Кто твоей не сдастся власти?

Побеждающий других силен,
а побеждающий самого себя
могуществен.
Лао-Цзы


- Я вас очень прошу, зайдите к ней. Ей плохо. Я буду в городе месяца через два. Раньше никак не получится. У меня работа.
 
Голос на другом конце трубки дрогнул. И мне показалось, что там заплакали.
 
- Ладно, зайду, давайте адрес.
 
Это оказалось совсем недалеко. По дороге на работу. Обычный стандартный дом, зашарпанный и давно не ремонтированный подъезд. Третий этаж. Сухой треск звонка. Звук ключа в замке и глаза навстречу. Серые полные грусти.
 
- Почему вы не спрашиваете, кто вам звонит. Нельзя открывать так всем. Я по звонку вашей дочери из Кельна.
 
- Догадалась. А бояться не кого уже. Проходите. Она меня предупредила, сказала, что ее подруга, это ваша подруга. Самая лучшая рекомендация.
 
Минут десять мы говорили о дочери, о моей подруге. Я успела заметить, как она тщательно причесана. Аккуратно подведенные брови, слегка накрашенные губы. Ничего страшного, подумала я. Не для меня же она красилась. Значит, будет все нормально.
 
- Мне кажется, я раньше вас где-то видела. Но вспомнить не могу. Наш городок в последние лет пятнадцать наводнен незнакомыми лицами. Почти все друзья уехали. Но я вас где-то видела.
 
- В парикмахерской напротив стадиона городского. У парка, помните? Сейчас там салон «Красотка».
 
- Нет «Красотка» не у парка, она по дороге к вокзалу. А там, у стадиона «Олимп», просто «Олимп».
 
- Да вы правы, названия они себе меняют. Ушел прежний хозяин появился новый и название меняется. И все любят броские названия давать.
 
Минут двадцать ушло на названия и воспоминания. И вдруг я вспомнила. Вспомнила, где раньше видела Ирину Ивановну. Да, это она в коротеньком голубом халатике. Такая униформа была в этом салоне. Да, это она стригла мне челку. Ой, как давно это было. И я была другой, и она.
 
Во время разговора я успела осмотреть комнату. Светлые тона стен, маленькая стенка, кресло и диван, ничего лишнего. Здесь любили цветы. Высокая красавица роза, уронив лепесток скучала в вазе. На маленьком столике в стаканчике белели подснежники. У телевизора в напольной вазе было много засушенных роз. Пахло яблоками и все это вместе создавало необычайную атмосферу тишины и покоя.
 
- Послушайте, я вас вспомнила, вы челку мне ровняли. Ну, помните, ваш халатик с рюшами. Смешная униформа. Если бы не они эти рюши, не вспомнила бы.
 
Мы смеялись от радости, что вернулись в то время и увидели себя, такими как были тогда.
 
- А потом вы пропали, я не спрашивала, но больше там вас не было. Что случилось?
 
- Вам никто ничего не рассказывал обо мне?
 
- Нет. Ничего.
 
- О, это душераздирающая история. Похлеще чем в бразильских сериалах и в фильмах ужасов. Вы должны были это слышать, я была тогда на устах всех парикмахерских. Самая животрепещущая тема того времени. Так сказать вошла в историю. По времени мы успевали, и она начала рассказ.
 
- Сашке моей исполнилось десять в тот год. Хорошая девочка у нас с ним получилась. Лицом в него, а остальное все мое. Природа дала ей его красивые глаза, пухлые губы, тонко очерченный нос и его кудри. А от меня мягкость и терпение. Она рано стала взрослой, наблюдая нашу нелегкую семейную жизнь, полную приключений. Он был фантастом в приключениях. Находил экстрим легко. Расхлебывали мы вместе потом его похождения. Яркий, красивый и неглупый мужчина. Его я полюбила с первого взгляда и первого слова. Только окончила курсы и работала в мужском салоне. Стригла кобелей. Простите, мужчин.
 
Она заваривала чай и говорила, говорила. Было видно, что ей нужно высказать все. Давили воспоминания. Она не была свободна от них. Черный чай с мятой и медом был прекрасным сопровождением разговора.
 
- Что-то случилось с ним в ту весну. Съехал катушек вероятно. Стал чаще выпивать, пропадал на три дня. Появлялся неожиданно красивый и нежный, просил прощения, и неделя у меня была сказочная. Это все на что я могла рассчитывать. Любила его я как кошка. Прощала, но всему был предел. Доведенная его отсутствием, до предела и в момент очередного появления, я сказала ему: - «Хватит, уходи».
 
Не ушел, остался на мою и на свою беду. Неделя была тихой. Но начало следующей недели ознаменовалось его выпивкой. Пил сам дома у телевизора. Это меня пугало. Напиваясь, становился злым и мерзким. А середине недели у меня была вторая смена. Утром уходила, он оставался еще дома. Обещал не пить. Ничего не предвещало беды. Хотя она эта беда, давно поселилась у нас в доме.
 
Ирина бледнеет, достает очередную сигарету, и мягкий аромат табака плывет завитком в мою сторону. Я открываю балконную дверь и продолжаю слушать.
 
- Помню четко, все до мелочей. Посекундно. В кресле клиентка, стригу. Вбегает Сашка - Мам, у нас дома такое! Бросаю напарнице: Лида, достриги, если не вернусь, Сашу забери к себе. И форме с ножницами в руках, дом рядом. Дверь на себя. Спят оба в постели пьяные и голые. Что-то жаркое ударяет в голову. Резкое движение и отрезан. Крик. Перевязываю дрожащими руками. Телефон. И затем теряю сознание. Прихожу в себя, скорая, милиция. И слова доктора: - «Дезориентация сознания».
 
У Ирины дрожит голос, слезы льются ручьем. Дрожат руки. Она подходит ко мне, я ее обнимаю. Слышу звук рыданий, он вырывается как будто из глубины с трудом, причиняя ей боль. Она начинает стонать. И я понимаю, что надо переждать. Постепенно она успокаивается.
 
- Простите. Все как вчера и не могу избавиться от этого никак. Просидела три года. Там уважали меня. А как же! Мужика достоинства лишила. А у меня дочь с мамой жила. Тосковала я. Правда приезжали они ко мне на свидания. Но этого было мало и ей и мне. Отпустили по амнистии, повезло.
 
Я ехала на работу и думала о том, что жизнь в этой семье все же наладилась. Девочка Саша выросла и стала мамой, у нее хорошая семья. Она хотела бы забрать маму к себе. Но та отказывалась переезжать. Что заставляло ее оставаться здесь, в этом городе, где все так случилось. Правда после тюрьмы она переехала в другой микрорайон. Бывший обрезанный муж уже не беспокоил ее. На прошлой неделе из троллейбуса она увидела его толстым и неопрятным сидящим на остановке. Он был похож на старого и облезлого кота. В тот день ей стало плохо. А вот сейчас начался неприятный период и его надо преодолеть.
 
Мы встречались с Ириной целых два месяца до приезда ее дочери. Приехала дочь и увезла ее с собой. Никто не может знать, что будет дальше, но такое вовсе не уходит из памяти. Я не сказала Ирине, что мне нечто такое рассказывали и даже женщину показывали, которая это сделала, но это была не Ирина. Конечно, такой поступок совершают в состоянии аффекта. Весь день в голове строки Роберта Бернса.
 
Не кляну своей я страсти.
Кто твоей не сдастся власти?
Кто видал тебя, тот любит,
Кто полюбит, не разлюбит.
 
Не любить бы нам так нежно,
Безрассудно, безнадежно,
Не сходиться, не прощаться,
Нам бы с горем не встречаться!