Время свечей

  Интересно, каково это – быть любимой женой? Не просто любимой, а самой любимой на свете, сбывшейся и не остывшей мечтой.
  Мария стояла у окна, где тускло теплился вечерний свет, и задумчиво держала в руках большой подсвечник самодельной чеканки, давний подарок Темки. Девушка в длинном сарафане с ведрами на коромысле. А в каждом ведерке место для свечки. Мария тогда неохотно приняла подарок, заранее зная, что замуж выйдет за другого. А Темка, сумевший скрыть горечь под личиной шутки, сказал:
– Вот, храни его на случай, когда захочешь вызвать меня, и я прилечу на твой свет, как бабочка на огонь. Ну, или явлюсь, как джин для исполнения повелений своей царицы.
 
Но Марии почему-то было интереснее с Олегом, хотя он то манил, то замыкался в себе и отталкивал. Все не мог забыть свою прежнюю любовь, которая то ли изменила ему, то ли просто не захотела вечно быть соломенной вдовой, пока он будет бороздить моря, мечтая стать капитаном. Мария же, заполучив Олега в мужья, была полна оптимизма Кармен: «Тебя люблю я и заставлю себя любить!»
 
Без малого двадцать пять лет длился этот брак, счастье Марии в котором на две трети состояло из возможности любить, а на оставшуюся треть – из иллюзий, что любима. И теперь, когда незачем больше себя обманывать, Мария с мазохической мстительностью обнажала перед собой картины семейной жизни, говорившие, вопившие: хватит прятаться от горькой правды, любимой женой ты никогда не была!
   
Ее брак был похож на изнурительную попытку соединить что-то гнилыми нитками. А когда Олег опять встретил свою первую любовь и без раздумий унесся за ней, одним махом перечеркнув годы жизни с Марией, она вдруг почувствовала, как смертельно устала. Даже боль, хлынувшая в душу потоком, натыкаясь на глыбы этой застарелой усталости, слабела и притуплялась. Сколько сил требовалось, чтобы вырастить хотя бы хилые росточки любви в сердце Олега, и как легко, как быстро они чахли по любой ничтожной причине, всякий раз отбрасывая Марию на исходную позицию! А ведь будучи изначально желанной, хватило бы гораздо меньших усилий, чтобы сделать мужа счастливым.
 
Так как же это – быть любимой? Получается, что даже в таком солидном возрасте приходится напрягать воображение, чтобы представить себя под защитой настоящей любви. Никто, кроме Темки, не вписывался в эту картину. Неужели все эти годы можно было спокойно жить без надрыва и страха вперемешку с короткими вспышками эйфории? И Мария могла бы просыпаться от поцелуев в безмятежной уверенности, что рядом тот, кто ни за что не забудет о дне твоего рождения, годовщине свадьбы и не сможет равнодушно уснуть рядом с тобой, если ты горько плачешь. Пожалуй, и плакать не нашлось бы причин. Фантастика!
 
Наверное, это тоже счастье, когда так легко, так просто обрадовать близкого человека, и тебе не надо стыть от его холодных глаз, ломая голову над неразрешимой задачей: как прорастить зернышко любви в глыбе льда?
 
Мария поставила на подоконник Темкин подарок и в наступившей темноте зажгла две большие свечи. Немолодая женщина смотрела на пламя и чувствовала, как вместе с темнотой отступает сиротливое состояние собственной никчемности, а в душе сквозь усталость прорастает давно забытая вера в чудо. Подозревая, что впадает в детство, Мария вспомнила Темкины слова, над которыми в свое время посмеялась: «Когда захочешь меня позвать, зажги свечи, поставь подсвечник на подоконник и жди. Я обязательно приду, где бы ни был».
 
Судя по свечному нагару, прошло немало времени, когда Мария вздрогнула  от звука, резко толкнувшего беспробудную тишину, и в тот же миг – вместо естественной тревоги – вдруг вспышка совсем уж наивной надежды. Или это радостное предчувствие?.. Кто же мог прийти, вспомнить о ней в такой поздний час?..