ЁЖИК

  Тридцатилетие своего брачного союза чета Фроловых отметила в кругу самых близких людей.
Праздник получился сердечный. Дети, внуки и семьи друзей подготовили сценарий камерного театрализованного представления. Демонстрировались фото и видео сюжеты, читались стихи,  исполнялись авторская музыка и песни. ПрОжитые в счастливом браке  три десятилетия, конечно же были трудными, но не бывает больших дарований без серьезных житейских трудностей. И теперь, с высоты прожитых лет, совсем под другим углом зрения  видится прошлое. Стремительная военная карьера, более двадцати переездов к новым местам службы, зачастую, на "край земли", в географически отдаленные гарнизоны, хроническая бытовая неустроенность, боевые тревоги и тревожные ожидания, перманентное состояние семьи, на "ТОВСЬ", к любым испытаниям. 
  Трогательно поздравляли юбиляров дети и внуки. Они, с юмором и любовью, вспомнили  курьезы гарнизонного детства, прошедшего вдали от трамвайных звонков, станций метро и огней больших городов. Талантливо облачили в стихотворную форму прелести кочевой жизни и  мытарств по многочисленным гарнизонным школам. Было весело, шумно и ... немножечко грустно. Нахлынули воспоминания из навсегда ушедшего прошлого.            
  Телефон не умолкал ни на минуту, приходилось отвечать на звонки бывших сослуживцев,
коллег по работе и бизнесу, друзей и подруг со всех концов света. Елена Сергеевна по голосу узнавала, от кого звонок, отводила трубку в сторону и приглушенно представляла  очередного абонента:
   - Это, Георгий c Мариной, из Гамбурга! Боже, какие молодцы! Помнят!
Вечером, когда застолье плавно перешло к десертной части, в виде чаепития при свечах, раздался телефонный звонок. Елена Сергеевна с улыбкой приняла очередное поздравление и, передавая трубку мужу, сказала:
   - Антон, твой приятель, ЕЖИК...
  Антон Павлович, с неподдельным  вниманием выслушал поздравление ЕЖИКА и, кроме
 "Спасибо!", участливо поинтерисовался:
   - Где вы сейчас?... Как здоровье?... Может быть нужна помощь?... Феня нашлась? ...
Ответа никто не услышал, но по выражению лица Антона Павловича можно было понять, что  таинственному ЕЖИКУ жить не просто, но ОН не унывает.
  Вообще, этот звонок и сама личность ЕЖИКА вызвала, мягко говоря, неподдельный интерес. Во—первых, если таинственный приятель Антона Павловича, взрослый человек, то почему он ЕЖИК? Это фамилия? Во—вторых, кто такая Феня?
  Не дожидаясь вопросов, Антон Павлович, рассказал такую историю...

  Около десяти лет тому назад супруги Фроловы познакомились с молодым сельским  священником, отцом  Владимиром. Отзывчивый добряк, c глубокой верой и смиренной христианской душой, сразу понравился Антону Павловичу и Елене Сергеевне. Батюшке едва исполнилось тридцать лет, но молва о его необыкновенно широкой душе, отзывчивости, проникновенных Божественных литургиях и проповедях, вышла далеко за пределы прихода.
Маленькая, но уютная сельская церквушка быстро превратилась в обширный приход. В праздничные службы годичного круга, небольшой храм наполнялся людьми, а все пространство вокруг, превращалось в стоянку автомобилей для городских прихожан. Все в этой церквушке имело притягательную силу. Никаких росписей на стенах, скромный деревянный иконостас,  клирос на балкончике, вмещавшем церковный хор из четырех певчих.
Регентом хора была матушка, мать пятерых детей отца Владимира. Старший, пятилетний сын батюшки,— Серафим, не по годам серьезный, на всех службах помогал отцу и носил облачение пономаря. Еще одной особенностью, придававшей службам иерея Владимира такой живой интерес, был необычный состав помощников,- псаломщиков и пономарей.  Пять молодых флотских офицеров в званиях от мичмана, капитан-лейтенанта до капитана второго ранга, в свободное от морской службы время, по выходным и праздникам сослужили батюшке в алтаре, читали на старо-славянском языке Псалмы и Евангилие, а во время Пасхальной  Божественной Литургии читали молитвы на четырех европейских языках.
 ПрихОд отца Владимира был открыт для всех, кто нуждался в поддержке, помощи  и просто  добром слове. Батюшка к любому человеку, будь-то бомж, пьяница или наркоман  относился без презрения, терпеливо и с любовью. При церкви и в сельском доме священика постоянно находились какие-то люди, которым  он давал работу, еду, приобщал к нормальной жизни, исповедовал и причащал. Очень часто эти люди его обманывали, обворовывали. В таких случаях он не судил строго, а говорил:
     - Все люди носят образ Божий. Нельзя к порочным людям относиться с презрением. Иногда, за опустившимся и бездомным пьяницей, оказывается человек, зажатый жизненными обстоятельствами и может случиться, что к Богу он ближе, чем многие из нас. Лошадь о четырех ногах, и то, спотыкается и падает, а человеку о двух ногах, еще труднее не упасть. Святые отцы учат:"Упасть дело человеческое, лежать дело диявольское"...

 Как-то, перед Рождеством, отец Владимир приютил очередного странника. Маленький росточком, сухопарый старичок получил послушание истопника в кочегарке, пристроенной к храму с тыльной стороны. Помещение кочегарки, одновременно, служило складом  для угля и жилищем старику. Ходил он медленно, на манер  лыжника. Угольная маслянистая пыль  покрывала одежду, морщинистое лицо, руки и взъерошенные волосы.  Казалось, что он никогда не мылся. Жилище делил с беспородной дворняжкой. Неизменно улыбчивый, в больших ботинках без шнурков, в потертой кепке и камуфляжной паре с чужого плеча. Несмотря на весьма напряженные отношения со старушками, прислуживающими в храме, в церковь он заходил каждый день, но только по приглашению настоятеля или после службы. Всякий раз, когда "по благословению батюшки" в кочегарку прибегала какая-нибудь из его гонительниц и скороговоркой говорила:
 - Батюшка благословил, чтобы ты шел на помазание, только вперед пропустишь хор и нас с Лукерьей. А уж опосля ты. Старик хмурился и, со старческой хрипотцой, отвечал:
 - Батюшке поклон, хору тоже,- они хорошие ребята, а вы с Лукерьей, две старые глупые курицы.      
 В притворе церкви с трудом становился на колени и, не обращая никакого  внимания на ворчание и открытую антипатию со стороны бабушек, Дуни и Лукерьи, молча крестился, а затем уходил к себе, в кочегарку.

 Когда с ним знакомились, то руку, по понятным причинам, не протягивал, держал их
"по швам", снимал кепку, вытягивался и представлялся так:
  "...Доброго вам здоровья! Зовут меня,- ЕЖИК, а собаку ФЕНЯ. Человеческого имени я не заслужил, только кличку.  Мне больше восьмидесяти лет, и с пятнадцати годков,  сидел в лагерях и тюрьмах. Первый срок получил  после детдома. Голод был, и мне, сыну  расстрелянного врага народа, пришлось  воровать c вагонов зерно. Охране тогда разрешалось стрелять, так что мне  повезло, что не ранили и не убили, а закрыли в тюрьму. А все остальные срокА получал, не выходя из заключения. Добавляли, сначала, за групповой побег, а потом за нарушение режима и за убийство. Правда, убил я не человека, а такую же как сам, нелюдь. Убил в камере, его же заточкой, как Давид Голиафа, защищаясь и случайно. Разбирались не долго. Если бы убил человека, то вышку бы получил, а за беспредельщика, просто добавили десять лет. Но грех убийства на мне есть. Нельзя путем греха сделать добро себе и другим.
  В тюрьме времени было много. Старый и Новый заветы читал, житие святых. Знаю Святое Писание хорошо, не хуже архиерея. Да, толку от этого нету. Как был грешным и не чистым, так и остаюсь. Без выпивки жить не могу, а выпью опять грешу, особенно, сквернословием.  Ни жены, ни детей, ни кола, ни двора.
 Спасибо, отцу Владимиру. Хороший человек. Не всякий христианин, а тем более батюшка, поверит такому как я. Приютил, благословил кочегарить. Я стараюсь, но без водки не могу.
 - Дайте на бутылку, люди добрые! Нам с Феней батюшка и прихожане помогают, но не деньгами, а едой и одежей. Сам я ем мало, даже не закусываю. Так что ФЕНЯ жирует. Ей со мной хорошо. Собака, а понимает  все не хуже человека. Запаха водки не переносит. Когда выпиваю рычит. Правду умные люди говорят, что Богу пяти минут не хватило, чтобы из собаки сделать человека..."

 После знакомства с ЕЖИКОМ, в течении нескольких лет, мы поддерживали с ним приятельские отношения. Всякий раз, приезжая на службу в храм, подолгу беседовали на различные темы: о Боге, вере, святости, смирении, грехе, о писателях Л.Н.Толстом и М.А.Булгакове.
 Удивительно, но ЕЖИК цитировал святых отцов, ссылался на творчество Ф.М. Достоевского и
афоризмы У.Черчиля. Его рассуждения о власти и авторитете, о государстве и политике, были очень интересными.

   - Откуда у человека, с более чем полувековым тюремным прошлым, такой дар рассуждения?

  На этот вопрос отец Владимир ответил :
   -Так ведь, не бывает больших дорований человеку, без больших искушений.

  Два года тому назад, в один из православных праздников, отец Владимир, зная наши с ЕЖИКОМ дружеские отношения, вдруг сказал:
 - ЕЖИК, за неделю до праздника, простился и ушел. Очень переживал от того, что пропала его дворняжка. Просил передать вам, что он будет жить до девяносто двух лет и Феню найдет обязательно. Об этом ему сказал, никто иной, как сам Архангел Гавриил.