Ошибка

Знать бы, где упадёшь -
Соломки подстелил бы.
(Поговорка.)

Он опять споткнулся - усталость властно заявляла о себе. "Черт возьми, когда же тырло?" Человек шел уже слишком долго, по его прикидкам давно пора выйти к старому загону для скота. Но слева все та же, заросшая ольхой, пойма небольшой речушки, почти ручья. Он остановился в растерянности. Легкое беспокойство уже вселилось в него, потеснив самоуверенную безмятежность. "Вечер, а до дома далеко... Что делать? Вернуться назад? Но тогда надо иметь в запасе еще такой день... " Кроме того, он уже не смог бы в точности повторить извилистый дневной путь. Да и зачем повторять? Широкая пойма речушки оставалась путеводной нитью, которая непременно выведет из леса. "Я просто ошибся в расстоянии. Да еще этот бурелом... Надо поднажать - и скоро выйду к прудику, а там направо к поселку и через часок уже буду сушиться, попивая чаёк".

Прошлой ночью был дождь. День наступил туманный и пасмурный. На каждой веточке висела тяжелая влага. В зарослях малинника и полузасохшей крапивы особенно быстро промокли колени. Он уже давно сменил брюки на сухое трико, ненадолго почувствовав себя почти комфортно. Вот только усталость...

Тяжело дыша, он поднялся на сосновый пригорок. Вдруг с одной из ближних сосен с шумом слетела большая черная птица. Еще несколько глухарей спешно покинули более дальние кроны. Обычно подобное происшествие вызывало в нем бурю эмоций. Сейчас же он даже не вскинул ружье. Лишь отметил про себя, что глухари уже вылетают кормиться сосновой хвоей. Значит, скоро зима.

Человек еще долго шел вперед, то и дело натыкаясь на бурелом и ветровал. Обходил такие препятствия, упрямо перешагивал... Часто бросал взгляд налево. Там по-прежнему тянулось пойменное чернолесье с бурой таволгой и крапивой. Значит, там был ручей. Человеку нельзя было терять его. Но зрительная память не отмечала ни одного знакомого признака. Наоборот, он вдруг увидел, что вокруг почти однообразный лес. Ольшаник слева совсем исчез. Лишь ивняк еще выдавал сырое место. Человек пересек эту полосу кустарника. Она оказалась на удивление узкой. Под ногами хлюпало, но ручей уже сошел на нет. Охотник присел на валежину. Надвигающиеся сумерки не на шутку тревожили его. "Это был не тот ручей... Поздно же я хватился...".

Он прикрыл глаза. В голове быстрой чередой проносились события минувшего дня. В этот ноябрьский денек он задумал поохотиться "на узёрку". Заяц-беляк уже сильно посветлел, и его можно рассмотреть (узрить) на лёжке, да и спугнутый, он будет резко выделяться на общем серо-буром фоне. Сырая погода благоприятствовала такой охоте: шаг человека мягче, зверек подпускает близко. Но с зайцем не повезло, он никак не попадался.

В обед охотник остановился перекусить. Он торопливо жевал крутое яйцо с батоном, запивая чаем. Хотелось отдохнуть, но мокрая одежда заставляла торопиться, движение грело лучше, чем горячий чай. Человек снова стал старательно прочесывать лес, цепким взглядом скользя по земле. Этот взгляд задерживался под саблевидно изогнутым комлем старой березы, под молоденькой пушистой ёлочкой... Зайца не было. Вскоре охотник вышел к этому злополучному ручью, который и подсказал ему дальнейший план действий: идти вверх по нему к заброшенному тырлу.

Сидя на сыром стволе, уже зябко поёживаясь, он старался понять, когда именно оплошал, как вышло, что он незаметно "подменил" один ручей другим. В поисках зайца охотник отходил в сторону, но неизменно возвращался к пойме. И шел всё выше, против течения. Человек представил себе ручей, который струился примерно с севера на юг. С восточной стороны в него нет никаких мало-мальски приметных притоков. Это точно. А с другой стороны? "Стоп! Да... , да-да-да! Когда-то давно-давно я лазил там, и там есть второй ручей, который впадает в первый. Об этом-то я забыл".

Промашки не случилось бы, если бы охотник постоянно шел восточным берегом. Но однажды он перешел на западную сторону. От этого вроде бы ничего и не изменилось. А потом человек и вовсе вернулся якобы на "свой" берег. При возвращении он был уверен, , что это всё тот же ручей. Но путь по "чужому" берегу сыграл с человеком злую шутку. Охотник шёл далеко не вплотную к ручью, а повыше, где посуше, где не так густы заросли. И проворонил развилку, то есть устье. Вернуться на "свой" берег он захотел уже после того, как миновал устье, которое сыграло роль своеобразной "стрелки". Она незаметно перевела человека с одного ручья на другой. Точно так же стрелка железнодорожная переводит состав на другой путь. После устья охотник уже шел не на север, а на запад, по притоку своего ручья, с каждым шагом удаляясь всё дальше и от тырла, и от поселка.

Холод пробирал уже до костей, темнело с каждой минутой. Сообразив, наконец, куда и как его занесло, человек понял, что вынужденной ночевки еще можно избежать. Для этого надо действовать быстро и безошибочно. К первому он был вполне готов, а вот второе... Охотник имел компас, но никогда не брал его с собой, надеясь на интуицию и знание местности. Однако этот отдаленный уголок леса оказался для него "белым пятном". Ориентиров не было, и лишь компас помог бы взять и держать нужное направление.

Человек вспомнил, что в этом глухом месте была старая дорожка, которая выходила как раз в верховья этого ручья. Но она так заросла, что ее и днем можно не заметить. "Скорее всего, я уже пересек ее, не обратив внимания. А ведь когда-то делал по этой дороге затёски".

Охотник вскочил и торопливо пошел назад, пытаясь найти спасительную дорогу. От волнения он почувствовал прилив сил, "второе дыхание". Вот уже снова появились слабые признаки ручья. Где-то здесь должна быть дорожка. Но ее все нет. Человека вовсе не страшила лесная ночевка сама по себе. Он знал, что в этом случае завтра он обязательно найдет путь домой. И лишь одно обстоятельство заставляло охотника содрогаться от мысли о долгой ночевке в этом, насквозь промокшем, лесу, толкало его на грань отчаяния. Он остановился, снял рюкзак, лихорадочно покопался в нем, затем сплюнул и стал выкладывать все содержимое: мокрые брюки, патроны, записную книжку, пустой термос... Вот рюкзак совершенно пуст. Человек еще пошарил в нем, потом встряхнул и снова стал укладывать свое немудреное имущество. "Да нет же, помню, что не брал... Идиот!". Чуда не произошло, спичек не было. Впервые охотник мог бы пожалеть о том, что не курит. Иначе он не забыл бы то, что было сейчас так жизненно необходимо.

И вдруг как-то не по-осеннему дружно полил дождь. Весь день он мог пойти в любую минуту, но как бы накапливался, терпел. Подстегнутый дождем и неотвратимо надвигающейся темнотой, охотник пошел прочь от ручья. Это был отчаянно безрассудный шаг.

 Ему казалось, что он выбрал правильное направление. Но как ни старался человек идти прямо, это было невозможно, и вскоре он уже не мог с уверенностью сказать, в какую сторону ему надо. Вернуться же назад к единственному ориентиру - ручью, тоже было уже нельзя. Кругом был темный неприветливый лес, абсолютно безучастный к человеческим затруднениям. Мокрые прутья кустов хлестали по лицу, дождь безжалостно хлестал по голове и плечам.

Человек шел уже куда глаза глядят, стараясь высмотреть мощную ель, под которой ему придется "отплясывать" до утра. Но лес был абсолютно лиственный, с преобладанием осины, березы и кустарников. Лишь однажды он наткнулся на худосочную ёлочку-жердь, которая никак не могла защитить от дождя.

Охотник глянул вверх и увидел между очертаниями древесных крон полосу более светлого неба. Ему почудилось, что он находится на старой дороге. Этот просвет между двух стен леса подарил слабую надежду. "Дорога" так заросла ивняком и крушинником, что идти по ней было труднее, чем прямо через лес. Но человек настойчиво пробирался через заросли. Особенно мешало ружье: оно то и дело цеплялось за кусты. Охотник с радостью предпочел бы забыть ружье дома вместо спичек.

Но вот "дорога" уперлась в сплошные высокие заросли, под ногами захлюпало. "Что это? По дороге ли я шел? Или это была иллюзия?". Он попятился назад и взялся рукой за подвернувшуюся тонкую березку. И вдруг его пальцы ощутили странные грани. Он старательно ощупал стволик березки по всему периметру. Да, сомнений быть не могло, На высоте груди ствол был глубоко затёсан топором с четырех сторон. Рассмотреть затески не удавалось: они давно потемнели от времени.

Человек силился вспомнить, делал ли он именно такие затески. Но это было уже не столь важно. Он или кто-то другой, но так затесать можно было лишь в ключевой точке. И такой точкой мог быть выход дороги к ручью. К тому ручью, с которым он расстался не так давно. "Неужели это снова он? Неужели я так закружился, что, найдя дорогу, пошел по ней не в ту сторону? Но это поправимо!".

Однако вместе с новой надеждой появилось и сомнение. "А что если это совсем не та дорога, которую я помню? Но другой у меня нет. Если я не ошибаюсь, то через полчаса она должна вывести меня на поляну, которую я узнаю даже в темноте по нескольким разлапистым елям. Через поляну должен протекать ручей, дальше перелесок, затем опять луговина, еще перелесок..." Так он вспоминал местность, а ноги уже несли его вперед. "Только бы не сбиться", - шептал он как заклинание.

Охотник уже давно промок до нитки, и лишь движение спасало его от холода. Дождь лил, не переставая, а человек, стиснув зубы, упрямо продирался через дорожные джунгли. Ему казалось, что полчаса уже давно прошло, но лес не спешил отпускать человека из своих равнодушных объятий.

Надежды угасали. Он вдруг припомнил, что незадолго до выхода на тот лесной лужок слева от дорожки должна быть крупная старая береза. Но ее нет. Она была бы неплохо видна, береза - светлое дерево. Но вот, действительно, появилось нечто большое и чуть более светлое, чем окружающие деревья. Еще шаг и... "Так и есть, она!". Он ощупал ее трещиноватый серый ствол, споткнулся об огромный белый сук, лежащий под деревом. Теперь он был почти уверен, что скоро выйдет на поляну.

Впереди слабо засветлело, затем появились черные силуэты елей. Днем они могли бы порадовать своей красотой. Теперь человек старался заранее угадать, что ждет его дальше. И всякий раз ему это удавалось. "За елями мочажина", - вспомнил он. И правда, вскоре захлюпала вода, зашелестела осока под сапогами.

 Быстро миновал перелесок, еще один березово-ивовый молоднячок и вышел на большой луг. Он уже не сомневался, что это тот самый, дальний луг, где в этом году косили частники. За лугом надо перейти заболоченный ручей и... впереди останется лишь долгий путь по полям, вдоль опушки лесного массива. Но это уже не пугало, человек знал, что ночевать он будет дома.

А дождь всё лил и лил. Он лил всю ночь.