Взгляд Эдвардса на свободу воли

ВЗГЛЯД ЭДВАРДСА НА СВОБОДУ ВОЛИ
У.Тулльян-Чивидьян

 
Введение
 

Является ли человеческая воля связанной или свободной? Может ли человек свободно выбирать между любыми возможностями, предоставленными ему? Нейтральна ли воля или она внутренне искажена природой таким образом, что это влияет на выбор? Насколько человек пал, когда согрешил? Было ли это просто ошибкой или полным падением? Если оно полное и мы не в состоянии склонить себя ни к чему праведному, то как мы можем быть ответственны за свои беззакония? На мой взгляд, нет лучшего богословского вклада в решение этих вопросов, чему у Джонатана Эдвардса. Его строгая и четкая постановка вопросов проливает свет на огромную, острую и спорную тему. Это его вклад, который я хочу очень кратко проанализировать. Но прежде чем я приступлю к этому, я должен бросить взгляд на то, как этот вопрос впервые возник в наиболее ясной форме.
 
Краткая предыстория
 
Представляется, что споров о свободе как отношению человека к процессу принятия решений в христианстве не было до пелагианства Vв. Конечно, дебаты о свободе воли были и до пелагианского спора (Златоуст, Ориген, Иероним и другие выступали против детерминизма), но никто не вывел эти разногласия на первый план до тех пор, пока не появилось пелагианство.
Пелагий, британский монах, который жил в Риме перед его падением в 410 г., «был возмущен инертностью христианского мира, который извинял немощью плоти свою неспособность исполнять суровые заповеди Божии. Пелагий проповедовал, что Бог не повелел ничего невозможного, что человек обладает силой творить добро, если он захочет, и что слабость плоти – это лишь предлог» (1). Недовольство  состоянием церкви того времени привело Пелагия к выводу, что главной проблемой человека является не его неспособность делать то, что Бог ему повелевает, а отказ делать то, что он может делать, а именно праведные дела.  Согласно Пелагию, человек сам может достичь всего, что от него требуется в нравственности и религии. Человеческая природа остается  неповрежденной, и она свободна творить благое. Пелагий не мог себе представить, чтобы ответственность существовала без свободной  воли. На самом деле для Пелагия не было необходимости во Христе Спасителе, ибо для чего нам нужно искупление, если мы можем стать праведными своими собственными силами? Такая позиция в конечном счете привела Пелагия к отрицанию универсальности греха, за что он был осужден в 418 г. Карфагенскими собором.
Св.Августин, поднявшийся в это время, оспаривал положения Пелагия и яростно защищал рабство воли. Августин как, несомненно, самый ярый противник Пелагия, подчеркнул, что благодать является абсолютной необходимостью, от начала до конца. Грех, по словам Августина, таким образом повлиял на нашу природу, что от природы мы склонны ко греху и только ко греху. «Злоупотреблением свободной волей человек уничтожил и себя, и свободную волю» - писал Августин. Человек по-настоящему мертв по преступлениям и грехам и находится в отчаянном положении. Согласно Августину, помимо благодати никто не может ни быть спасен, ни тем более творить праведные дела пред Богом. Для Августина было подрывом Евангелия сказать, что человек имеет власть склонить себя к Богу. Оправдание полностью от Бога, от начала до конца.
Отстаивая эти взгляды, Августин выиграл в свое время, но проблема никуда не ушла. Она появлялась снова и снова на протяжении всей церковной истории. В 1525 г. Мартин Лютер написал «Рабство воли» в ответ на книгу Эразма, озаглавленную «Диатриба о свободе воли». Лютер вторит Августину, утверждая, что если кто придерживается мнения, что человек свободен сам по себе выбирать то, что является праведным, то он частично обязан самому себе своим спасением. Получает ли Бог всю славу или лишь часть ее? Лютер решительно утверждает, что если не вмешается суверенная благодать, мы ничем не сможем сделать себя праведными пред Богом и останемся безнадежны!
Другие реформаторы – Кальвин, Цвингли, Бусер, Нокс – были едины с Лютером в этом убеждении и были склонны формулировать и развивать его дальше, как в первую очередь Кальвин в «Наставлении». И хотя многие из пуритан век и два спустя были согласны с ними и проводили мнение, что воля человека связана грехом таким образом, что это влияет на ее решения, не было никого, кто сформулировал бы это лучше, чем Джонатан Эдвардс.
 
Фон богословия Эдвардса   
 
Эдвардс родился в 1703 году в семье пионера на границе Ист-Виндзор, штат Коннектикут, где он был единственным сыном из 12 детей. Его отец Тимоти Эдвардс был пастором. В возрасте 13 лет Эдвардс отправился в Йельский колледж, который окончил в 1720 году. После нескольких лет преподавания в Нью-Йорке и в Йельском университете, он стал помощником пастора и деда Соломона Стоддарда в конгрегационалистской Церкви Нортхэмптона. После смерти Стоддарда Эдвардс стал пастором. В его приходе произошла серия возрождений, совпавшая с проповедями английского евангелиста Джорджа Уайтфилда в той же местности. Духовное возрождение преобразило край как никогда прежде. Эти события мы знаем как Первое Великое пробуждение.
Эдвардс подготовил самые тщательные и убедительные богословские труды за всю историю Америки. Нередко утверждается, что он был величайшим умом всей американской нации. Возможно, это лучше всего видно по его книге «Свобода воли».
 
Свобода воли
 
Заголовок может заставить кого-то подумать, что позиции Эдвардса и Лютера отличны. По существу это не так. Название иллюстрирует тезис Эдвардса, что мы свободны в выборе того, чего мы хотим. Но истина, согласно Эдвардсу, в том, что поскольку по природе мы мертвы в наших преступлениях и грехах, мы хотим только грех. Наша естественная склонность – не к праведности, а ко греху. Все человечество, по словам Эдвардса, «по природе пребывает в состоянии полного падения как в отношении нравственного зла, субъектом которого являются все люди, так и в отношении страдания, которому они подвергаются как следствие нравственного зла и в наказание за него» (2).
По словам Эдвардса, доказательства первородного греха легко заметны. Помимо сверхъестественных библейских доказательств, которые мы видим в Рим.1,3,5 и Еф.2, есть большое количество природных доказательство того, что все люди грешны.  Все человеческая история свидетельствует об этом. И у нас есть еще одно доказательство тому сегодня, после двух мировых войн и одной холодной войны, которых не пережил Эдвардс. Поскольку мы свободны в выборе того, чего хотим, а нашим самом большим желанием является выбор того, что уничтожает нас, то наша свобода является нашим самым большим врагом!   
 
Воля как разумный выбор
 
Эдвардс определяет волю как разумный выбор. Это уникальное определение по той причине, что до тех пор вообще никто не удосужился тщательно уточнить определение воли! Все предполагали, что воля как таковая есть самоопределение. По Эдвардсу, однако, наш выбор определяется не волей, а разумом – то есть тем, что, как мы думаем, является для нас в данный момент самым желанным. Но почему наш ум предпочитает одно другому? Здесь Эдвардс вводит понятие мотива. Мы выбираем одно перед другим, потому что наш разум выбирает то, что он считает лучшим. Джон Герстнер резюмирует взгляд Эдвардса:
«Ваш выбор как разумного человека всегда основан на различных соображениях и мотивах, которые ему предшествуют. Эти мотивы, например, читать эту книгу или нет, имеют для вас определенный вес, и есть мотивы, которые, будучи взвешены на весах вашего ума, перевешивают все остальные, так что вы выбираете именно их. Как разумный человек вы всегда будете выбирать то, что вам покажется наиболее правильным, мудрым, целесообразным и необходимым. Если бы вы решили не делать правильные и целесообразные вещи, притом вещи, которые вы склонны делать, это означало бы, что вы, грубо говоря, сошли с ума. Вы должны были бы выбрать то, что вы  не выбирали, и считать предпочтительным то, чего вы не хотите. Но будучи рациональными и здравомыслящими людьми, вы всегда выберете что-то, что покажется вам правым, правильным, достойным, целесообразным» (3).
Именно это Эдвардс имеет в виду в отношении мотивов. Мы выбираем в зависимости от того, что мы хотим больше всего. Проблема, однако, как мы отмечали ранее, что наше падение является полным, а не частичным, и мы мертвы по преступлениям и грехам в силу того, что мы желаем по своей природе только греха, и нам кажется правильным и хорошим то, что по сути неправильно и плохо. Грех сделал нас Богоненавистниками в душе, и по природе все мы враждебны Богу. Чтобы мы делали то, что Бог желает от нас, мы должны быть тем, кем Бог хочет нас видеть. А чтобы быть тем, кем нас хочет видеть Бог, нам нужна новая природа. Мы можем изменить нашу собственную природу не больше, чем подталкивать автобус, в котором едем. Именно поэтому мы нуждаемся в суверенной благодати, чтобы она изменила нас. Мы не можем делать то, что угодно Богу, потому что не хотим этого, и не хотим, потому что не можем.
 
Природная и моральная неспособность
 
Мы помним, что Пелагий страдал от парадоксального противоречия между человеческой ответственностью и неспособностью следовать святым Божьим заповедям. По Пелагию тот факт, что Бог повелевает нам подчиняться, подразумевает, что мы в состоянии повиноваться Ему. Если мы не способны на это, то со стороны Бога несправедливо требовать нашего послушания. Эта проблема, как мы видели, в конечном счете привела Пелагия к отрицанию универсальности греха.  Он был не в состоянии иметь дело с парадоксом. Вклад Эдвардса в этот вопрос, возможно, является самым глубоким. Эдвардс различал между тем, что он называл неспособностью природной и моральной. «Мы по природе не способны сделать некую вещь, если мы не можем этого ни сделать, ни желать, поскольку наша природа не позволяет этого нам…. Моральная же неспособность состоит в противостоянии наших склонностей» (4). Другими словами, мы от природы не способны делать некоторые вещи, как бы ни старались – природа не позволяет нам, например, летать или ходить по воде. В этом смысле мы по природе в состоянии делать то, что правильно. В конце концов, у нас есть все природные возможности, чтобы понять закон Божий. У нас есть уста, физически способные произносить хвалу Богу. У нас есть возможность выбрать то, что мы хотим сделать. Первородный грех не искореняет нашу человеческую природу и ее способность делать выбор. Естественная способность остается неизменной. Бог наделил нас естественной способностью делать то, что Он требует от нас. Чего нам не хватает – так это моральной способности. В падении было потеряно желание делать то, что достойно и праведно. У нас нет желания повиноваться Богу, по сути, нет желания общаться с Ним вообще. Падший человек обладает естественной способностью выбрать Бога, но у него нет моральной способности на это. По этой причине Бог может справедливо требовать от нас послушания (поскольку у нас есть способности, необходимые для выбора), но в то же время требовать от нас ответственности за неправильный выбор. Артур Пинк говорит: «По своей природе человек обладает естественными способностями, но лишен способностей моральных и духовных. То, что он не обладает последними, не уничтожает его ответственности, ибо он отвечает за то, чем действительно обладает» (5). Без праведной склонности творить добро никто не может творить его. Наши решения следуют нашим склонностям. Грех ставит нас в столь безнадежное положение, что именно по этому, утверждает Эдвардс, нам необходима столь великая  власть Евангелия
 
Величие Евангелия
 
«Для Эдвардса величие Евангелия видно, только если смотреть на него на фоне величия страшных руин, в которые повергло нас падение. Страшная болезнь требует великих средств исцеления» (6). Кто-то однажды сказал: «Худшее слово о нас, грешных, не будет худшим». Поэтому Эдвардс был заинтересован в Евангелии, а не в теоретических дискуссиях. Он знал, что хорошую новость делает хорошей то, что ей предшествует плохая. Наша падшая из-за греха природа – это плохая новость. Наша естественная склонность ко греху – это плохая новость. Наша неспособность склонить себя к Богу – это плохая новость. Наше саморазрушение в результате греха – это очень плохая новость. Благодать Божия, искупающая человека из этого отчаянного состояния и изменяющая его природу так, чтобы он получил возможность свободно служить Богу – это не только хорошая новость, это отличная новость.
 
Заключение
 
Таким образом, взгляд Эдвардса на свободную волю таков, что, по его мысли, человек свободен в том, что он может выбрать в соответствии со своими наиболее сильными склонностями и желаниями. Но из-за первородного греха и растления человечества никто от природы не склонен к Богу. На самом деле, по своей природе мы ненавидим Бога. У нас есть природные способности, чтобы угодить Ему, но нам не хватает моральной способности. Наша природа должна быть изменена, если мы хотим искать Бога и делать то, что Ему угодно. И только Бог может освободить грешника из плена того, что на самом деле разрушает его – а именно освободить его от свободы. Это не больше и не меньше чем Евангелие, защите которого Эдвардс посвятил свою жизнь.
 
(1) Adolph Harnack, History of Dogma, part 2, book 2 trans. James Millar (1898; New York: Dover, 1961), pg. 174
(2) Jonathan Edwards, The Great Christian Doctrine of Original Sin Defended, in Jonathan Edwards, The Works of Jonathan Edwards, 10th ed., 2 vols. (Edinburgh/Carlisle, Penn: Banner of Truth, 1979, 1:1)
(3) John H. Gerstner, A Primer on Free Will (Phillipsburg, NJ: Presbyterian and Reformed Publishing Co., 1982) p.4-5
(4) Edwards, Freedom of the Will, pg.159 as quoted in Sproul, Willing to Believe, pg.162
(5) A.W. Pink, The Sovereignty of God (Grand Rapids, MI: Baker Book House, 1984) pg. 154
(6) R.C. Sproul, Willing to Believe: The Controversy Over Free Will (Grand Rapids, MI: 1997) pg. 148

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn