Мясо

Тут как-то зашел разговор про вегетарианство. Я против, хотя уважаю и Толстого, и Репина. Только ради чего сознательно усложнять свою жизнь? Травоядные должны съесть в десять – двадцать раз больше корма, чтобы получить столько же энергии, что хищник получает от мяса.
Да и плевать в сторону предков, которые сначала приручили животных, а потом вывели столько пород, не совсем прилично. И кто будет даром кормить бесполезных животных? Значит все равно их придется уничтожить… Где ж тут смысл?
И вкусно же, черт побери! А? Шашлычок? Или шматок сала с чесночком, да с картошечкой, с огурчиком соленым, да под водочку? По-моему тут все ясно. Ну не для меня оно.
Но однажды передо мной очень остро стал вопрос: Быть мне мясоедом или стать вегетарианцем. Об этом я и хочу вам рассказать.
Я вырос на окраине небольшого городка на юге России. За нашим домом начинался пустырь, на котором паслись козы и коровы. В каждом дворе держали птицу. Куры, гуси, индюки и утки стайками бродили по улицам. Мы держали козу и кроликов. Почти каждый год откармливали поросенка к Рождеству или Пасхе. Мальчик я был впечатлительный, животных любил очень сильно. Когда приходила пора кого-нибудь зарезать, взрослые старились меня от этого оградить, да и сам я убегал в комнату и прятал голову под подушку, чтобы не слышать последнего, раздирающего душу, визга поросенка. Но мясо ел – просто не связывал два этих понятия в одно. Мясо само по себе, а животные отдельно.
Я вырос. Окончил университет. Женился. Мы уехали по распределению далеко от дома. Нам дали две комнаты в учительском доме и мы начали новую, самостоятельную жизнь.
Школа находилась в большом селе. Шел 1983 год. В сельмаге продавали хлеб, водку и селедку, которую я терпеть не мог. Даже прилавка для мясо-молочных продуктов не было. Дома, у нас всегда все было. Как оно появлялось, я не задумывался, но мясо, колбаса, рыба всех сортов, даже икра, молоко, сливки, масло… От одних воспоминаний слюнки текут, даже сейчас. А тут – ничего. Ко всему еще жена сообщила, что она беременная. Надо было решать проблему питания. И я пошел в колхоз. Мне сказали, что учителя приравниваются к колхозникам и могут покупать там мясо и молоко. С молоком вопрос решился быстро. Я заплатил деньги и должен был ходить на ферму к вечерней дойке, там мне наливали банку парного молока. Правда, через несколько месяцев колхоз завалил план поставок и нам отказали, но к тому времени я уже освоился на новом месте и мог решить этот вопрос по-другому.
А вот с мясом все оказалось сложнее. До этого я обычно видел мясо в виде колбасы или котлет. Иногда помогал отцу готовить шашлык. Мельком видел, когда мама или бабушка готовили. Но то, что мне показали в колхозном холодильнике, называться мясом не могло. Об этом много говорили наши юмористы, так, что повторяться не хочу. Но мне было не до смеха. В школьной столовой, где мы обедали, в лучшем случае можно было найти кусочки жира в супе, а котлеты были сделаны из той самой, жилистой коровы, что мне показывали на складе, причем, только изрядное количество картошки и хлеба, делали эти котлеты немного удобоваримыми.
Но вот, что удивительно! Народ кругом ходил здоровый, краснощекий. Никаких признаков дистрофии у местного населения не наблюдалось. Я почти все время проводил в школе. После уроков вел кружки, оформлял стенды для кабинетов. За это платили даже больше, чем за часы. А вот другие учителя, сразу после звонка, убегали домой. Как то я зашел в гости к одному из них и был поражен: больше сотни гусей, корова с теленком, штук пять поросят, не считая кур, кроликов и остальной мелочи. Теперь мне стало понятно, почему они не задерживаются в школе и от чего у них такое сытое выражение лиц и фигур. Я поделился с ним своей проблемой – отсутствием мяса на нашем столе.
- Поможем, - сказал он, - Кролика хочешь? Готовь пять рублей, завтра после уроков принесу.

В предвкушении пиршества мы обсуждали, что можно приготовить из кролика. Рагу, суп, просто пожарить с картошкой или макаронами. С улицы позвали. Он. Принес. Я радостный выскочил во двор, но не увидев у него в руках ни свертка, ни сумки немного опешил. – Давай деньги, - сказал он. Я дал. – Держи!- и он вытащил из-за пазухи, здоровенного, ЖИВОГО кролика. Что мне было делать? Сбиваясь, я кое-как объяснил ему, что никогда раньше не убивал кроликов и не знаю как это делается. – Не беда.- Он перевернул кролика вниз головой, взял его за задние ноги и резко рубанул ладонью ему по голове, за ушами. Бедняга дернулся. Из носа показалась струйка крови и он застыл. – Держи.- Приятель сунул мне обмякшее тело, развернулся и ушел.
Я держал килограммов пять свежего, диетического мяса, покрытого мехом. «Это» еще несколько мгновений тому назад, было живым – и вот труп. Надо снять шкуру, выпотрошить и приготовить еду. Аппетит у меня пропал. Но не могу же я бежать за приятелем и просить его разделать тушку, не по-мужски. Ведь я МУЖ и внутри моей жены находится, пусть еще маленький, но мой родной сын, которому, очень нужны витамины и всякие там микроэлементы. Я взял нож и принялся первый раз в жизни снимать шкуру.
Под разными предлогами я уклонялся от приобретения кроликов. Ведь отговорки, что я не знаю как их убивать, у меня уже не было. А сам, я чувствовал, убить милого пушистого зверька не смогу. Но жена недвусмысленно давала понять, что кушать-то хочется и я заказал утку.
Как я и предполагал, она тоже была принесена живой. По своей врожденной стеснительности, я не мог никому признаться, что не умею, не люблю, не хочу никого убивать. Поздно. Мы с женой вышли во двор. Долго выбирали место, я неуверенно держал топор, жена утку. Та вырывалась и орала. Ситуация казалась патовой. На мое счастье мимо проходил наш трудовик. Пожилой, добрый дядька. Увидев, как мы мучаемся, он подошел, взял у меня топор, показал, как положить утку, слегка приподнял топор, тюкнул бедную птицу по голове. Голова отскочила. Он положил топор. – Вот так надо,- мягко сказал он и пошел дальше своей дорогой. Утка была еще живая. Без головы! Я с трудом удерживал ее за ноги. Она хлопала крыльями и из горла била струя крови. Утихла она минут через пять. У меня тряслись руки. Весь обрызганный кровью, я отнес безжизненное тело в дом. Слава богу, шкуру снимать не надо, а ощипывать птицу, это женское дело. Это был мой второй шаг на пути к тому, что должно было произойти, через несколько лет.
В силу многих причин мы переехали к моим родителям. Родился сын. Мы купили недостроенный дом. Два года я осваивал разные, строительные навыки. Заматерел. Родилась дочь. У нас был свой дом, огород. Я завел кроликов, с увлечением делал клетки, закупал производителей. Кролики были и белые, и серые, и бабочки, а также очень красивые – рыжие и заячьей расцветки. Плодились они быстро – как кошки, или даже быстрей. Я понимал, что рано или поздно, придется их забивать, но всячески оттягивал этот день, старался не думать об этом. Но он настал.
С продовольствием в стране становилось все хуже и хуже. Родители иногда помогали, но этого уже не хватало. И вот жена как-то спросила: - у нас есть кролик, чтобы забить на мясо? Завтра нечем кормить детей. – Да, конечно, - ответил я. Не скажу, что я боялся или не хотел этого, но настроение сразу упало и мне стало как-то тоскливо. Никаких философских вопросов я себе еще не задавал, но было очень неуютно от предстоящего события.
Во-первых, выбрать жертву. Ты их всех знаешь в лицо, или в мордочку. У всех есть свои достоинства. Кого? Этого? Нет. Да, что я господь бог, что ли! Ну ладно, надо. Так ну кого же? Которого? Этот еще мал, этого надо оставить на потомство, а у того такая расцветка, я всегда на него смотрю, когда раздаю корм. В конце концов, злясь на себя, на жену, на всех этих … кроликов, на эту страну, я назначаю смертника. Он весело прыгает по клетке, жует сено. Смотрит на меня своими выпуклыми, красными глазами. Я отвожу взгляд. Смертный приговор вынесен. Осталось привести его в исполнение. Сердце сжимается, воздуха не хватает. Но, что делать? Такова жизнь – пытаюсь успокоить себя. Выстругал дубинку. Сделал правилку для шкурки. Наточил нож… Еще раз прошелся по хозяйству, собираясь с силами. Вспомнил, что-то. Ах, да, надо принести воды и тазик для потрошков. Оттягивать время дальше не имеело смысла. От судьбы, как говориться, не уйдешь. Ну другие же делают ЭТО, что тебе слабо?
Достаю кролика из клетки. Он ручной. Доверчиво прижался ко мне. Может он чувствует, что приближается смерть? Осторожно беру его левой рукой за задние лапки. Он послушно вытягивается и опускает уши. Да. Именно сюда и надо бить. Ну, прости. Медленно подымаю правую руку с дубинкой. Сейчас ее надо резко опустить вон туда. Не могу смотреть на эти уши. Рука безвольно падает мимо. Отдышался. Не хорошо мне. Ладно, еще попытка, пытка. Нет! Не могу! Не буду! Ну их всех на фиг! Да, что я, крайний! Достали. Да пошли они все… все… А за окном, на своем высоком стульчике сидит трехлетний сын, дочка в коляске и жена наверное поглядывает в мою сторону. А я все держу этого несчастного за ноги. Отпустить? Или позвать соседа? А как я смогу себя уважать после этого?
Выходов только два, решил я.
Или ты его отпускаешь и объяви тогда всем, что ты вегетарианец и с этого момента, НИКОГДА, никогда в жизни не ешь мяса.
Или УБЕЙ. Ведь это не честно – прятаться за чужие спины, поручать «грязную» работу кому-то, а самому снимать сливки. Ты ел мясо животных, которых кто-то убил для тебя. Этот кто-то взял на себя и твой грех. А ты ел. Ел, запивал вином и радовался жизни. Это разве нормально?
Не знаю, что сыграло решающую роль в эту минуту: желание есть мясо, или желание преодолеть свое малодушие, но я поднял руку в третий раз. И опустил. Куда надо. Так я стал мужчиной. Принимать решения, брать ответственность на себя, действовать так, как того требует твоя совесть в данной обстановке, вот что я вкладываю в это слово.
Ну вот пожалуй и все. С тех пор прошло более двадцати лет. Я стал фермером. Мне приходилось не раз убивать животных. Это никогда не доставляет мне удовольствия. Если рядом есть кто-то, кто делает это лучше и охотнее, я всегда уступаю. Но и прятаться за чужие спины не буду, если вижу, что человек делает это плохо, принося животным лишние страдания. Я часто вспоминаю тот день и те слова.
Простите. Вы не виноваты. Так устроен мир. Простите.