Большая редкость

Я сказала ему «Фак» и он застрелился. Хм, непонятно, с чего бы это у него такое стремление к суициду вышло… Никаких предпосылок. Да и еще мой не по годам развившийся феминизм. Ведь не хотела даже говорить и чего-то обидного, тем более, иностранного. И чего он такой экспрессивный тогда? Спокойный был… И тут на тебе, как гром среди ясного неба. Взял один раз, начал веревку намыливать, «Повешусь», говорит. С чего бы? С чего бы это? Я говорю ему, где ты повесишься-то? Потолки здесь старые, а ты тяжелый. «Нет» -, говорит, - «Повешусь». А где – не сказал. Ну, думаю, шутки шутит. Шутить-то он любил. Еще как! Дай Бог каждому! Бывает, придет домой и начинает с телевизором беседы вести. Ничего вроде необычного и сильно смешного не говорит, а мне весело. Потому я и начала думать, что он чувством юмора обладает. Хорошим. Другие так не думали. А может они и вообще по этому поводу ничего не думали – просто не смеялись, когда в гости приходили. И быстро они уходили потому как, он включал телевизор и начинал разговаривать, я, естественно, смеяться начинала. А гостям что делать, как не уходить?! Обижались. Ну а что, если уж так мы привыкли. А отвыкать-то сами знаете каково. Вот так и пошло. И непонятно, когда привыкнуть успели – не знаю точный момент. Но однажды пошло так и уже не изменялось. И ссор не было, таких, чтоб грандиозно, а тем более, к самоубийству склоняющих. Но вот та, что последняя – была из ряду вон. В другой раз нервный пришел, совсем не как обычно. Разгоряченный. Сел, как-то сильнее, чем обычно в кресло вжался, телевизор включил, говорить с ним начал. Я тоже, не долго думая, к веселью приступила. И вдруг нехарактерное: «Что ты, - говорит, - все время смеешься? То есть, что это только ты смеешься. А никто ведь больше-е-е. Это же не выноси-и-имо». Сижу, смотрю на него, молчу в удивлении. Что говорить при таком не знаю. Необычно. Потом подбежал ко мне, сел у колен, взял за руки начал их трясти и, глядя мне в глаза, в нервном порыве продолжил, даже крича: «Ну вот скажи, скажи мне, что… чему ты смеешься-а-а! Ну что смешного? Ну почему другие не смеются?! А-а?! … Я тебя спрашива-а-а-ю!!!». Отпустил мои руки, обнял икры, сидя на корточках, положил голову мне на колени и начал рыдать, говоря что-то непонятное. Разобрать можно было только «Почему-у-у». Так продолжалось минут пять. Потом резко встал, посмотрел на меня осоловелым, безумным взглядом и нацеленно пошел к своему креслу. Сел, и начал смотреть телевизор. Молча… Ну я же тоже не железная. Ну что ж, думаю, пойду-ка ядовитый ужин приготовлю. Выходя из комнаты, сказала громко, с неблагоприятным чувством «Фак». И хлопнула дверью. Это была большая редкость… И где только пистолет-то взял? Не было его у нас отродясь. А, может, только у меня не было. Вообщем, слышу из кухни – громкий звук, как в фильме. В жизни-то такой почти никогда и не услышишь. Вот проживешь лет хоть бы даже и все 80 – и не услышишь. Если только в школе, на ОБЖ. А мне довелось.