Карла Маркса и Комсомольской, я любил. Построенная из добротного сибирского леса, двухэтажная, с высокими потолками и большими окнами, через которые на широкие крашенные половицы косо вливалось зимнее солнце, с утра хорошо протопленная, она была по-домашнему тепла и уютна. При ней имелась прекрасная библиотека, над дверью которой висел плакат, предлагающий нам учиться, учиться и учиться.
    Научившись читать, я помню, уставился на репродукцию, висящую на стене, и прочел: «И.И. Шишкин. Рожь.», подумав – как я этого раньше не умел? А читать тогда я и мои приятели очень любили и пользовались не только школьной, но и городской библиотекой, в которую являлись, вывалявшись по дороге в снегу, с красными, как снегири щеками, не реже одного-двух раз в неделю. А я еще умудрялся брать книги в библиотеке торговой школы. Майн Рид, Фенимор Купер, Жюль Верн и много, много еще интересного и незабываемого.
    Моя умница мамочка говорила мне: «Если хочешь грамотно писать и хорошо соображать, то читай!». Но в точных науках я себя не нашел, и когда моя по-прежнему любимая мамочка пыталась мне объяснить непонятное, то, в конце концов, в раздражении восклицала: «Тьфу, дундук!» и отступалась от меня.
    В те годы существовала школьная форма,похожая на военную: гимнастерка и брюки из сукна стального цвета, такая же фуражка с лаковым козырьком и кокардой, а также  широкий ремень с бронзовой пряжкой. Как-то сижу я возле пожарного чана под забором на зеленой травке, обматываю красивой медной проволокой рукоять шашки, которую я смастерил из выпрямленного обруча, и вижу, как мимо меня по широкому тротуару моей родной улицы Ленина шествует в сопровождении родителей мальчик, облаченный в вышеописанную форму. Сказать, что я был потрясен – мало; я был раздавлен его великолепием. И что вы думаете? К концу первого класса мне привез точно такую же форму вернувшийся из Москвы отчим, да еще вдобавок вороненый пистолет, совсем как  настоящий, с большим запасом пистонов.
    Когда я разглядываю общую фотографию первого класса и вижу себя, единственного   в этой гвардейской форме, то завидую самому себе.