Когда-то мы знали

         Вы помните, когда-то мы знали?
         
         Мы знали язык перелетных птиц, темные знаки грозовых туч, песни ветра и запах страха.

         Мы слышали голоса простых и мирных богов, духов реки, березовой рощи, пещер и холмов, солнца, луны, огня. Не путая веру с преклонением, мы благодарно принимали их скромные дары: чистую воду, серебристую рыбу, кров, свет, тепло.

          Точно так же, как драгоценный дар, не терпящий придирок, мы принимали свою жизнь. Мы понимали: никто не обещал сделать ее легкой или приятной, веселой или  комфортной. Мы не искали в жизни смысла, видя в ней самой наивысший смысл, главную суть нашего мира, цель и средство, дорогу и окончание пути.

          Мы знали: каждая жизнь заканчивается смертью и, провожая ушедших, мы грустили о разлуке и благодарили за отведенное нам время. Мы не придавались отчаянью и верили, что каждому отведен свой путь.

          Мы не искали любви и за нее не боролись. Открывая ей свои чистые души и бесстыжие тела, мы узнавали ее по огненной лихорадке в крови, по сладкой дрожи под сердцем, мы знали ее на вкус, на ощупь, на запах, на звук и на цвет...
          Как же мы знали любовь!

          Вот и все, что мы знали: жизнь, смерть и любовь.

          Потом мы стали людьми.

          Мы разменяли одно большое знание на тысячи полезных умений.

          Одну простую истину мы разбили на тысячи строгих правил.
          Их острые осколки не совпадают друг с другом и, пытаясь сложить из них стены наших крепостей, мы режем в кровь свои усердные руки.
          Мы терпим боль. Мы понимаем, без правил мы не можем быть людьми.

          Мы научились разбирать скрытый смысл слов и суть предметов, доступную цену свободы, тайные знаки власти. Мы выдумали лабиринты условностей и прочные цепи зависимостей.

          Но память, та, что старше любого слова и большинства мыслей, еще жива. Она тревожит нас неясным зовом прозрачного весеннего вечера, криком ночной птицы, дрожащим звоном звездного неба.
          Она заставляет нас искать утраченное знание.

          Мы ищем его в тишине занятых лабораторий, в гулком эхе концертных залов, в душном полумраке церквей, в синеглазой мудрости младенцев, в наивности древних философов, в Библии, Коране, Талмуде.
          Мы пытаемся выразить нашу жажду словом, звуком, танцем.

          Но без нашей веры умерли старые робкие боги и некому ответить на наши молитвы, и только в ярких бессмысленных снах приходит к нам ужас и восторг полета, и стон любви, не знающей притворства, и вкус свежей крови на обнаженных в крике клыках.

          А потом в похмельном выдохе нездоровой ночи рождается мутное утро и мы взваливаем на плечи груз постылых забот, сжимаем в окровавленном кулаке осколки острых правил, и, тяжело опираясь на костыли полезных умений, продолжаем наш путь по дороге, начала которой мы не помним, конца которой мы боимся.

          Каждый шаг уносит нас все дальше от истока и становится все труднее поверить в то,
          Что когда-то
                Мы знали.