Медвежатник

Январь 1945 года. Западная Сибирь…
      По притихшему зимнему лесу шёл старик. На плечах видавшая виды фуфайка, за плечами вещевой мешок. Всходящее солнце, своими вездесущими лучами, выгоняло последний сумрак из самых потаённых уголков. И сразу всё забегало, застучало, заговорило…
     Старик остановился, поправил крепление на лыже и произнёс, с какой – то особой теплотой:
   - Проснулась тайга… - и продолжил путь.
     Он любил лес… Понимал его. И тот платил ему тем же.
       - Ну, что, Роська, устала? – обратился он, к бегущей рядом собаке.
    Услышав своё имя, лайка остановилась, повернула морду, с высунутым языком и дважды пролаяла.
       - Вижу, устала. И не мудрено. Тебе ведь сколько?.. Двенадцать. По собачьим меркам это много. И мне за шестьдесят. Мы с тобой старики, Роська. Но, ничего. Добудем зверя и на покой…
     Он говорил и говорил… Понимая, что делает это для того, чтобы избавиться от нехороших предчувствий.
     …  - Дочка сказала: «Пап, ты бы остался. Пять лет ведь на медведя не ходил…» Если разобраться, то она права. Я бы может, и не пошёл, но Васятка… внучок мой, болеет шибко. Медвежий жир ему в самый раз будет… К тому же мясо… До весны должно хватить. На карточки не больно проживёшь…
     Рядом пробежала белка. Лайка бросилась к ней, но та взобралась на дерево и была такова. Старик улыбнулся:
        - Роська, не балуй! Зачем нам белка? Ты лучше вон туда посмотри. Видишь чёрную точку? Это росомаха.
      Собака послушно развернула морду в указанную сторону, готовая выполнить любую команду хозяина.
       - Не суетись, Роська, - остановил её старик. – Это не наш зверь. С ней лучше не связываться. Хитрая тварь! Чует за версту и к себе не подпустит. Сейчас она за нами пойдёт. Мы ведь на её территории.
      И действительно. Какое – то время зверь шёл рядом и исчез так же незаметно, как и появился.
        - Ни одной берлоги! – сетовал старик. – Истребили зверя. А всё потому, что с ружьями охотятся. Разве ж это охота?! На белку, скажем, или на глухаря ружьё необходимо. Это я понимаю. А на медведя зачем? Его же ножом взять можно. Как испокон веков было. Да и по - честному это. Вроде, как на равных со зверем. Тихо, Роська! Кажется, пришли.
     Не утративший зоркости, взгляд старика, безошибочно определил в укрытой снегом куче валежника, медвежью берлогу. Старик снял лыжи, достал из кожаного чехла большой нож, вытащил из кучи ветку, обрубил лишнее и заострил конец.
        - Готовься, Роська, - предупредил он собаку и стал тыкать колом в пространство берлоги.
     Вскоре из глубины послышался полу – стон, полу – рёв. Старик отступил на ровную площадку, вытащил нож и приготовился. Зверь не заставил себя долго ждать. Разбросав по сторонам снег и валежник, он предстал перед стариком во весь свой рост.
     Это была медведица. Очень крупная и очень злая. Роська залаяла. Скорее от страха, чем от ярости. Старик нагнул голову, и смело шагнул вперёд. Но тут – же упал, споткнувшись о кочку. Подняться он не успел. Медведица опустилась ему на спину, мордой к ногам, и стала рвать зубами и когтями. Шансов выжить не было…Если бы не Роська.
    Она впилась зубами в медвежью холку, тем самым, заставив зверя отвлечься. Этого времени старику хватило с лихвой. Он вскочил, поднял нож и ударил зверя в живот. Ухватился за рукоять двумя руками и рванул лезвие вверх, разрывая кожу и внутренности.
     Прежде, чем упасть, медведица успела пройтись лапой по ненавистной собаке, отшвырнув её далеко в сторону. Старик упал сам. Борьба отняла у него все силы. Боль в ноге заставила очнуться. Он присел, взглянул на окровавленную лодыжку и тут же вспомнил о собаке.
      - Роська!
      Собака лежала неподалёку. Бок её был распорот. Кровь сочилась из раны, орошая снег. С трудом, повернув морду, собака взглянула на хозяина и жалобно заскулила.
         -  Как же тебя… покачал головой старик. – Ну, потерпи. Потерпи… Я сейчас…
      Он расстегнул одежду, добрался рукой до рубахи, оторвал кусок. Перевязал сначала собаку, потом себя. Достал из рюкзака верёвку, привязал к лыжам, положил на них убитую медведицу, сверху Роську и пошёл, припадая на раненную ногу.
    Обратный путь был труден. И не потому, что он шёл с грузом. Это ему делать не впервой. Тяжелее всего было оглядываться назад, смотреть в преданные глаза собаки и понимать, что мало чем ей можешь помочь. Не в силах выдержать этот взгляд, старик отворачивал лицо и, глотая, подступивший к горлу ком, говорил:
        - Прости, Роська. Оплошал я… Видно, совсем старый стал. Мне ведь надо было сначала снег вокруг вытоптать, чтобы ничего под ногами не было. И первым не бросаться, подождать, пока подойдёт. А я… - старик махнул рукой, помолчал немного и продолжил. – Я бы мог Белого взять… Сынка твоего. Но разве он смог бы так… как ты?
      Старик остановился, чтобы перевести дух. Что – то заставило его оглянуться. Метрах в двухстах мелькнула мохнатая тень.
         - Росомаха, - догадался старик. – Чует добычу. Но, ничего! Мы ещё посмотрим, кто кого, - и продолжил путь.
       Появляясь, то слева, то справа, росомаха постепенно сокращала расстояние.
         - Момент выжидает, - объяснял собаке старик. – Если бы ты на ногах была, она бы и не сунулась. Смотри, опять обошла. Погоди, лешак! Я тебе сейчас устрою!
       Старик поднял с под ног сучковатую палку, и «прицелился» как из ружья. Зверь тут же скрылся.
         - Испугалась. Больше не появится. Вот так мы её, Роська! – воскликнул старик, пытаясь поднять дух у своего четвероногого друга.
      Собака ответила взглядом. На большее у неё не хватило сил.            
         - Потерпи, потерпи, Роська… Немного осталось. Скоро дойдём, - утешил её старик и двинулся вперёд, стараясь, по возможности, увеличить ход.
      Когда он вышел на опушку, были уже сумерки.
         - Всё, Роська, дошли, - сказал он. – Сейчас обогреемся. Я тебе лекарств возьму… у ветеринара. Всё будет хорошо. Вот увидишь…
      Старик всё говорил и говорил… Но собака его уже не слышала.