Димка и интернет

        Димка был у меня, когда позвонил Володька: – Димка у тебя? Ничё если мы подъедем? Мы скоро.
         – «Вы»,  если будешь идти мимо магазина возьми что-нибудь «к чаю», – с усмешкой ответил я, а Димке сказал: – «Они» – Вовка идут к нам! …С чаем!
         – Мог бы что-нибудь придумать и более знакомое, – буркнул он.
         Телефон опять зазвонил: – …Да, не один я. Я с Максимом еду. Это знакомый Машки. Он такое рассказывает, что… Одним словом, чтоб не пересказывать, я его с собой захватил. Я ведь вам судаков везу…
         Володька отключился.
         – С Максимом каким-то едет. Судаков везет. Какой-то друг Машкин, – ответил я на молчаливое поднятие головы Димки.
         – Смотрины устраивать решил. Без нас решить уже не может. Путь Машка сама и расхлёбывает, чё суется. Знаю я это! Летали! «Я же его вам показывала…», – передразнил кого-то Димка, – Ну, их всех к лешему. Бездельники. Какая любовь в эпоху развивающегося капитализма? Человек человеку – волк. А они шашни крутят. Сейчас у них не у нас тогда!.. Сейчас к продаже себя надо подходить с умом, а не с чувствами. Так ли?
         Настроение у Димки портилось на глазах.
         – Судаков он везет. Где взял? Почему без нас? Отмазаться хочет судаками. Судаков мы не видели? Чаю ему ещё! С будущим зятьком по улице ещё ходит вместе. Совсем сдурел.
         – Да ладно ты! Машка – девка с понятием. Тебе на свадьбе гулять. Помнишь, как она тебя в первый день описала. Первого. Вот и будешь на свадьбе «посаженным». Ты же «крестный», – я пытался растормашить его.
         – Вот и именно. С меня и начинать надо. Прыгает через голову этот… Да и Машка хороша. Попадет под руку. Коза! – Димка улыбнулся, видимо, представляя, как он будет «учить» Машку.
         Вовка с каким-то молодым высоким парнем зашли, неся впереди себя большой бумажный пакет.
         – Это судаки! – подумал я, вдохнув воздух, заполнивший весь коридор и добравшийся моментально до кухни, поскольку оттуда раздался крик – «А ну, похвастайся, рыбак!» в интонациях, не предвещающих ничего хорошего ни им, ни мне, если я вздумаю кого-то защищать.
         – Вот! – Вовка вытащил из пакета судака килограмма на полтора.
         – Один ездил. Чтоб твою долю друзья не забрали? Чтоб им не досталось свежей рыбы. Чтоб организм не вздумали взбодрить? Чтоб не делились друг с другом рассказами о…
         – Да не мои судаки. Вон, Максим привез с охоты! – Вовка перебил Димку.
         –  С собаками на охоте-то был? – Димка развернулся к парню.
         – Без собак. На плотине, на сливе… С ружьем подводным… Сегодня приехал… Два дня были там…
         – Были, били… Акваланги-то как заряжали? – Димка смотрел в упор на парня.
         – Без аквалангов. Вода чистая. В гидрокостюмах.
         – Вовк, уноси все на балкон, иначе попадет мне. Уже, как в рыбном магазине запашок, – я ввязался в разговор, чтоб хоть как-то прекратить нападки на парня.
         – А чтой-то всю рыбы-то сюда приперли? – крикнул вдогонку Вовке Димка.
         – Нет. Не всю. Всю мы там, у… там оставили. Это для Вас привезли. Больше-то не с руки в трамвае-то. Да и запах. Тепло уже, – парень наивно смотрел то на меня, то на Димку.
         – Руки заняты у них. Поэтому мимо магазина пролетели, как пуля, даже не притормозили чая взять, – Димка не унимался.
         – Нет, Владимир… нет были. Я на улице стоял с мешком. Наверное, взяли чаю. Пакет-то там – в коридоре, – парень то ли не понимал, то ли у него нервная система была покрепче, но он смотрел на Димку с таким вниманием и какой-то готовностью сразу же ответить либо на любой вопрос, либо что-то сделать незамедлительно по просьбе Димки, что тот не выдержал и отвернулся.
         Вовка вернулся на кухню с двумя пакетами и поставил их к столу. Они прислонились к ножке стола с характерным звуком, от которого у Димки один глаз прищурился. Вовка стал выставлять принесенное на стол, а я достал из шкафчика высокие стаканы под минералку и три «обкатанные» рюмки и небольшой стаканчик.
         – Я не буду, – сказал Максим, поглядывая то на нас,  то на стол, то на них.
         «Хорошо!» – подумал я и убрал стаканчик на место.
         – Неодобрительно относишься к пьянству? – Димка прищурил глаз.
         – Мнение у меня не сформировано по этому вопросу, но в ваших действиях ничего страшного не вижу, – Максим посмотрел на Димку, а потом на меня. Вовка улыбался.
         – А как же характерная и поносимая всеми  сия черта русского характера? – Димка все никак не мог отстать от парня.
         – Характерными чертами русского характера являются  открытость и доверчивость, если верить автору «Левши» – Лескову, и пожалуй стыдливость и самобичевание. Поэтому, принимая мнение большинства, что употребление алкоголя вредно для здоровья, каждый россиянин с удовольствием при случае поругает это свойство характера. Хотя она в значительной степени присуща и другим народам. Но там нет такой стыдливости. Вы же не пойдете с «запахом» в кинотеатр, а во многих странах в него только с ним и ходят. Не стесняются.
         А россиянин он все делает на полную катушку, либо совсем не пьет, как я, или не пропустит ни одного случая, как вы. А это по сути одно и тоже.
         Замечательное качество. «Любить – так любить. Летать – так летать…»
         Максим посмотрел на нас всех по очереди.
         – А мы ещё и курим. Вот! – не унимался Димка.
         – И что? Черчилль с пеленок не расставался с сигарой. Только разговаривая с королевой и Сталиным вынимал её из рта. И коньяка пил не меньше бутылки в день. Не станете же вы утверждать, основываясь на этом факте, что все правительство Великобритании на протяжении десятков лет только и делало, что пило и курило. Хотя оно возможно только и делало, что пило и курило, поскольку у них был Черчилль.
         Максим опять оглядел нас.
         – А вот ты никогда не будешь ни пить водку, ни курить? Да? – Димка похоже начинал злиться.
         – Не знаю. Дедушка у меня стал пригублять коньяк в девяносто пять лет.
         – Ну и до скольки лет он протянул? – Димка не делал пауз.
         – Он и сейчас с бабушкой живет в деревне.
         – А бабушка тоже никогда не пила водку?
         – Не знаю. Может и пила. Я не видел.
         Я так и не смог понять – издевается Максим над нами, или он такой наивный, поэтому сказал: – Разговоры что ли будем разговаривать или слушать? Вовк, что ты хотел рассказать-то?
         – Я? Я ничего. Сидели у меня, жарили рыбу, разговаривали. Я подумал, что вам тоже интересно. Приехали к вам. Все равно рыб везти.
         – А давайте, я вам рыбы пожарю. Я сыт, что мне просто так сидеть, – Максим встал. – И вам будет интересно. Я немного по другому рыбу жарю
         – По-другому – это без сковороды? – съязвил Димка.
         – На сковороде. Только не в муке, а  в сухарях, яйце с луком и добавлением сливочного масла и немного молока. Как в деревне у нас.
         – У нас сухарей в доме не держат! – почему-то вместо меня изрёк Димка.
         – А мы все купили. Да, ведь? – Максим посмотрел на Володьку, а тот кивнул и посмотрел на коридор.
         – Тогда я пошел? – Максим показал глазами на нож, который держал в руке. Я кивнул.
         Мы смотрели друг на друга и молчали. Вовка налил в рюмки, мы выпили. Вовка налил ещё и когда мы уже ждали Димкино – ««Одной в желудке неуютно, двоим к утру там будет…» вошел Максим, неся две тушки судака.
         – Головы и хвосты я там оставил, на уху, – сказал он входя.
         Димка выдохнул набранный воздух, сверкнул глазами, и уставился на нас с Вовкой. А мы продолжали держать рюмки, что несколько его успокоило, и он сказал: – Ну…Одной в желудке неуютно, двоим к утру там будет…
         – А ты работаешь или учишься? – спросил Димка, видимо, Максима, жуя огурец. Он разглядывал Максима, стоящего около раковины.
         – Работаю.
         – В армии не служил, поди!
         – Служил. Год.
         – Это не служба. Так для дураков рассказ.
         – Согласен с Вами. Хотелось бы подольше. Интересно и полезно.
         Мы переглянулись.
         – А работаешь где?
         – Не знаю.
         – Как это не знаешь? Не знаешь, куда на работу ходишь?
         Димка оглядел нас с Володькой. Володька молчал и улыбался.
         – А я не хожу.
         – Как это? – Димка перестал жевать.
         – Я дома работаю. Пишу статьи.
         – И где печатают? – Димка опять стал жевать.
         – А их не печатают и не публикуют.
         – А деньги платят?
         – Да.
         – И много?
         – Как мерить. Если по моему и Машиному окружению, то – выше среднего.
         – Ахренеть можно. Платят за статьи, которые не публикуют. Так ты их публикуй… Дополнительный заработок, – Димка показал пальцем Вовке на бутылку.
         – Нельзя. По контракту статьи собственность работодателя. Он что хочет, то с ними и делает. Хочет не печатать – не печатает.
         – А что он с ними делает?
         – Не знаю. Хотя догадываюсь.
         – И чё!
         – Я не могу обсуждать с третьими лицами ни свои действия, ни действия работодателя. Так в контракте. Извините.
         – Это чё! Ты сидишь, палец в нос засунул, постучал по клавишам, отдал статью, они тебе деньги? Не… во – работа.
         – Немного не так. Они мне называют тему статьи. Дают вопросы, которые надо в ней раскрыть, называют время сдачи статьи.
         Я смотрю материал. Через два дня мы уточняем время сдачи статьи. Я пишу, отсылаю им. Через два дня получаю новую тему и новые вопросы. Иногда через три. И всё.
         – Так ты в другом месте опубликуй под другой фамилией. Под Машкиной, например. Можно же так сделать.
         – Можно. Но через два дня не пришлют новое задание. И всё.
         – Да и хрен с ними. Ты все, написанное раньше, опубликуй.
         Димка начал горячиться.
         – Публикация же не от меня зависит… Да и опубликуют ли? А если и публикуют, то заплатят ли?
         У меня все готово. Как понадобится рыба – скажите. Только учтите, что она не должна быть на столе горячей.
         Максим сел за стол и налил себе минералки.
         – А говорить о статьях можно? – Димка подобрел.
         – Думаю, что – «да», поскольку в контракте об этом ничего не прописано.
         – Вот, вот! А вы думали, почему мы здесь? Вы подумали, что мы к вам пришли, чтоб вам нашу рыбу пожарить, а потом на столе убраться? – встрял в разговор Вовка. – Вы его спросите, о чем он сейчас пишет. Вот с этого места мы к вам и пошли.
         – И о чем ты сейчас пишешь? – ехидно спросил Димка и опять показал пальцем на бутылку Вовке. Вовка нагнулся и поставил на стол ещё одну.
         – Понимаете. Тут сложно в двух словах. Кроме этого нужна определенная подготовка. И это может занять достаточно много времени. При упущении же некоторых моментов, вам может быть непонятно, – Максим, было видно, хотел уйти от разговора.
         – А у нас время есть! Ты же помнишь магазин, где стоял с рыбой? Дорогу-то до него найдёшь?  Он до девяти. Значит, до одиннадцати у тебя есть время. А то и у меня в гараже можем продолжить. Так ли? Тебе с утра не на работу бежать. Нам тоже… – Димка, он думал, что «хитро», посмотрел на нас с Володькой.
         – Хорошо! Только нужен будет утром перерыв с восьми до девяти. Я обещал Маше отвезти её на работу, – сказал Максим и опять посмотрел, знакомым нам уже, наивным взглядом.
         – Речь пойдет об интернете… – начал Максим.
         – Подожди. Не так быстро. Мы ещё не готовы, – Димка, видимо вспомнив лекции замполита, посмотрел на Вовку потом на бутылку, потом на часы, потом, почему-то вопросительно на меня.
         Я кивнул, хотя так и не понял, что он от меня хотел.
         Максим смотрел, как мы жевали колбасу и огурцы, потом решил, видимо, что время настало начал говорить:
         – Интернет… – это совокупность развивающихся, связанных между собой динамических систем… объединенных с помощью статических или динамических линий связи…  во взаимосвязанную сеть… имеющую места хранения и обработки информации… предназначенная для использования в своих целях пользователями… имеющих право доступа к тем или иным системам, входящим в сеть.
         Максим замолчал и оглядел нас. Мы, молча, смотрели на него. Мне все больше и больше это напоминало политзанятия, чему несколько мешала обстановка на столе.
         – Наличие динамических свойств системы обуславливает её развитие в направлении решения поставленных задач и требованиями пользователей.
         Максим опять замолчал.
         – Максим. Мы не конспектируем, так что давай без перерывов на обед. Тянешь кота за хвост, как будто перед тобой пионеры. Не поймем тонкости – суть поймем, – серьезно сказал Димка.
         – Казалось бы так! – продолжил тот. – Но это на первый взгляд. Ибо у любого материального объекта есть свой владелец или пользователь. А именно материальные объекты и являются составной, необходимой частью сети. Не пользователи, а именно материальные объекты, к которым можно отнести линии связи, места хранения и обработки информации. Таким образом, интернет – это объект, имеющий множество владельцев и множество пользователей. Таким свойством у нас обладает лишь воздух и вода, находящиеся на Земном шаре. Но контроль за ними никому установить пока не удалось и вряд ли удастся. Контроль же за материальными объектами, пусть и находящимися в сети и являющиеся всего лишь частью её – это реальная и легко достижимая задача.
         Однако решение этой задачи может быть целесообразным лишь при условии, что вся сеть – интернет имеет такое же значение для существования человечества, как вода и воздух. Значит кто-то, кто владеет материальными объектами сети: спутники, линии связи, производители устройств, работающих в сети должны направить свою деятельность по пути формирования зависимости товаропроизводителей от неё.
         На сегодняшнем этапе решены вопросы зависимости от неё части банковских служб, военных и других ведомств, которые можно отнести к объектам государственного управления. Но это не решает поставленной задачи в целом, поскольку государство со своим аппаратом – лишь надстройка над сообществом людей, которые в итоге и производят все, в том числе и объекты, входящие в сеть, материальные объекты, которые общество считает нужными и необходимыми для своего существования.
         Значит необходимо сформировать условия, при которых существование члена общества будет невозможным без объектов сети.
         Необходимо сделать так, чтоб человек не имел право выбора «или-или» при удовлетворении своих нужд, кроме как через необходимость использовать сеть – интернет для этого. Для этого можно придумать: отменить хождение денег, отменить возможность оплаты услуг непосредственно по пути «продавец – покупатель», отменить право мануального выбора, это ручками, чтоб не трогали,  а рассматривали его в виртуальном магазине, при отсутствии контроля за фактическим  наличием товара и так далее.
         Одним словом на этом этапе необходимо развивать сеть в направлении исключения тактильных  и вербальных контактов между людьми.  Это вот как сейчас – вы можете говорить друг с другом, чокаться, слышите дыхание друг друга, запах рыбы на столе. Это надо исключить. Сначала это надо заменить объемным звуком, потом объемным видением, потом добавить объемные сопутствующие жизни ощущения. Заменить все чувства прямого общения на… уже придумано слово – на виртуальное общение.
         То есть на такое, при котором вся передаваемая информация проходит предварительное кодирование, непосредственно передачу, раскодирование.
         …Может пора рыбу жарить? – Максим замолк.
         – Я понял, к чему он ведет, – сказал Димка. – Похоже, не долго еще ждать. Давай валяй дальше. До девяти успеешь.
         – Итак, мы имеем общество, в итоге, при котором человек не может ничего сделать для себя, кроме как обратиться к услугам сети. Однако любой вход в сеть происходит с помощью устройств, собственником которых является сам пользователь. Вот это устройство и может не работать. Причин, по которым оно может не работать множество. От механических повреждений до вмешательства третьих лиц в процесс передачи или получения информации. В лучшем случае это будет стоить лишь нервы пользователю, в худшем – потери материально характера, вину на что он возложит на сеть. А сети придется содержать службу «виртуальных полицейских» для отслеживания и наказания виновных в искажении информации предназначенной пользователю или исходящее от него.  А там где появляется полиция, появляются суды и законы. Значит там появляется… может рыбы пожарить?  А?
         – Да пошел ты. Давай добивай, – рыкнул Димка и опять показал пальцем на бутылку Вовке.
         – … появляется государство. И в этот момент управление всеми активами, которые могут быть использованы людьми для решения своих насущных задач, находятся в руках у него. У людей же находятся лишь устройства, с помощью которых они могут войти в сеть. И всё. Дальше?
         …Одним словом мечта человечества об едином государстве осуществилась. Общество живет. Только жаловаться на что-то можно только в сеть. Если, конечно, тебя не отлучили от неё.
         На этом же этапе надо людей приучить к интернету настолько, чтоб человек получил полную психологическую зависимость от него.
         … Вот коротко, очень коротко, некоторые аспекты моей статьи. Без обоснования, логических построений, анализа и математических выкладок
         – И когда они посчитают, что задача почти выполнена? …Примерно? – Димка был серьезен.
         – Думаю, через пять – семь лет.
         – А те, кто решит жить не в сетке, не в этом садке, как быть? – спросил я.
         – А им придется придумывать эквивалент своего труда при взаиморасчетах между собой. Золото не подойдет, поскольку оно уже почти все в руках правительств, придется начинать с раковин или бусинок, – улыбнулся Максим.
         – А ты считаешь, что это целенаправленная деятельность, а не случайности в работе сети, при которых уже интернет дороже матери родной? А если так, то кто они? – спросил Димка.
         – А вы считаете, что кто-то тратит деньги на развитие сети, чтоб вам было удобно говорить друг с другом?
         Одно нажатие пальцем и нет тысяч переписок, миллионов видеороликов, миллиардов песен. Библиотеки закрыты. Почты, телеграфы, банки закрыты уже тоже. Для возобновления работы нужны специалисты, знание иных технологий и приемов, но все это уже потеряно и забыто.
         Что-то лежит в магазине, но заплатить можно лишь с телефона, который заблокирован за неуплату штрафа за превышение скорости роботом видеонаблюдения по ошибке, поскольку у вас нет машины, а очередь на подачу письменного заявления подойдет только в конце месяца. Где-то так.
         Грубо говоря, нажатие кнопки и где-то нет человека. Нет ни его документов, нет ничего. Даже переписки его не осталось.
         Вы управляем полностью. Это коротко. Очень коротко без многих мелких нюансов промежуточных этапов и моментов, – Максим оглядывал нас.
         – И какова вероятность такого сценария, – спросил я.
         – Для кого?
         – Для человечества.
         – Если человечество не выберет другого приоритета в жизненных ценностях, кроме культа потребления – сто процентов.
         – А если часть человечества не выберет культом потребление, что делать им?
         – Учить китайский язык! – гаркнул Димка и со стуком поставил рюмку.
         – Цель должна быть недостижима. Изучение китайского языка  - цель достижима, а значит, она не может являться целью, – парировал Максим.
         – А какая цель может быть принята в качестве примера? – спросил Вовка.
         – Например, обеспечение жизни всего живого на Земле и самой Земли, – не задумываясь, ответил Максим. – Совершенству нет предела.
         – А что будет с частью человечества, которые соревнуются в том – кто больше съел? – спросил я.
         – Смерть. Обожраться – цель вполне достижимая. Легко достижимая.
         – Ну, надо как-то объяснить… – вмешался Вовка.
         – Не надо. Вы думаете, что страдающий от ожирения не хотел бы быть стройным? Он хотел бы, да не может. Так и общество потребления не может избавиться от своего порока. Он функционален. Он умрет только вместе с организмом его носящим.
         – А что будет делать другая часть? – опять встрял в разговор я.
         – Смотреть, как порок убивает носителя. С грустью смотреть. Вы же не будете жалеть, умирающего больного проказой. Вы же наоборот подумаете: – «Отмучался, бедолага, слава Богу».
         Максим сидел и оглядывал нас. Я опять смотрел на его выражение лица и никак не мог понять его.
         – Слушай, Максим, ты не обидишься, если мы сами пожарим рыбу, а? Нам посидеть, посплетничать надо. А? – я почувствовал знакомые нотки в голосе у Димки. Я даже оглянулся, боясь увидеть кого-нибудь. Было ощущение, что кроме нас на кухне кто-то есть ещё.
         – Какие обиды. Меня все устраивает, – Максим встал.
         – Вовк, проводи парня… от магазина обратно возвращайся. А мы пока рыбу пожарим, – Димка встал.
         …Мы сидели друг против друга, курили и молчали.
         – Поздняя весна. Резко возьмется потом. Как думаешь, сморчки будут в этом году, – Димка о чем-то думал.
         – Кто его знает? Мать-и-мачеха будет. Это точно. Давай рыбу жарить, что ли, а то Вовка сейчас подойдет.
         – Подождем. Придет и пожарим. Придет, выступать начнет: – Вы чего молодого самого нашли, да? Хоть бы рыбу пожарили, пока я там хожу… А я скажу: – Как скажешь. Мигом. Сейчас горяченького поедим. А?
         Что-то долго нет его. Жрать хочется. С чего бы?