Сын

          Совсем незадолго до кончины СССР довелось мне побывать в "городе на Неве", он же "град Петров", который назывался тогда Ленинградом.

     Быстренько избавившись от неинтересных дел, я отправился, как положено, по музеям; захотелось мне мне посмотреть и бронепалубный крейсер, как он назывался изначально, "Аврора", для меня и тогда лишь памятник истории кораблестроения, а не "Символ Октября".

     Несмотря на раннюю весну, стояла тёплая солнечная погода. У Петропавловской крепости загорали девушки.

     Когда я стоял на набережной и разглядывал корабль-ветеран, кто-то коснулся моего локтя. Худощавый подросток в морской униформе бойко, не испытывая никакого смущения или неловкости, попросил меня ему помочь.  Тонкий прямой нос, коротко стриженые каштановые волосы, печальные глаза. Уж не знаю, почему он выбрал именно меня, но, наверное, решил, что рослый дядечка в строгом костюме не откажет ему в осуществлении его замысла.
     Он чем-то провинился в своём Нахимовском училище и его не пускали в увольнение. Хитроумный мальчишка выбрал меня на роль своего приехавшего из другого города отца, ради встречи с которым его и должны были отпустить в город, где у него было назначено свидание с девочкой.

     Естественно, я сразу же согласился помочь маленькому хитрецу. Сам я был далёк ещё от того возраста, когда люди становятся ханжами, тем более, что вечером планировалась встреча с местной студенткой; по натуре вредным я не был никогда, а находчивость  юного авантюриста меня просто восхитила.

     Проинформировав меня на ходу, как меня зовут в роли его отца и из какого города я приехал, мальчик провёл меня в кабинет какого-то капитана 2-го ранга, которого я и попросил отпустить "сына" со мной на прогулку.
     Начальник училища, а скорее, просто дежурный офицер, введённый в заблуждение моей крупной фигурой, аккуратными усами и итальянским шёлковым галстуком, после короткой беседы и просьбы повлиять на нерадивого нахимовца, счёл просьбу мою уважительной  и разрешил хитрецу быть свободным до конца дня.

     Когда мы вышли из здания, паренёк быстренько сказал мне "спасибо" и собрался бежать по своим делам.
     Я не мог не вознаградить его изобретательность и протянул зелёную советскую трёхрублёвку, чего, по тем временам, вполне должно было хватить маленькому матросику и его подружке провести время, поесть мороженого и сходить в кино.

     Больше мы, конечно же, с "сыном" никогда не встречались.