Ужасная мстя

Не на все отряды хватило нас, вожатых-Вагантов. Остался обделенным и соседний с моим третьим, четвертый отряд. Корпуса наши стояли рядом, да и по возрасту ребята примерно соответствовали. Начальником там - тетка-воспитка, хрен бы я еще помнил ее погоняло, пусть будет Людмил Михаллна.

Это кароче была такая классическая воспитка, старой еще закалки, обильно сдобренной старческим маразмом и обострившейся по сезону паранойей. А надо вам сказать что воспиток не любит никто - ни дети (за то что тиранит), ни вожатые (работать и жить мешает), ни начальство (больно много о себе думает и учит жить). Но их продолжают брать на работу, ибо они суровы и бдительны.

Вожатый, он как бы больше для развлекухи идет при таком раскладе, а воспитоны - они для порядку. А вот если вожатые работают одни, без этих пережитков, то по штату все равно положено воспитателей - они и получают больше и спрос с них если чо тоже. Но поскольку у нас там свои мутки, то даже сами вожатые к концу смены не знают кого из них зачислили воспитателем а кого вожатым. Да и вот не пофиг, в натуре. Все равно зовемся вожатыми.

И вот кароче Людмил Михаллна. Такая не сказать что бы толстая, но крепкая, высокая и мощная старуха, ей бы гимназистов за уши драть в 19 веке. Сперва мы по соседски здоровались и общались за грядущие мероприятия (надо ж безвожатный отряд вовлекать в общелагерную жизнь). И я не придавал особого значения тому, что ее две как бы вожатые практикантки ходят всегда бледные, вдоль стенки и на любой шорох крестятся или без предупреждений падают в обморок. И что дети в их отряде сильно тише и унылее себя ведут чем положено малолетним обалдуям в таком возрасте.

Потом наступил день хэ и я стал дежурным. Это такая должность вроде. на день. Всем по очереди. И одна из задач - утренний обход с врачихой и замдиректором всех корпусов на предмет проверки того как они прибрались там все у себя в палатах. И вот пришли мы к ним, там все дети повыгнаты на улицу гулять, гуляют едва ли не строем руки за спину и все перед окнами. Обычно эти дети уныло сидели и висели на спортгородке.

А Людмил Михаллна такая вся как завхоз перед комиссией: Добро пожаловать дорогие гости! Пройдемте с вами по нашим палатам. вот тут у нас девочки, посмотрите как они красиво прибрались! А вот тут тоже девочки, совсем не уступают первым! А вот здесь у нас живут мальчики, но несмотря на это тут тоже чистота и порядочек! А эта комнатка у нас пустая, мы тут своими силами заарганизовали игровую.

Я гляжу - ептыть, в натуре в пустой комнате (у меня такая же была, я в ней склад общего реквизита сделал) они нафигачили аккуратные кучки игрушек всех сортов и расцветок - прямо мечта любого ребенка до 14 лет. Тут тебе и куклы,и самокаты, и хоккей настольный, и прочие изыски, в кое чо я и сам бы с удовольствием пошпилил, и все разложено в музейном порядке. Однако опытным глазом я заметил что игрушки банально пылятся, а в дверь врезан замок. Я потом поймал ихнего ребетенка и он подтвердил мои догадки о том, что их в эту комнату тупо не пускают. А служит она чиста для показухи, мол вона мы какие.

Это я читал как то за крестьянский быт до революции, там писалось что у боле-менее приличных людей в избе была светелка - комната большая с нормальными кроватями, чистая, с половиками, подушками горкой и сундуками с годами собираемым барахлом то ли на приданое то ли на похороны. И туда никто не заходил, это все было чисто для понту мол не хуже людей живем. Ну, типа как щас принято айфонами меряться. А вся семья жила в жопе, в закутке каком нить или еще как то. Вот кароче эта бабка Людмил Михална вызвала у меня такую же неприязнь этой крестьянской понторылостью в ущерб семье. Детям в смысле.

Конечно, сказать что дети ее недолюбливали, было бы неправильно. Они ее люто ненавидели и боялись. Но терпели, ибо жутко склочная и суровая на расправу. И вожатые девчушки, которых она вусмерть замордовала, ее тоже боялись и терпели. Начальству же так запала в душу самоотверженная бабка, невесть откуда притащившая для детишек игровую комнату, что они и знать ничего не хотели. Дети живы, дисциплина железная - и хрен с ними.

Так прошла вся эта длинная смена. И вот. Настало утро последнего дня. По сложившейся из череды случайных совпадений традиции, на последний день снова выпало мое дежурство, и я встал пораньше. Погода была пасмурная, было тихо, только где-то вдалеке натужно ревел дизель и грохотали отбойники. Я вышел из корпуса в умывалку, не спеша почистил зубы и, освежившись холодной водой в лицо, двинулся обратно.

Внезапно вой и грохот начали неумолимо приближаться. Неужели в соседнем корпусе ремонт, подумал я. Ага, в семь утра. Но тут мои мысли были грубо прерваны лязгом распахнувшейся двери соседей. На пороге, брызжа слюнями откуда-то с бордового лица, возвышалась Людмил Михаллна. Она извергала гигабайты ругани в секунду, неустанно шаря по местности стальными глазами ветерана-гестаповца. И тут она увидела меня.

- Ттты-ы-ы-ы-ы!!! - завопила она. - Это твоиии!!! И кинулась на меня.

Я воще не люблю когда на меня бегают там собаки бешаные, бараны бодливые и прочие агрессивные элементы. Но тут я не стал убегать и прятацца, я же вожатый, я Вагант! Что мне какая-то воспитка? мне после ночных грибных приходов прошлогодней воспитки, в три часа ночи, с воплями про ку-клукс-клан, воще уже ни одна воспитка не страшна! И я устоял на ногах даже когда эта бестия приблизилась и поток ругани уже смыл и умывалку, и мощеную тропинку, и пробил широкую просеку в лесополосе. Советский мультик про перепилиху смотрели? вот как-то так.

Суть была в чом. Бабка обвиняла моих детей в том, что они вылезли ночью из окна, проникли к ней в запертый изнутри на огромный амбарный замок корпус (блин как у ней дети ночью ссать-то ходят? сортиры то в лесу...) и сотворили там черное злодейство, о сути которого бабка умолчала. Когда поток воплей немного иссяк, я вежливо но очень твердо заявил:

- Мои дети ночью спят. За то, что корпус они не покидали, ручаюсь. Навыками взлома замков и прохода сквозь стены они не владеют. Поэтому оставьте ваши пустые обвинения и клевету для кого-нибудь другого!

И пошел в корпус. Вслед летело "хам!!", "я буду жаловаться в обком" и прочее. Только зайдя на дрожащих ногах в корпус и закрывшись на шпингалет, я выдохнул и украдкой поправил в штанах седые отныне яйцы. А бабка ушла орать в другое место.

...К обеду я сидел у корпуса и писал эсэмэску друзьям на волю. Проходящий мимо пацан из "соседей" вдруг остановился и спросил:

- Видал, как наша мымра с утра орала?

- А то ж, говорю, у нас чуть все окны не повыпадали. А шо ето такое было?

- Да задрала, старая! - в сердцах крикнул пацан. - Ночью ни поссать сходить, ни на койке повернуться! Чуть скрипнешь она тут же орет Я не сплююю Я все слыыышу!!! Поневоле обоссышься. Мы прикинь в окна ссали чтоб не лопнуть, там заколочено, так мы в форточку...

- Ну, акробаты!

- Жить захочешь - не так раскорячишься, - философски процитировал классику пацан. - Она нам всю смену тварь испортила! Видел поди как мы на вас завидовали когда вы в пиратов играли? То нельзя, это нельзя, делать нечего воще, и в игровую не пускает. Мы короче подумали, а чо терять? всю смену она над нами изгалялась, так была не была! Седне ночью вылезли под утро уже, когда она захрапела, да два тюбика пасты ей на бошку и выдавили! Она утром как проснулась, сперва лишь материлась тихонько. А как подушку от головы отклеила да патлы свои простирнула, так и пошла выть по лагерю! Так ей и надо, гадине!

И пацан довольный гордо пошел в корпус.

А бабка эта потом еще к нашим вожатым приставала, но везде одинаково вежливо была послана нахер. Потому что у нас в Ваганте не принято грубить пожилым заслуженным людям. Даже если они не дают пожить и сами этого заслуживают.