Климат предков. Глава 33

Сергеич ездил в кино чаще всех других и начинал думать, что он сын царя. Характер у него стал светлее, мягче, и, за столом вспоминая войну, он говорил, что вкуснее только что убитой лошади блюда нет.
А я уже научился отдавать ему свой билетик в кино с такой изящной естественностью, что меня могли бы брать в малые театры на малые роли – подать платок, флакон, бутылку водки… или билетик.
Но сколько веревочка не вейся, а все равно она оборвется раньше, чем кончится. И всему виной будет человеческая жадность. Ко мне ходила Эльхам, что мне еще было надо!? Так нет, мне не жилось без книжной полки, которую я сделал своими руками, покрыл лаком, которую очень любил и по отъезде в отпуск оставил в старой квартире. И встретив Юмжакова, я попросил принести ее, когда он ее освободит.
И в очередной визит Эльхам, когда мы с ней уже сидели в холле и отперли дверь квартиры, поскольку вот-вот должна была войти Нинка, вместо нее неожиданно вошел Юмжаков с полкой. На лице у него была приятная улыбка, и мы предложили ему присесть, но увидев Эльхам, он замялся, забылся и выскочил весь розовый, чуть ли не кувырком.
И, конечно, Сергеич вернулся из кино туча тучей, будто ему по дороге сказали, что он не сын царя, а сын царской ослицы и местного идиота.
Каждый из нас по мере сил старается, чтобы все тайное в природе становилось явным – это закон жизни. Но Сергеич не обрадовался новым знаниям, а переменился ко мне, как корабль, перевернувшийся вверх дном. Улыбающееся лицо с дымящейся сигаретой скрылось в сердитых волнах морщин, и вместо него появилась хмурая задница, обросшая ракушками.
Разве люди обязаны сообщать друг другу о своих тайнах и планах? Появится столько информации, что нарушатся все человеческие связи и общение! В армии, например, командир только кричит: «Огонь!» без предварительных рассказов и объяснений.
А, может, Сергеича отругали за беспечность? И сказали, что раз он впрок насмотрелся столько фильмов, то пусть теперь сидит дома и меня караулит? Потому что теперь он не трогался с места, даже когда ему самому выпадал билетик, и он реагировал на него, как на Галкины красные трусики. Тогда, подлец, хоть бы намекнул!.. А, может, он этим и намекает?..
И я замер, как мост, шагнув одной ногой через реку, а другую оставив на этом берегу – и ни туда, ни сюда. По спине все топчут и ездят, а я не могу даже почесаться. Так я простоял до праздника 7 ноября, а потом решил – хватит! Надо съездить в Багдад – встряхнуться и оглядеться, потому что на носу у меня замаячило мое 30-тилетие. Рушились последние великие планы, и многое хотелось обдумать, а особенно пощупать заново. Хорошо, что вопросов меня уже интересовало не больше двух-трех.
Когда я сообщил об этом Эльхам, она сразу сказала:
- Я поеду тоже, Дима.
Эх, если бы была должность главного управляющего всеми сердечными делами нашего региона, на нее обязательно надо было бы назначить Эльхам!.. Но наверняка туда проберется какой-нибудь самый никчемный человек, который умеет только высоко прыгать и ловко карабкаться.

Пустой проголодавшийся автобус весело бежал в Багдад за очередной порцией строителей. Не потому, что строители у нас куда-то пропадали – просто работы для них становилось все больше и больше.
Эльхам чинно села с левой стороны прохода у окна и привычно стала разглядывать левую половину пустыни, я, естественно - с правой. Но через полчаса я не выдержал и подсел к ней:
- Мадам Эльхам, можно задать вам один вопрос? – спросил я, потому что, как нарочно, через один ряд перед ней сидел наш могущественный коротышка Газат - Черномор с дальних гор, большие и чуткие уши которого были покрыты специальными длинными волосками и, как радары, прощупывали все вокруг, а огромная голова, торчащая над спинкой сиденья, притворялась, как в сказке, что дремлет. Так и хотелось проверить это копьем.
Когда голова проснулась, Газат пошел к шоферу попросить его остановиться, чтобы сходить в туалет.
Мы подождали, пока он отойдет подальше и его чутким ушам будут мешать его собственные помехи. Она сказала:
- Мы встретимся с тобой завтра перед кинотеатром «Кадиссия». Ты знаешь, где это? Там есть книжный киоск.
Я знал. Я помнил эту темную прохладу под колоннами - лучшего места она придумать бы не могла. Только в автобусе села как раз за Газатом. (Или это он подсел к ней?)
- Тогда ровно в час я буду там. Мы поедем к моей  лучшей подруге. Я рассказала ей про тебя. Она очень переживает и согласилась, чтобы мы пришли. Она сказала, что один раз может рискнуть. А это очень много, Дима.
- Почему только один раз?
- Потому что во второй раз она умрет от страха.
Всю оставшуюся дорогу я молча восставал против культа одного раза. Я хотел ввести принцип вечного блаженства, но в администрации управления Землей мне сразу сказали:
- Тогда нам нечего будет делать!
И Эльхам вышла из автобуса на какой-то фильке – небольшой площади с круговым движением, а мне надо было с трудом вспоминать о своих делах и поручениях, которые с лихвой надавали в Амаре. Это была обязательная дань, накладываемая на тех, кто ехал в Багдад.
Выпивку я купил быстро, а обмен долларов оставил на следующий день. Операция была в Ираке противозаконная, и я получил подробнейшие инструкции от изыскателей, как ее выполнить, будто кто-то очень хотел, чтобы меня на этом сцапали. С людной толкучей улочки Рашид я свернул, как было сказано, за угол, тут же еще раз во двор и оказался на абсолютно пустынном месте среди полуразрушенных стен времен какой-нибудь последней войны.
Из развалин передо мной выросли два мальчика, лет 10-ти и 7-ми, значит, наказание для людей постарше за такие дела было солидным. Старший мальчик деловито спросил на пальцах сколько надо долларов - а надо было тысячу - взял у меня пачку динар и расстаял в развалинах, как ветерок. Нехорошие предчувствия заворочались у меня в животе – деньги-то были чужие! Хорошо хоть, что семилетний мальчик остался стоять рядом в виде залога, и мы составляли с ним подходящую пару, где разница в возрасте уже не чувствовалась.
Времени прошло столько, что после такого срока люди не возвращаются! И только я хотел спросить малыша, сколько стоят в Багдаде семилетние мальчики – наверняка сущую безделицу - как внезапно появился старший и сунул мне в руку зеленые бумажки. Мальчики исчезли, а я снова расстроился. Я до этого ни разу не видел доллары, но думал о них неплохо. А тут - рамки рисунков с разных сторон банкнот на свет не совпадали, ни одного водяного знака, и серая бумага была вся в небритых волосках, будто их только что оттиснул старший мальчик на ближайшей конюшне. По сравнению с качеством наших денег это был дикий запад!..
Я вышел на Рашид и от расстройства зашел в пивную. Холодный напиток понемногу остудил воспаленную голову, и тут ко мне подошел еще один маленький мальчик. Наверное, весть обо мне здесь быстро распространилась. Мальчик показал в руках две щетки и по-хозяйски знаками дал понять, что я плохо чищу свою обувь. Я это знал сам и кивнул, что согласен. Тогда мальчик быстро присел, мгновенно снял с меня туфли, и, прижав их  к груди, выбежал на улицу.
Вот те раз! У меня же свидание!!. Может, он подумал, что я их ему подарил? Одно слово «музен»* /-плохо/, произнесенное между нами – и я сижу без обуви!..
Увидев, что я в прострации, меня тут же шелкнул «Полароидом» мальчик лет 14-ти. Внизу, как дразнящий язык, вылезла бледная, будто только что из желудка, фотография, и мальчик ломающимся голосом сказал:
- Динар!..
С людей в прострации берут дорого. Пока я приходил в себя, в дверях появился мой чистильщик. На радостях я отдал динар, и бандит ушел, а мой родной мальчик протянул мне туфли и попросил скромную честную плату. От восьми до четырнадцати лет с мальчиками в Багдаде происходят сильные перемены.
Я облагодетельствовал маленького и помчался, нигде больше не останавливаясь, во «Всеподрядэкспорт» к взрослому Платову, чтобы он разогнал мои последние сомнения. Платов посмотрел бумажки и сладко заявил, что они настоящие.
Теперь настала пора быть внимательным и готовиться к главному.
- Ну, я пошел, - сказал я как можно непринужденней.
- Тебе куда? – спросил Платов.
- Пройдусь по Мансуру.
- Сейчас наши в ту сторону поедут. Захватят тебя.
Это было неприятно. Обычно не выпросишь, чтобы тебя подвезли, а тут, ни с того ни с сего, сами предлагают. Отказываться было подозрительно, я поблагодарил и остался ждать машину. А время шло.
- Приезжай вечером к нам, - попрощался со мной Платов. - У нас будет прием. Выпьем...
И мы с опозданием отъехали от представительства. Я уже немного нервничал, но езда по улицам Багдада способствовала расслаблению. Приятно было не то, что каждый водитель делал, что хотел, а то, что другие это терпеливо переносили. Автомобили дружелюбно перекликались, люди в открытые окна обменивались приятными жестами, и только на фильках сурово стояли черные машины с раскрытыми настежь дверцами, откуда торчали наружу четыре автомата в руках развалившихся на сиденьях сотрудников безопасности...
- Где тебе остановить? - спросил шофер.
- Да.. где-нибудь за кинотеатром... - беззаботно махнул я рукой, впившись глазами в уличную толпу. Ага! Вот она. Стоя спиной к улице, она что-то выбирала на лотке с книгами.
Машина притормозила, я вышел и огляделся. Машину, к моему удовольствию, тут же унесло сплошным движением, как щепку, а я прогулочным шагом направился в тень кинотеатра. Эйфория неописуемой радости росла во мне и все время натыкалась на вопрос: почему только один раз?
Я подошел к лотку и встал рядом. Эльхам, как во сне, все покупала и покупала разные книги и брошюры, в руках у нее была уже целая стопка. Увидев меня, она сразу молча отошла к тротуару, я за ней. Там она воскликнула:
- О, Дима! Где ты был?! Я уже потратила  20 динар!
Мой ответ ее не интересовал. Она не сердилась. Она выставила руку, и на нее тут же поймалось крупное такси из тех, которые голодными косяками медленно плыли вдоль тротуаров.
- В машине не говори ни слова! – сказала она и взялась за ручку задней двери.
Ну что ж. Тогда я сел впереди, чтобы шофер не любопытствовал, что мы делаем сзади, и молчал, как важный слесарь водопроводчик с кейсом в руках. Она говорила шоферу, куда ехать, и мы остановились перед небольшим перекрестком. Эльхам расплатилась, попрощалась, я тоже не выдержал и, как ворона, открыл рот:
- Фималля!..* /-До свидания!/
Мы подождали, пока такси уедет, свернули за угол и тут же позвонили в ворота двухэтажного частного дома, которыми была застроена вся улица, и которые были так одинаковы, что мне захотелось на воротах поставить маленький крестик. Дверь мгновенно распахнулась, и нас впустила женщина, накачанная приветливостью, возбуждением и ужасом.
Меня с почетом провели в гостиную и усадили на диван, а Эльхам и подруга чуть присели по бокам на банкеточки. Они поставили на столик передо мной прохладный стакан сока и красивую пепельницу... Хозяйка сходила за хорошими сигаретами и предложила мне одну. Я сказал, к чему такие хлопоты – у меня есть свои, и потянулся за ними в карман, но Эльхам попросила, чтобы я взял у хозяйки.
- Зачем? - не понял я.
- Не надо чужих запахов.
И я принял сигарету из рук хозяйки, и уже полез в карман за спичками, но Эльхам поднесла зажигалку. Не надо чужих спичек.
Я спросил Эльхам, чего еще из меня не надо, но она сказал, что остальное подойдет.
И тогда я с наслаждением откинулся на диване и окинул взглядом помещение в поисках музыкантов,  танцовщиц, евнухов и наложниц… Отпустил на мой взгляд пару неплохих шуток, но тут увидел, с каким ужасом хозяйка смотрит за движениями моей руки - не упадет ли пепел случайно на диван - и великодушно потушил сигарету, а хозяйка тут же бережно унесла пепельницу с глаз долой. Эта маленькая симпатичная женщина из последних сил все время что-нибудь приносила, предлагала, и когда я с благодарностью отказывался, радостно уносила прочь. Я уже не шутил, а просто говорил ей что-нибудь приятное, Эльхам повторяла мои слова, чтобы они дошли до ее подруги, и тогда она кивала в знак благодарности, потому что на улыбку у нее не было сил.
Я посмотрел на Эльхам, чтобы узнать, сколько времени на Востоке длится такая процедура, и Эльхам, мгновенно поняв меня, встала и сказала:
- Пойдем со мной.
Мы поднялись наверх, и железная дверь за нами тут же сама захлопнулась на замок с той стороны. Это была пустующая комната наверху.
-Ты должен ее понять, Дима. Если ее муж вдруг вернется домой… Раздевайся!.. - торопливо выговорила Эльхам.
Я подошел к старой железной кровати, возле которой стояла она, обнял ее плечи и сказал:
- Слушай, давай переберемся вниз, на ковер. Внизу всегда прохладнее. А этот скрипучий агрегат перепугает твою подругу еще больше.
Мы стащили постель на пол, и там на нас снизошла вечность. Томная, сладкая, всепонимающая… ни жары, ни страха, ни мыслей... вкрадчивая вечность, сгубившая уже столько людей…
Изредка вдруг всплывала со дна ленивая мысль, что вот сейчас кто-то подъедет, начнет стучать, кричать, и вообще вести себя заносчиво… но так же быстро уходила к себе на дно, чтобы зарыться в ил и больше не показываться...
- А что делает сейчас твоя подруга? – спросил я.
- Сидит внизу и дрожит от страха. Прислушивается, что происходит у нас наверху, и смотрит, не едет ли по улице муж… - грустно улыбнулась Эльхам. 
Я потерял счет времени, но голос Эльхам вдруг сказал с восторгом:
- Четыре раза за два часа!
- Я мужчина, - скромно сказал я, очнувшись. - Четыре раза для вечности – это пустяки.
- У нас говорят: “Мужчина и еще половина.” - Она склонилась ко мне. - Но это не любовь, Дима. Это секс. От любви не прячутся в комнате на замок и не обмирают от страха, что кто-то придет. У любви и секса разные глаза.
Я задумался. Посмотрел на Эльхам и сказал:
- Любовь тоже любит заниматься сексом… Если бы сейчас в этой комнате не было любви, то тут не было бы и половины мужчины…
И мы снова нырнули в вечность.
Эльхам первая вынырнула оттуда и спросила, сколько время.
- Скоро пять.
- Нам пора одеваться. Скоро может приехать ее муж. - Она посмотрела на меня. - Теперь нам осталось только провести вместе ночь... Мы никогда не проведем вместе ночь! Идем. Она тоже очень рискует. Если бы ты знал, Дима...
Мы спустились вниз. Я не мог разглядеть лица ее подруги - оно слилось с белой стеной, приняло защитную окраску, и ее саму теперь было трудно отыскать. Никто из моих друзей никогда не рисковал так для меня, как эта маленькая женщина для Эльхам…
- Ты уйдешь отсюда один, Дима, - сказала Эльхам, подводя меня к входной двери. - Я не могу оставить ее в таком состоянии. Когда придет муж, мы скажем, что приходил мастер чинить телевизор.
Я хотел было что-то сказать, но подруга уже распахнула передо мной входную дверь, как дверь самолета для прыжка, и они уже делали вид, что вежливо прощаются с мастером, который сейчас сиганет вниз. Обязательно вдвоем, чтобы видели соседи...
И я шагнул в открытую дверь, и она с шумом захлопнулась за мной, и все осталось позади… Халиф на час! Я брел куда-то наугад улочками и переулками, которым не было конца, и в которых стояла такая же будничная суета и крики, как и пятьсот лет назад… «И со мною случилось то, что случилось..» О, великий Багдад!
Я был опустошен, разрушен, мне нужна была сильнейшая встряска, чтобы наскрести в организме хоть немного энергии... Я пришел во «Всеподрядэкспорт», полный нарядных мужчин и женщин, и быстро напился... Все мужчины и женщины слились в какой-то единый пестрый организм, осторожно обтекающий меня… Я сидел в углу в кресле, и за мной почему-то ухаживала какая-то ласковая и симпатичная девушка, то ли переводчица, то ли секретарь. Какой-то мужской голос прошептал мне сзади ее имя, чтобы я мог услышать, но не видеть говорившего. И добавил:
- Любовница Скачкова...

А потом мне снился сон, в котором мои старые знакомые мирно пили араку по случаю 7 ноября в нашем представительстве и при этом спорили:
- …Помните, Ваше Вселенство?
- Что?
- Что я предлагал вам для любви особое отверстие сделать? Что вам, жалко было?
- Зачем?..
 - Потому, что любовь – это секс особый. И должен выражаться через особые органы.
- Вспомните те времена! Только «Плодитесь и размножайтесь!» Они бы с этими отверстиями только запутались!.. Мы же договаривались - делать все попроще!..
- Тогда любви не было! А теперь путаница пошла!.. С серьезными недоразумениями!!
- Вот пусть посерьезней и будут!.. Любовь появляется, исчезает – а секс вечен! На него все и отлажено!... А уж когда будет появляться ее величество Любовь, то мы этим органам будем придавать немного божественности…
- Не услышал бы кто…

Продолжение:
http://www.proza.ru/2012/04/26/1606