Внучка Бабы Яги глава 4

  - Лежите спокойно, больной, – Дашенька, прикладывала капустные листы к горлу Витька и заматывала полотенцем.  – Лечение пройдёт правильно, если всё делать как надо.
Ошарашенный таким обращением Витёк послушно вытянул шею и замер.
Соломон с любопытством наблюдал за малолетним доктором.  Баба-Яга принесла мешок с картошкой, поставила его в угол и принялась собирать дрова для костра.
Первая голова с недоверием смотрела на всё, что делали «лекари».
  - Что страшно, Константин! - посмеивалась Яга. – Ты, наверное, подумал, что мы тебя с картошкой есть будем. Не боись. Внучка моя мясо не ест, а для меня ты жестковат. Зубов у меня, совсем не осталось, только клык один, да и тот шатается. Дашенька меня к кашам приучает. Знаешь, какая она стряпуха – пальчики оближешь! Ты попроси её приготовить что нибудь. Последний клык на откуп даю – будешь доволен. Вот помню…
  - Бабушка, вы случайно веник нигде не видели? – перебила её Дашенька, закончив бинтовать горло Витьку. - Больному в такой антисанитарии находиться нельзя. Надо сделать влажную уборку и проветрить помещение.
  - Помилуй, деточка! – Взмолилась Яга. – Где я тебе, в этом «живописном хаосе»,  веник найду! Легче найти мешок золота!
  - Какого золота? – Испуганно выпалил Соломон, оглядываясь по сторонам. - Нет тут никакого золота, и никогда не было. Врут всё. Наговаривают на нас. Мы… мы вообще к богатствам равнодушные. Ну, сама подумай, зачем оно нам? Это Витёк золотую цепуру на шею нацепил и носит! Так он сам за себя отвечает. Мы тут не причём, правда, Константин!
  - Ах ты, гнида хитрож…, -  заорал Витек, но взглянул на нахмурившуюся Ягу и поправился. – Хитроголовая…, но всё равно гнида! Ты на кого, баклан, батон крошишь?! Я тебе пейсы побрею, век свинины не видать!!!
Витёк изловчился и лбом боднул Соломона в глаз. Соломон в отместку укусил его за ухо. Константин мужественно протиснулся между спорщиками и попытался  их разнять. Чем бы всё закончилось – неизвестно, но тут вмешалась Дашенька.
  - И не стыдно вам? – с укором сказала она. – Как дети, честное слово. Чем драться, лучше бы помогли, порядок в доме навести.
Пять здоровых и один подбитый глаз уставились на Дашеньку.
  - А правда, Константин, - сказала Яга. – Вдохни, милый, посильней и выдуй всю эту гадость на улицу. Вспомни, как ты на Грязной речке фулюганил. Эту… как её… «торнаду» устраивал. Ох, и красиво было!
   - Так закрутил,  что столетнего сома из омута поднял. - Повернувшись к Дашеньке, продолжала рассказывать, Баба – Яга. – Усищи метра по три. А сам – громадина. Деревенские мужики его потом на двух телегах увезли. На одной не вместился. … Эх, когда это было! ...  Дунь, милый, а мы пока за тобой схоронимся!
Константин набрал в грудь побольше воздуха и резко выдохнул.  Батюшки – светы, что тут началось. Мощный поток воздуха подхватил валяющийся на полу мусор и понёс на выход. В воздушном вихре крутились обломки копий и шлемы,  белые кости и блестящие кольчуги побеждённых Змеем витязей. Щиты, напоминая летающие тарелки, с воем уносились из пещеры. Через всю эту свистопляску пробивался довольный хохот Бабы-Яги.
  - Наддай, родимый, дуй сильней! Давно я такой красоты не видала! ...
 
  В дальнем углу прибранной пещеры отыскался старый медный таз. В него высыпали мешок картошки и залили водой. Хорошо, что Егоровна заранее дровами запаслась, а то после Костиной «уборки», в доме щепочки завалящей не найдёшь. Зато пещера - преобразилась. Ничего лишнего за ноги не цепляется. Каждая вещь на своём месте…
 Дашенька тщетно пыталась развести костёр. Древесина горела плохо, было больше дыма, чем огня. Баба-Яга, глядя на её мучения, не выдержала.
  - Эй, Соломон! Соломоша! Сделай милость, разожги своим огненным дыханием костерок. Нет сил, смотреть, как ребёнок мучается. Она уже столько дыма наглоталась, того и гляди сомлеет!
  - Это можно, - сказал Соломон, наклонил голову к дровам, и из его пасти вырвалось пламя.
  - Ты что творишь, ирод «одноглазый»! – закричала Яга, сбивая пламя с загоревшейся юбки. -  Изжарить старушку хочешь?!! 
  - Не стой под струёй! – заржал довольный Витёк. – Соблюдай технику безопасности!  …
  - А теперь чай с малиновым вареньем, - хлопотала Дашенька. - После него вашу простуду как рукой снимет! –

Распаренный над горячей картошкой Горыныч сидел красный как варёный рак. Голова у Константина перестала болеть, да и Витёк больше не кашлял. Соломон хоть изредка и шмыгал носом, но уже не чихал. Леченье пошло на пользу.
  - А где ты так умудрился простыть? – спросила Яга, прихлёбывая чай. -  На дворе июль месяц, а ты захворал. В каких краях «инхвекцию» подцепил?
  - Ты, Егоровна – не поверишь, - отмахнулся Витёк. – Решили мы проведать нашего дальнего родственника – пса Цербера. Давно уже не виделись и вообще, соскучились.  В общем полетели. Он у нас на границе служит - ворота в Ад охраняет. Ну, чтоб не шастали, разные людишки, туда – сюда, да и чтоб покойнички не разбредались. В каждом деле порядок должен быть и надзор, а то, представь себе, что начнется, если без порядка. …  Встретили нас хорошо, кормили, поили до отвала. Только еда у них там вся из холодильника. Они её замораживают, чтоб долго хранилась и не портилась. Им же не всякий раз удаётся вырваться на охоту. Работа такая, что свободного времени мало. Вот они и придумали –  мясо замораживать. Потом достают его, на адском пламени разогревают и едят. Здорово, да! Вот только мы-то этого не знали и пока нам объяснили – мы уже успели холодного нахвататься. Отсюда и простуда. О! Рифма получилась! Отсюда - простуда. Может стихи начать писать? А, Егоровна? Как думаешь?
  - Только этого нам и не хватало! - отдуваясь после горячего чая, сказал Соломон. -  Одну умную голову я ещё переживу, а вот две – это уже перебор. Ты же – шлемазл*. 
  - Пойми, Витёк,  - присоединился к разговору Константин. - Невозможно сразу стать великим поэтом! Литература ещё не знала подобных вывихов.  Я не говорю, что ты бесталанный, но этому ремеслу достаточно долго учиться надо!
  - Ша! Уже никто не собирается писать стихи! – Сдался Витёк. – Вот так, Егоровна, в нашей семье не дают проявиться настоящему таланту! И с этими… соседями по туловищу… мне приходиться жить из года в год! Чтоб я так жил!
  - Чтоб он так жил! – Воскликнул Соломон. – Ой, вэй*! Куда катится мир! Уже блатные говорят на языке, которым писалась благословенная Тора!
Витёк аж взвился от возмущения. Он уже открыл рот и вдохнул воздух, чтобы поставить на место недостойного сына «вечно страдающего народа», но тут вмешалась Яга. 
  - А ваш родственник подарил вам, что нибудь на память? Сама-то я сирота и подарков ни от кого не видала, но слыхала, что между родственниками такое бывает.
  - Как же мы забыли! – воскликнул Константин. – Мы же привезли с собой подарок! Милый щенок трёхголовой породы! Симпатяга! Правда он спит всё время, и не ест ничего. Цербер говорил, что его не нужно кормить, пока сам не попросит. И ещё: то, что он съест в первый раз, он и будет есть всегда. Интересная собачка, да?
  - Да уж, интересная! - задумалась Яга. – А что если он, на первый в жизни завтрак, откусит вам ногу. Не будете же вы всю жизнь от себя отрезать по кусочку и кормить ребёнка. Значит, собачка обречена на голодную смерть!
Константин  опешил. Соломон поперхнулся чаем и закашлял.
  - Скоро «этот чудесный пёсик» проснётся и потребует еды,- пронеслось в голове  Витька. -  А если промолчит, и сам отхватит с голодухи что нибудь повкусней и помясистей! Права Яга, надо что-то думать.
Всех выручил Соломон:
  - Дашенька! В благодарность за наше чудесное выздоровление, прими от нас щеночка в подарок! Отказываться нельзя, а то мы обидимся, и можем, от обиды, впасть в ярость и съесть своих же добродетелей. Не обижай нас и возьми этого… замечательного пёсика… себе. Мы переживаем, родственник все-таки, а ты, будешь его любить. Ты же умная девочка и не станешь возражать?
Все три головы растянули губы в улыбке и синхронно закивали. У Бабы-Яги от такого коварства отвисла челюсть. Ай да, Соломон! Ему бы с такой головой дипломатом быть, или политиком. Как всё повернул, хитрец! И за лечение отблагодарил, и от непресказуемой зверушки избавился. С такой улыбкой предлагает подарок, что мороз по коже. Деваться некуда - придётся брать…

*шлемазл - неудачник.
* ой вэй - восклицание без перевода.