Брусныцин и очередь

   Некто Брусныцин как-то шёл по своим мелким житейским делишкам по улице и по ходу своего движения думал о том, почему нельзя вот просто так идти, прогуливаясь, и ни о чём не думать? Вроде идёшь, кажется, ни о чём не думаешь, а нет-нет да и проскочит какая мыслишка, и с новой силой завертелось едва остановившееся колесо. Не может человек взять и отключить свою память, свои мысли, чтобы они не возникали, не лезли, переплетаясь и путаясь, ежеминутно в голову. А как хотелось бы хоть на какое-нибудь самое короткое время взять – и всё забыть, и не думать ни о чём… Брусныцин склонялся к выводу, что подобное невозможно, и это его удручало, хотя и не мешало размышлять дальше.
   На небольшой площади перед закрывшимся навсегда, судя по висевшему на дверях объявлению, универсамом Брусныцин с удивлением увидел очередь человек в тридцать, хвост которой почти доходил до автобусной остановки. Причиной удивления Брусныцина являлся тот странный факт, что в голове очереди ничего не было. То есть перед стоявшими первыми людьми не было ни палатки с арбузами, ни газетного киоска, ни бочки с разливным молоком, ни бабушки с семечками. Там не было ровно ни-че-го.
   Брусныцин зажмурился и вновь открыл глаза. Очередь не исчезла. Тогда он подошёл к женщине, стоявшей последней, и спросил:
   – Простите великодушно, а что дают?
   Женщина брусныцинского возраста, видимо, ещё очень хорошо помнила те достославные времена, когда подобный вопрос был рутинным делом, и спокойно ответила:
   – Пока не знаю. Что-то должны привезти.
   – А скоро? – неожиданно для себя поинтересовался Брусныцин. Неожиданно – так как на самом деле он хотел спросить, что должен означать весь этот перформанс, ибо рационального объяснения подобному поведению людей Брусныцин найти не мог.
   – Обещали через полчаса.
   Брусныцин, опять против воли, повинуясь каким-то старым, но неожиданно вновь заработавшим механизмам, спросил на вдруг воскресшем в его памяти языке давно, казалось бы, канувшей в Лету страны:
   – А что хоть выкинут?
   Женщина пожала плечами.
   – Какая разница? Что дадут, то и возьмём. Главное, чтоб, как всегда, перед носом не кончилось…
   Брусныцин, пошатываясь, отошёл в сторону. Он не мог понять, в какой реальности он находился. Оглянувшись, он не увидел ничего сверхъестественного, вот только всё вокруг вдруг стало как-то темнее, серей и пасмурней. Впрочем, может статься, это Брусныцину только показалось.
   Поразмыслив с минуту-другую, Брусныцин, досадуя на себя за то, что из-за своих ненужных колебаний пропустил после женщины ещё несколько человек, решительно присоединился к очереди, с тревогой пересчитывая мятые бумажки и мелкие монеты, не вынимая руку из кармана.