Туман любви

Детство бывает у всех. Но разное. У одних в любви, ласке и безоблачности. У других в пьянках,  драках родителей и одиночестве. У одних в достатке и комфорте. У других в нужде и тесноте. Между этими двумя полюсами, еще много разных вариантов. Один сменяется другим и это уже разное детство у одного ребенка. В каждой избушке свои пирушки. Вот и у Лили было два разных детства. Одно, когда были мама и папа, и не просто были, а были вместе. Жили как все или как многие в то время. Комната в коммунальной квартире в центре Питера. Папа и мама работают, Лиля учится в школе. По воскресеньям прогулки по набережной или в Летнем саду. По дороге в магазине покупали конфеты «Морские камушки» и мороженое. Лилька очень любила эти конфеты. Они выглядели, действительно, как галька на берегу. Были разные по форме, больше и меньше, и разноцветные. Цвет у них был не яркий и будто перламутровый, сероватый, коричневатый, белый, с прожилками. А внутри был орешек. В каждой конфете орешек. Этот «камешек» сначала гоняешь во рту – сладко. А когда растает сладкая оболочка, грызешь орех, тоже вкусно. Приятно идти по любимому городу в нарядной одежде и знать, что мама и папа рядом. Кажется, что так будет всегда.

Потом папа уехал в командировку. Мама ходила задумчивая и грустная. Ночами тихонько плакала. Лиля думала, что это она по папе скучает. Вот вернётся и всё будет в порядке. Но папа не возвращался и не возвращался. Однажды вечером, лёжа в постели, Лиля думала о папе и маме. Вспомнила ухмылку одноклассника Вовки на её слова «Вот, когда папа приедет из командировки …». Недобрая была ухмылка. Вовка жил вдвоём с мамой потому, что отец их бросил. И Лиля вдруг поняла, что их тоже бросили. Ей стало стыдно. Даже не оттого, что отец ушёл, а от того, что она так долго этого не понимала. Выяснять у мамы так ли это и почему, Лиля не стала. Просто перестала говорить о папином приезде и о нем вообще. Денег в семье стало меньше.  Мама явно экономила. Лиля закончила восьмой класс и твёрдо решила идти в техникум, несмотря не мамины уговоры остаться дальше в школе.
 
Техникум. Своеобразная среда. Возраст школьника. Называешься студентом. Будущий специалист. Ответственность. В техникуме взрослеют быстрее. И Лиля тоже повзрослела. Стипендия стала подспорьем в семейном бюджете. Лиля целыми днями пропадала на занятиях или на практике, которая началась уже с первого курса. Будущие химики-технологи мыли пробирки в лаборатории. Через это тоже надо пройти.
 
         Вечерами, дождливой осенью или завывающей ветрами зимой, Лиля любила читать. Уютно устроившись в уголке дивана, подогнув под себя ноги, она погружалась в атмосферу девятнадцатого или первой половины двадцатого веков. Переживала счастливые моменты, мучилась от неразделённой любви, боролась с превратностями судьбы вместе с героями Достоевского и Тургенева, Цветаевой и Ахматовой, Ремарка и Хеменгуэя. Читала Лиля очень много, тем более, что последнее время вечером  мамы часто не было дома. А ещё  Лиля с подругами любила ходить в театр и на концерты.  Особенно на концерты классической музыки. Там было прекрасно всё. Интеллигентная публика, волшебная музыка. Нельзя сказать, что Лиля в ней хорошо разбиралась, но её звуки проникали от кончиков пальцев до самой глубины. Казалось, что они вливаются  в самое сердце. Волшебный звук скрипки то поднимал в душе бурю, то наполнял спокойствием и негой.  Так не хотелось, чтобы он замолкал. Чайковский, Бетховен, Шопен... Лиля знала их биографии, покупала пластинки и слушала, сидя дома с книжкой.
 
Однажды мама пришла домой не одна.
- Знакомься Лиля – Сказала мама – это мой муж Георгий Петрович.

Георгий Петрович стал жить с ними. Комната была не маленькая, но в ней как-то сразу стало тесно. Лиле всё время было неловко. Её смущало то внимание, с которым мама ухаживала за своим мужем и его спокойная самоуверенность, с которой он это принимал. Смущал снисходительно-равнодушный тон, которым  он спрашивал Лилю про её дела в техникуме. Она стала стараться  как можно меньше бывать дома. Читать под громкий звук телевизора было сложно, а  слушать музыку стало совсем невозможно, поэтому Лиля  после занятий пропадала в библиотеке или на концертах. Особенно часто в зале консерватории. Там она и познакомилась с Юрой. Лиля не была красавицей, но глаза у неё были прекрасны. Большие, карие, миндалевидные. Верхнее веко чуть прикрывало глазное яблоко и от этого они были особенно загадочны. Именно Лилины глаза покорили Юру, студента четвёртого курса Ленинградской консерватории.  Юра  был красив. Среднего роста брюнет с дугами чёрных  бровей над  голубыми глазами. Хорошо сложен. Ему шло всё и трикотажный пуловер и строгий костюм. У него было волевое лицо и серьёзно-спокойный взгляд. Лиля не просто влюбилась, она полюбила. Юру же покорили Лилины глаза, наполненные любовью «потому, что это колдовство» как пелось в популярной в то время песне. Уже через несколько месяцев они поженились. К этому времени Лиля окончила  техникум и работала, а Юрию ещё надо было  год учиться. Жизнь в общежитии на зарплату и стипендию была не богата, но прекрасна. Наполнена  музыкой и  любовью,  мечтами и заботами. Лиля была готова делать всё, только бы Юра  мог полностью отдаваться творчеству, ведь он будущий композитор. С восьми до шестнадцати она работала в лаборатории, затем бежала по магазинам и готовила ужин. Часто быстро перекусив, они мчались на концерт. А после концерта в их небольшой и уютной комнатке собиралась толпа сокурсников Юры и до трёх или четырёх часов ночи шли горячие обсуждения новых произведений и исполнителей. Лиля знала всё, что происходило в музыкальном мире Питера и страны. Она давно привыкла спать по три четыре часа в сутки и не чувствовала усталости. Она любила и была любима.
Так пролетел год. Юра блестяще защитил диплом и получил приглашения остаться работать в Питере или поехать преподавать во вновь открытый  филиал консерватории в небольшом северном городе. После выпускного  вечера они до утра обсуждали все за и против. В Питере яркая и активная музыкальная жизнь, но и мэтров много. Молодому композитору  будет не просто, да и с жильём перспектив никаких. На долгие годы оставаться в общежитии, а потом может быть комната в коммуналке. На севере же консерватория только открылась, кадры нужны и квартиру дают сразу. Да и до Питера всего одна ночь в поезде. Правда Лиля родилась и выросла в  Ленинграде, но Юрины перспективы важнее. Да и людям в провинции музыка тоже нужна. К утру решение было принято -  они едут на север.
Сборы были приятны. Казалось, что они отправляются в длительное путешествие. Юра уже съездил  познакомиться с новым городом, оформился на работу и даже посмотрел квартиру, которую им выделили. Он без конца повторял:

- Вот увидишь, тебе понравится. Уютный городок.
А Лиля была уверена, что любой город  ей очень понравится, если в нём будет Юра.

       Ленинградский поезд прибывал в семь часов. Было прекрасное летнее утро. Город поразил Лилю чистотой и зеленью. На площади  перед вокзалом стояли полукруглые дома близнецы, а между ними вдаль и вниз уходила широкая улица. Казалось, что она обрывается и сливается то ли с небом, то ли с озером. Их новый дом был совсем близко, в двух кварталах от вокзала. Весь багаж состоял из двух не очень больших чемоданов, вещей нажить они ещё не успели. Добрались они минут за пятнадцать. Небольшая,  двухкомнатная хрущёвка с проходной комнатой на пятом этаже крупнопанельной пятиэтажки показалась им дворцом. В пустых комнатах гулко отдавались их шаги.
 
- Лилька, это всё наше! – весело кричал Юра, переходя из комнаты в кухню и обратно. – Кухня только наша, ванна наша и спальня наша!

Лиля была счастлива. Ей было и в общежитии хорошо с ним, а здесь отдельная квартира. Она ещё никогда в жизни не жила в отдельной квартире.  Раз десять обойдя всю квартиру, они уселись на чемоданы и, молча, продолжали её осматривать. Потом Юра убежал в консерваторию. Она располагалась в одном здании с общежитием, комендант которого по распоряжению ректора выделил новому преподавателю на первое время стол, пару стульев, кровать, чайник и два стакана. Юра поймал какой то грузовик и уже к двенадцати часам у них была мебель. Ещё Юра притащил кусок колбасы, батон и сахар.  Ещё никогда в жизни они не ели такие вкусные бутерброды! Юра жевал, рассказывал и одновременно поглядывал в окно на видневшееся вдалеке озеро. Вдруг Лиля побледнела и перестала есть.

- Тебе нехорошо, родная? – спросил Юра озабоченно.

- От счастья укачало, - пошутила она.

         У Юры оставалась пара свободных дней. Они знакомились с городом, гуляли по набережной. На Питерские, закованные в гранит набережные она не была похожа. Вдоль берега озера тянулась аллея из стройных красивых тополей. Асфальт на аллее был весь в поперечных трещинах. Корни  деревьев упрямо пробивались сквозь него.  С одной стороны метрах в трёх от аллеи тянулся берег озера, весь усыпанный валунами. Камни лежали на дне и торчали  из воды, которая была чистой и прозрачной. В спокойную погоду волны плескались вокруг  них, лаская и сглаживая. А с другой стороны вдоль всей набережной тянулся старый парк с сеткой песчаных дорожек. Вдалеке виднелась пристань с  множеством белых теплоходов больших и совсем маленьких. А ещё дальше вонзались стрелами в небо большие портовые краны. Там был грузовой порт. Длинные такелажные суда с белой рубкой на корме стояли под погрузкой или ожидали своей очереди на рейде.

         Лиле и Юре было хорошо в этом городе, поэтому  он быстро стал для них родным. А Лилина тошнота не была случайностью. Эти неприятные утренние ощущения известили о том, что счастья может быть ещё больше.
 
         Юра с головой окунулся в работу, а Лиля обустраивала дом. Что за удовольствие ждать мужа с работы, придумывать, что и как приготовить к обеду и накрывать на стол к его приходу. Они всё также не пропускали ни одного концерта, ни одной премьеры в театре. У Юры появлялись новые произведения. Его стали замечать. Всё чаще в репертуаре местного симфонического оркестра звучала и его музыка.
 
        Лиля округлилась и похорошела. Беременность ей явно шла. Она стала ещё женственнее, а её глаза ещё загадочнее. Ведь она видела и слышала не только то, что происходило вокруг, но ещё и то, что происходило внутри неё. Лиля даже и не думала, что можно быть такой счастливой. Теперь, уходя на работу, Юра целовал жену и, нежно положив руку на её живот, говорил: «Пока, малыш! До вечера!» А вечером они смеялись, наблюдая как Лилин живот, начинает выпячиваться то в одном месте, то в другом. «Коленка или пятка? -  спрашивал Юра, -  Активный малый!»

        Весной Лиля родила дочку. Юра был счастлив. Дочку назвали Викторией. Правда, теперь нельзя было ходить вместе в филармонию и театр. Но он подробнейшим образом рассказывал Лиле свои впечатления от концерта или спектакля и ласково утешал жену:
- Подрастёт дочурка, и будем ходить втроём.
 
        Вика подросла, пошла в садик. Лиля устроилась на работу. Жизнь стала напряжённей. После работы бегом в садик за Викой. По пути из садика в магазинные очереди. Затем к плите. Но Лиле не было трудно. Всё было не страшно, потому что вечером приходил Юра. Уложив дочку, Лиля могла часами слушать про Юриных студентов и коллег, про новые творческие задумки. Она была благодарна за тот азарт, с которым он старался рассказать ей всё, что произошло у него за день. За то внимание, с которым он выслушивал её мнение. Эти вечерне-ночные разговоры были для Лили как глоток свежего воздуха, а для Юры просто необходимостью.
 
- Как жаль, что Вику не с кем оставить, и мы не можем пойти вместе! – частенько говорил Юра.

        Когда дочке было три года, Лиля пошла с нею на концерт. Вика ёрзала на стуле и у мамы на коленях, пыталась поговорить и побегать по залу. В конце концов, уснула на маминых руках. «Надо ещё немного подождать», подумала Лиля.


        Однажды Лиля ждала Юру после концерта дольше обычного. Он  пришёл молчаливо-задумчивый. За пять лет Лиля впервые видела Юру таким. Как будто он не донёс свои впечатления до дома, а оставил их где-то по дороге. «Устал, наверное», подумала Лиля. Но с этого дня Юра всё реже стал рассказывать ей про свои дела так подробно как прежде. Всё чаще задерживался на работе. При этом он был ласков и с ней и с дочкой. Но это была не та открытая и непринуждённая ласка. Лиля не могла понять, что было не то. Она приглядывалась к новому Юре. Старалась делать это не заметно. Сначала Лиля убеждала себя, что всё нормально, просто Юра устаёт. У него большая нагрузка в консерватории, много творческих планов, осуществление которых требует больших энергетических затрат. В течение дня Лиле удавалось убедить себя, но вечером… Вечером она опять замечала, что в Юриных глазах есть что-то ей незнакомое. Пока однажды она не смогла определить для себя, что примешивалось к их отношениям. Это была вина. Юра был виновато ласков и внимателен. Лилино сердце сжалось от своей догадки. Как же она раньше не почувствовала, что изменилось в Юре. Он мучился! Её родному, самому дорогому человеку на свете было плохо! Он слишком хорошо к ней относился, чтобы обидеть. Но ему было плохо. А Лиля опять была беременна на третьем месяце. Она ещё ничего не сказала Юре, хотела сама убедиться наверняка.
 
          Ночами Лиля лежала рядом с Юрой и думала, думала. Вот он рядом, только протяни руку. Но она не могла, ни протянуть руку, ни прижаться к нему как прежде. И поделиться тем, что в ней зародилась ещё одна жизнь, тоже не могла. Слишком хорошо  знала, что если скажет ему о беременности, Юра примет решение сразу. А хочет ли она, чтобы он сделал выбор именно так? Ведь, если он полюбил другую, разве он виноват? Зачем ей его мучения? Она слишком любила его, чтобы удерживать его таким способом.  И Лиля молчала. Внешне всё было по-прежнему, но между ними была пропасть. Лиля не думала о себе. Даже о дочке не думала. Папа он и есть папа и никуда не денется. Она переживала за Юру. Ей было больно за него. Лиля не могла смотреть на его страдания. И когда опять Юра пришёл домой виновато-молчаливый, Лиля сказала ему прямо:

- Не надо мучиться, иди. Любишь, иди. Всё нормально.
Юра ушёл.

          Лиля не плакала. Просто внутри что-то сжалось и застыло. Она работала, гуляла и играла с Викой. Каждое утро заводила пружинку, чтобы её хватило на весь день. А вечерами, когда Вика засыпала, Лиля сидела в темноте в углу дивана и ждала. Чего ждала она и сама не знала. Наверное, когда рассосётся этот комок боли внутри. Она бы сидела так и весь день, если бы не дочка. А Юра приходил к дочке. И Лиле было жалко на него смотреть, таким виноватым он выглядел. Свою боль Лиля не показывала. Внешне она была спокойна. Только она знала, чего ей  это стоило. Когда любимый и такой родной человек рядом и так далеко. Когда так хочется, как раньше, уткнуться в его плечо и рассказать как ей плохо. Но нельзя. Это он, но уже совсем не тот. Чужой. Всю свою неистраченную ласку Лиля отдавала маленькой Вике и тому, кто был внутри. Его она уже тоже очень любила. Он был частичкой Юры. Того, родного Юры.
 
         Лиля даже не думала, что она сильная. Она просто старалась изо всех сил пережить, справиться. Но её организм отказался справляться. Однажды у Лили началось кровотечение. Её привезли в больницу. Она не хотела верить, что уже ничего нельзя сделать. В приёмном отделении принимали другую больную и ей сказали подождать. Лиля стояла посреди комнаты одетой в кафель и чувствовала, как по ногам течёт кровь. Она старалась не двигаться. Медсестра заполняла историю болезни, сидя за столом. Вдруг, пробегавшая мимо санитарочка, посмотрев на Лилю вскрикнула:

- Ой, крови то сколько!

         Вокруг все засуетились. Появились носилки. Лилю уложили и понесли прямо в смотровую. Мальчика спасти не удалось. Лиля лежала в палате и каждой клеточкой чувствовала пустоту вокруг, во всём мире. Ведь она уже любила этого ребёнка, она его хотела и ждала. Почему? «Возможно, у вас был стресс», - сказал доктор. Стресс? Он только усилился.


         Жизнь вошла в какую то колею. Лиля работала, Вика росла. Юра регулярно приходил заниматься с Викой музыкой. Он стал уже признанным и известным. Всё у него было хорошо. А Лиля его любила. Она, как и прежде, радовалась каждому успеху Юры, его новому произведению, положительному отзыву в газете или на телевидении. И не винила его ни в чём. Даже когда среди подруг заходил разговор о том, что вот сослуживец из соседнего отдела такой-сякой семью бросил и ушёл к другой, Лиля возражала:

- А если он полюбил? Без любви жить нельзя.

          Внимание со стороны мужчин Лиле было приятно, но не более. Место ведь в сердце занято Юрой. Так шли годы. Вика уже училась в десятом классе. Лиле всё сложнее было обеспечить семью. Поэтому всё чаще она отдавала дочке шубу или сапоги. Надо, чтобы девчонке было тепло, да и большая она уже, пофорсить хочется. А когда подруга говорила:

- Ты её балуешь! Ты ещё сама молодая, тебе свою жизнь устроить надо.

- Я пешком люблю ходить. А пешком в шубе жарко, - отвечала, смеясь, Лиля.

- Так пусть папа купит ей шубу.

- Папа итак помогает. Ему тоже нелегко всё даётся.

         За все годы Лиля не сказала о Юре плохого слова. Гордилась его успехами.  И когда дочка однажды выпалила:

- Что ты за него радуешься, ведь он нас бросил!?
Лиля спокойно ей ответила:

- Он нас не бросал. Просто он полюбил другую. Сердцу не прикажешь. Мы вместе решили расстаться. Сам он бы не ушёл. Больше так не говори.

         Вика стала уже совсем взрослой девушкой. Она была красавицей. Взяла всё лучшее от папы и мамы. Высокая, стройная с восхитительными чёрными бровями  и мамиными глазами. Лиля видела, какими взглядами её провожали на улице. «Может, лучше бы попозже взрослеть?», думала она, глядя на дочку. «Да и частенько стала вечерами задерживаться. Надо чтобы  Юра с ней поговорил. Похоже, она влюбилась». Но говорить было уже поздно. Однажды вечером, со слезами на глазах, Вика призналась маме, что беременна. До окончания школы оставалось три месяца.
 
- Мама, что же мне делать? – спросила рыдая Вика.

- Как, что делать? – удивилась Лиля. – Рожать, конечно. Школу до этого ты успеешь закончить.

         Отцом ребёнка был одноклассник Вики Павел. Он не собирался отказываться от своего ребёнка, но и жениться пока не мог, восемнадцати ещё не было.

- Разве штамп в паспорте это главное? – уверяла дочку Лиля. – Главное, что вы любите друг друга. А я рядом, не бойся. Только надо всё рассказать папе. Я попрошу его прийти сегодня вечером.

Юра пришёл встревоженный.

- Ну, что у вас тут случилось? Ты звонила такая взволнованная.

         Вика сидела притихшая и с надеждой смотрела на маму. «Скажешь сама?», спрашивал её взгляд.

- Юра, сядь, у нас серьёзный разговор, - начала Лиля.

Юра сел, вопросительно глядя  на Лилю.

- У Вики будет ребёнок, - спокойно сказала Лиля. – Скоро ты станешь дедушкой.

- Вы с ума сошли? - вскричал Юра вскакивая. – Какой ребёнок? А школа? А учиться дальше?

- Юра, успокойся. Ну, раз уж так получилось.
 
- Получилось? А ты куда  смотрела? Мать называется! – продолжал расходиться Юра. – Какой срок? Может ещё не поздно?

- Что не поздно? – не поняла Лиля.

- Что, что? Избавиться, вот что! – прокричал Юра, шагая из угла в угол.

- Как это избавиться? Это же ребёнок! Первый!  Как ты можешь так говорить? – удивилась Лиля.

- А вы что думаете? Ни специальности, ни жилья нормального! Ты когда-нибудь будешь смотреть на вещи реально? Надо делать аборт! – решительно заявил он.

         Лиля смотрела на Юру и не узнавала. Где же тот благородный, добрый и так любимый ею мужчина. Может  он это от неожиданности? Может, успокоится, подумает и поймёт?
 
         Юра позвонил через два дня и заявил:

- Я договорился с доктором. Вике надо поступить в больницу завтра утром.

         Лиля, молча, положила трубку. После этого звонка у неё было ощущение, что вокруг неё стал рассеиваться туман. Оказывается вокруг много не просто сослуживцев, а мужчин. И эти мужчины не оставляют её без внимания. Сама она вышла из этого тумана женщиной, которая способна видеть это внимание. Что же было с нею эти двенадцать лет?
Через полгода Лиля стала бабушкой. Это не помешало ей расцвести и встретить новую любовь. Школу Вика, конечно, закончила. И институт тоже. А, когда  Ильюшка пошёл в школу, у него появился братик, а потом ещё…