Послевкусие жизни

Картинки








Ну, вот... дождался!   Наконец-то  я  отосплюсь  по полной. Воскресение!
 
   Буду  дрыхнуть  так крепко,   что  ни  одной  мартовской пушистой заразе,  не удастся  меня разбудить. 
Любовно  взбив  огромную  перьевую  подушку,  я  с наслаждением  растянулся  на прохладных   простынях,  разглядывая потолок. В голове,   в первые  за долгую  неделю  неблагодарной  работы, была  желанная пустота.  Абсолютная.
 «К чёрту, все проблемы!»
 Веки  сами  собой  смежились,  я  незаметно  уснул.

 Сколько  мне  удалось провести  в  сладостном  и  долгожданном  забытьи,   я  не понял. А  проснулся  я от очень  неприятного ощущения  чьего-то  присутствия.    Возможно,  мне  не  повезло,  и   наслаждение сном длилось не  более  часа,   а  может  быть...   удалось проспать  --  и  все три.

 За  окном  уже  стемнело.  Настенные старенькие  часы  с боем,  погрузились во мрак.   Бабушка  уходя   к   себе  в  комнату,  по-обыкновению   выключала  свет во всём  в  доме.   Она всегда, была чрезмерно бережливой особой  --  экономила. А  мне  тащиться  к  выключателю  в  потёмках,  было ох, как  в  лом.
 Но, то,  что сейчас происходило, было ненормальным явлением  и  полностью разогнало остатки сна.

     Меня  больно схватили за запястья,  и стали   немилосердно  тянуть  в  разные стороны: едва ли не  раздирая  в  буквальном  понимании этого  слова.  Я ошалев от подобной наглости, открыл  рот  для  громкого  вопля, но тут  же  его  с громким  стуком  зубов  захлопнул,  передумав. 
 Слышалась негромкая речь.

 - А он  мил, право, очень мил. Назову-ка  я  его  Милашка. -  Послышался      тихий  смешок.
 - Надо заметить -- ты  права.  Он  и  вправду  очень  мил. - Ответил  «смешку»  веющий  гробовым  спокойствием,   почти бесцветный голос.  - Более того,  он  очарователен.  И  вопить  не стал,  спросонок. Умеет держать себя  в  руках -- храбрый парень.

Запястья   немилосердно  пережало, словно  раскалённой проволокой.   Не выдержав пытки,  я   негромко  прошипел,  стараясь  не   переполошить  чутко  спящую  старушку: -  «Хватит».
 Бабушка  почивала  в  комнатке  похожей на небольшой чуланчик,  как  раз  за смежной  стеной.   Мои  многочисленные  просьбы  перебраться  в  другую,   более удобную  и   просторную  комнату, она упрямо игнорировала. Поэтому  мне  осталось  только  продолжать  шипеть: -  «Руки, больно чёрт побери... Отпустите же наконец,  мои  руки».
 
В  ответ наступила  долгая  тишина.
Я осторожно  приоткрыл  один  глаз, затем  другой... И  разглядел  двух  дам. Странные особы!

  Женщинами, а тем более бабами, их язык не поворачивался назвать: столько  в  них  было величия  и  достоинства. 
Однако, это достоинство,  как оказалось,  не помешало бы обеим  дамам  что обладали  недюжинной силой, разодрать меня  ровнёхонько на две  части: правую и левую.  Не открой   я  вовремя  свой  рот  с  протестом. Причём  экзекуцию... Обе  дамы  проводили  с  очаровательными  улыбками,  но улыбались они,  конечно же  не  мне. Похоже,  решался  какой-то  междусобойчиковый  спор.
И, я, в их компании  был  вещью. Возможно,  --   даже не ценной.

 Одна из незнакомок  была на  вид  простоволоса  и  хорошо  упитанна.  В  разноцветном,  сшитом  из  ярких   заплат,  длинном  до  пят  платье.  Её движения были царственны,  а   на  замысловатой  высокой причёске,  лихо прилепился сбоку  венок  из  полевых  цветов.   Но, как оказалось, при всёй своей царственности.  Она едва заметно  для глаз,  меняла обличие:  дама  то  светилась  здоровьем,  то  сникала,  понуро  горбясь. 
Другая же...  была  высока и изящна,  с  бледными синеватыми тенями под глазами, белая  лицом.  Облачена она была  в  полупрозрачные,  диковинные  одежды.  Вот её,  я видел чётко. Обе незнакомки  издавали слабое свечение, и я  решил действовать.

 - Вы очень мило улыбаетесь дамы, но не соизволите ли,  оставить мои запястья  в покое?  Похоже, если вы ещё немного поднатужитесь  –-   мои  руки оторвёте  запросто, а мне  они ещё нужны. -  Пытаясь особо  не  грубить, произнёс  я. -  К  тому же... Что вы здесь делаете  уважаемые,  и  каким  таким лешим,  вас занесло  в  наш  дом?  Я вас не приглашал.

 - Милашка,  а  нам приглашения  и  не требуются.   Все люди  знают нас в лицо.  Только,  с  одной  небольшой  разницей:  подругу  мою  боятся  все  и  редко кто из людей ей рад,  но  со временем...   Встреча  не  минует ни  одного человека.
 А,  я,  есть то,  что вы  не ценя,  тратите  до  самой  встречи  с  моей лучшей  подругой.

 «Да, похоже поспать от души,  уже не получится».
  Руки  отпустили,  а обе дамы  как  по-команде  наклонились ко  мне,  дыша   в   лицо. У одетой в яркое  платье незнакомки:  дыхание было свежим  с  ароматом цветов,  трав,  морского бриза.
У безликой дамы,  от  дыхания  веяло  холодом   и  сладковатым  тленом.

 -  Чаю,  не  желаешь испить голубчик? - Улыбнулась  приветливо   мне   Цветастая  дама  в  ярком одеянии. 
 - Чаю? Вы  с ума сошли?   Ночь  на дворе,  а  я  целую неделю  выходные ждал. Дождался...
 - Выспишься ещё.  Соглашайся же,   шанс побывать  в  гостях у  Вечности,   выпадает  в  аккурат  --  один  раз  в  вечность. - Осклабилась Безликая. -  Спор у нас  Милашка.  Нам  дегустатор  нужен  чтобы  определиться:  у кого напиток лучше. Не сошлись  мы  во  мнениях.
 -   Вы  красавицы,  адреском  случайно  не ошиблись.  -  Отмахнулся я. -  Может  вам  не  ко  мне надобно?  Да,  и  не поклонник  я  чаёв.   Больше по кофе специлиз....
 - Да  нет  же  Милашка,  это  ты  пять лет назад  клиническую смерть пережил? Значит,  --  ты  нам и надобен.

  Холодные,  равнодушные глаза  Безликой  заглянули  в  центр скукожившихся кишок.  Куда  в  это время  спряталась  перепуганная  душа, вообще не представляю.  Сомневаюсь...  что  в  пятки.    Волосы  на  моей голове,  разом превратились  торчащий  хворост.  Мурашки  по коже   пронеслись взбесившимся  стадом  бизонов,  сметающих  всё на своём пути.   Признаюсь, я отчаянно трусил. Хотя и не подал вида.  Похоже, я  основательно влип во что-то нереальное.  Потустороннее.

 - Я, что,  один  такой эксклюзивный на белом свете?  Меня  вообще-то  Андреем зовут,  а  не  Милашкой.
 - Да,  нет конечно,  но  не заносись...  Будем считать, что  ты  выиграл лотерею:   подвернувшись  нам  под  руки. 
 - Спасибо,  успокоили. А  насчёт рук, подмечено точно. -   Стало  как-то  обидно. Значимость  моей  личности,  с  грохотом   рухнула:  развалившись на куски. -  Мне одеваться,  или так сойдёт? 
 - Сойдёт,  ты и в подштанниках --  ох, как хорош. - Расхохоталась  Цветастая,   
  но, тут  же  расплакалась. Повеяло больницей.

   «Похоже,  у  неё серьёзные  проблемы. Может она шизофреничка?»  Но, следом, не радуя,  осенила  совершенно  противоположная  мысль: -  «А может быть...   проблемы  у меня?   Только, я этого ещё сам не понял?»

 - Держи себя в руках,  и  убедительно прошу,  перестань подруга  рыдать.  Ох, уж...  Эти  ваши  эмоции  живых, --  суета. -  Попросила  Безликая   хохотушку.  И опять  вцепилась  ко  мне  в  руку  голодным клещом. -  Время поджимает.  Глаза закрой Андрей,  можешь пострадать.  «Что-то запоздало вы побеспокоились о моём здоровье мадам».  - Подумал я,  делая как  приказали.

 Я  вёл себя,  дебильно-покладистым  идиотом,  беспрекословно подчиняясь. Не знаю почему.  Видимо совсем  мозги  отшибло  спросонок, а может быть инстинкт самосохранения сработал?
  «Ну...  Закрыл... и  что?  Ничего не произошло».
 Дохнуло  прохладой.  Тишина.  Сильный  холод.
- Открывай.
 
Я  не  веря своим  глазам,  огляделся.  Ноги,  похоже примёрзли к чёрному ледяному полу. В его мраке тускло мерцали звёзды,  а  перед   ошалелым моим  взором:  распростёрлись  высокие  длинные  столы.
 Квадратные  столешницы  уходили  в  никуда  ровными рядами.  Большие чашки  стояли  на  них,   и   наполнены   были  лёгкой  дымкой  или туманом.  Не понять.  Те  клубясь  касались,  но  не  покидали  краёв чаш.
  Субстанция  медленно   вращалась.  Гипнотизировала.  Я почувствовал, что достаточно  быстро замерзаю.   Зубы  ритмично  застучали  марш  собственного сочинения. Стук – стук... темп  стука  нарастал.

Безликая, неторопливо проплыла  мимо меня.   Осторожно  взяла  чашку. Поднесла   мне и  задумчиво проговорила: - «Пригуби, разве  мой чай  -- не чудесен? У него такое приятное послевкусие».
 Я осторожно принял чашку в  руки.  Пальцы, тут же пристыли  к  серой   поверхности.   Зажмурившись, я   пригубил «напиток».
«Ничего. Вообще ни – че – го!  Ни вкуса, ни запаха».
 - Дивный напиток! - солгал я. - Но кажется слегка пресен.
 - Попробуй  этот.  -   Чашку  забрали, и у меня в ладонях оказалась ещё одна. Я  вновь  коснулся  губами тумана.   Мне стало грустно,  невесомо грустно...  и     безмятежно светло на душе. Перед глазами поплыли неясные, похожие на  лёгкую дымку образы.   Навернулись непрошеные слёзы.  «Напиток»  имел  вкус,  точнее  не вкус, а что-то необъяснимое.  Легчайший намёк на него:  призрачный...  едва угадываемый.
 - Что, это?
 - О, Милашка.  Это то, что осталось от людских жизней. Каждая их них, проливается  в  эти  чашки,  и  я  наслаждаюсь  ими. Этот  великолепный чай  заваривает моя подруга.
 - Ты,  их  поглощаешь -- жизни?
 - Я  их  пью.  Разве  не для меня,  вы   люди  рождаетесь  и  живёте?  Редко, кто,  оставляет после  себя  такое приятное послевкусие.  Единицы  Андрей.  Ты  тоже... не  очень меня порадуешь.  Но это будет позже. Много позже. 
  Безликая  едва  улыбнулась и проговорила:  - «Забирай. Твоя очередь».

Меня опять  взяли за запястье,  но в этот раз -- бережно. Я закрыл глаза, приготовляясь  к  не знаю чему.
 - Ну, Милашка смотри, как у меня хорошо!
 Свет!  Яркий свет!  Чудесный шёпот листьев.  Ласкающий  лицо  тёплый  ветер. Шум  целующих  берег  волн...  крики, плачи, смех.  Всё перемешалось в пространстве   где  я  находился. Взрыв  жизни, цвЕта,  и  эмоций!

И вновь столы.  Словно  скрепленные  широкими кривыми стежками,  неумелой швеи.  Их  было чрезвычайно  много:  изящные,  высокие,  низкие...  Весёлые,  расписные  чашки  украшали   столешницы.  Не имеющие чётких контуров,  они менялись каждую минуту,  как и их хозяйка.
Хохотушка  взяла  разрисованную под «Хохлому»  чашку,  поднесла  к  моим губам   и  предложила отпить.
 - Скажи, чей чай лучше?
Я  сделал маленький глоток.  Меня окатило, утопило  в  испытываемых чувствах:  нежности  и  радости, в  горечи  и  разочаровании,  в счастье,   любви   и  боли.
Очнулся  я,  когда чашку отняли от моих жаждущих, ещё хоть одного глоточка   губ.

 - Хватит, не для тебя... сей чай приготовлен. - Цветастая дама осторожно вернула её  на место,  и  выжидательно посмотрела мне в глаза:  - «Ну, чей, чай лучше?»
 - Этот чай пьёшь сама?
 - Нет,  я  его   готовлю  для  подруги.  Но вся беда  в  том, что  в  её мире весь аромат,  вкус  и  цвет  исчезают.  И  только  некоторые  чашки  удерживают  неизвестным  мне  способом:  отголоски  живого,  первоначального  вкуса.  Он блёклый,  не такой ароматный. Но подруга  Вечность  не согласна  и  считает иначе.
И,  только  тут  --  пришло понимание!
 
 - Ты Жизнь, счастливая  или  нет.  Но ты  есть, и ты  --  Жизнь!
 Она же Вечность.  Она -- забытье,  забвение. И  не сможет быть такой  как  ты –- никогда.
 В твоём  чае  присутствует  то,  что  в  её  мире  растворяется,  исчезает. Приготовленный  тобою  напиток,  попадая  к  Вечности  теряет  почти  все  вкусовые  качества,  и  именно  это  --  твоей подруге нравится.
  Остаётся послевкусие жизни.

И, всё же,  даже будучи такими разными.  Вы  вместе навсегда.  Пока существует  жизнь,  существует  и  смерть. Вы  неразделимы.  И  всё, зависит от компонентов  из  которых приготовлен  твой  чай.
 Отбросьте ваш спор, он не имеет смысла!

*******

Сквозь ресницы прокрался яркий луч  утреннего  солнца.  Наступил новый день жизни.
«Интересно,  а какое послевкусие оставит мой чай?»
«Жаль, но этого я... не узнаю».