Воспоминания

Домиарну 20, Арканду 30. Эта глава идет сразу за "Не потеряться в темноте"

Друзья, извините, что повествование идет кусками из разного времени. Это пока - лоскутное одеяло в процессе сшивания. Так что... ну, наберитесь терпения. Я сошью его полностью с вашей помощью.



                Арканд был доволен тем, что вытащил меня из постылой библиотеки на свежий воздух. Я оттолкнулся от этого исходившего от него чувства, и сконцентрировался на своих мыслях.
                К тому моменту, как я стал сражаться с отцом за то, чтобы он уступил мне Арканда, последний служил ему уже более шести лет. До этого я много раз видел Бальтонари с отцом и среди других рыцарей охраны, но никогда особенно не выделял его.
И теперь я предался воспоминаниям о том дне, когда серьезно положил на него глаз.
                День был весенний, апрельский. В солнечном свете плясали пылинки. За длинным столом для совещаний сидели Арканд, Дар и Коханде по прозвищу Курчавый, командир отрядов Максиграна Синелиса, который хоть и вообще не обязан был присутствовать в ратуше, любил там ошиваться, потому что там всегда было с кем поиграть в карты. Именно этим они и были заняты.
                Коханде, которого мой управляющий привез с собой из Рейенкерена, быстро освоился на новом месте, и завел много друзей. Одним из них, и, кстати, далеко не последним, стал Арканд Бальтонари.
                Я пришел к отцу, и теперь ворошил поленья в большом камине, ожидая, когда Мевилд, заперевшийся там с кем-то в своем кабинете, освободится, и мы сможем поговорить.
                Гидеалис-старший очень скоро вышел, и обратился к игравшим:
                - Ребят, дело есть. Надо портьеры постирать…
                - А мы здесь причем, господин Гидеалис? – нахмурился Арканд, отбивая десятку Коханде козырным королем.
                - А при том, что их надо сначала снять. И я предпочел бы, чтобы снимать их лазили не десять немощных прачек, которые будут с этим возиться целый день, а два здоровых мужика, которые справятся с этим за десять минут. И не дерзи мне тут, Бальтонари.
                Командир и Арканд недовольно оставили карты.
                - Мало у нас слуг-то… - Забубнил Коханде.
                - Да, Сейчас я позову слуг, а охрана будет сидеть, отращивать животы, и мне перечить! Короче, так, вот смотрите… Снимать будете с вот этой перекладины аккуратно. Читай по губам, Арканд - а-кку-рат-но. И аккуратно же складываете у входа. Потом другую берете, и так далее. Безалаберности не потерплю. Также старайтесь пыль особенно не растрясать. Один отцепляет от перекладины, другой держит.
                - Давайте я помогу! – Вызвался Ламансвиер.
                - Да на самом деле, Дар, сиди ты со своим артритом!
                Я с интересом наблюдал за разворачивающейся картиной.
                Бальтонари кисло побрел к портьерам.
                И тут я впервые заметил, какой красивый и статный мужчина находится у меня буквально под самым боком. Высокий, неженатый.
                На нем были всего лишь темно-серые брюки, достаточно откровенно облегавшие длинные мускулистые ноги, и кожаная жилетка, одетая на голое тело, эффектно открывающая сильные рельефные руки. Выразительные голубые глаза, прямой нос и длинные, ниже плеч, небрежно перевязанные сзади широкой темно-синей лентой волосы дополняли картину.
                Арканд подошел к одной из портьер и подергал ее.Ба, какие мышцы.
                Мевилд заметил это, и погрозил ему пальцем.
                - Никакой самодеятельности. Сейчас я распоряжусь, чтобы принесли лестницу.
                У дверей никого не оказалось, и мой отец недовольно вышел из залы в поисках хоть кого-нибудь из слуг. Прошло минут десять. Ребята стали терять терпение.
                - Ну давай сами снимать, что-ли? – Предложил Коханде.
                - Ну а как?
                Они посовещались еще некоторое время.
                - Идея! – Арканд просветлел. – Смотри, видишь вон ту цепь, на которой держится перекладина? Цепь если порвать, перекладина упадет, тут мы портьеру и снимем!
                И вместо того, чтобы подумать о том, как после стирки они будут вешать все это обратно, Коханде сделал такой комментарий:
                - Ну а как ты цепь-то перерубишь?
                Все это становилось очень любопытным. При каждом очередном взгляде на Арканда он нравился мне все больше и больше. И где я раньше был?
                - А очень просто. – Бальтонари вытащил из ножен у пояса кинжал.
                - Не, этим ты ее не возьмешь…
            Цепь была позолоченая и пыльная. Но не выглядела ни толстой, ни прочной.
                - Спорим? Отойди-ка…
                Почти не целясь, самый меткий, но не самый умный лучник провинции с огромной силой метнул кинжал в цепь под потолком, и громадная портьера вместе с тяжелой перекладиной с глухим грохотом упала на пол, и погребла под собой Коханде, который все-таки не успел отойти.
                В этот момент в залу вошел мой отец со слугами и лестницей. От увиденного челюсть у него безвольно отвисла, а  меня скрутило в бесшумном приступе истерического хохота.
                Надо отдать ему должное, Мевилд прежде всего подумал не об испорченной портьере, а о человеке. Мельком взглянув на все еще вибрирующий в стене кинжал, он прошипел Арканду:
                - Если ты его убил, я тебя в тюрьме сгною, придурок.
                Однако после непродолжительного бездействия под портьерой, Коханде медленно выполз, весь в пыли, сжал кулаки, и направился к Бальтонари с недвусмысленными намерениями.
                - Курчавый… ты что? Я не хотел. Я же тебя предупредил!… - При виде этого угрожающего наступления Арканд попятился – Курчавый … не смей!
                - Отставить дра-аку!  - Крикнул Мевилд именно тогда, когда Бальтонари уже получил от Коханде в челюсть. Едва устояв на ногах (командир моих отрядов был дюжим парнем), он бросился на обидчика, и прежде чем Мевилд и слуги их растащили, Арканд успел ударить Коханде в глаз.
                - Боже, какие идиоты, уроды!!! Ничего нельзя поручить! – Брызгал слюной отец. – За драку в ратуше, мерзавцы – в тюрьму. Оба! Вас эскортировать с позором, или сами пойдете?!
                - Сами… - Угрюмо за двоих ответил Арканд, держась за подбородок.
                - Скажите Вормвуду, чтоб запер вас на три дня! В разных камерах. Остыньте на хлебе и воде! Идиоты несчастные! Я приду – проверю! А ты? – Он гневно обернулся ко мне – Это смешно по-твоему, да?
                К этому времени я был уже в безнадежно запущенном состоянии, и поэтому скрыть своего веселья не мог.
                Рыцари понуро поплелись к выходу.
                - А за порванную цепь я вычту из твоего жалования, Бальтонари!
                - За что, господин Гидеалис?! Я же хотел как побыстрее!
                - Дурак! Я сейчас сто золотых выложу, чтобы только новую выковать!!! А к перекладине ее приделывать еще столько же!!
                - Да ну… -  Я прохохотался и успокоился… - Почему так много-то?
                - На заказ в Оронтейне сделанные потому что!
                - Ну а припаять-то нельзя? – Я подошел к портьере - огромной, метко сбитой Аркандом летучей мыши, распластавшейся на паркетном полу, нашел среди складок материи перекладину и оборванные концы цепи. Одно звено было расколото надвое точно посередине. Ровно и ювелирно. Я сложил концы вместе и сжал в пальцах. Еще не осевшая пыль защекотала у меня в носу.
                - Ну вот… А так?
                Слуги и Арканд с Коханде, забыв про свое наказание, наблюдали за моими действиями.
                Отец подошел, и критически подергал спаянную в моих руках цепь.
                - Не выдержит это теперь, Домиарн, все равно.
                - Ну ладно, не хочешь – как хочешь. Нам надо обсудить вторую стадию нашей работы.
                - Хорошо. - Мевилд махнул рукой, выгоняя всех, и пригласил меня в свой кабинет.
                В тот же вечер я навестил Арканда в тюрьме. Не просто так, а со стратегической задумкой.
                - Да ладно, мне не впервой! – Он отмахнулся от моих соболезнований, сидя на разбросанной на полу соломе. – Хозяин полютует и отпустит. Ну что ты, папашу своего не знаешь, что ли? Это-то все ерунда… Только вот я, видно в этом месяце без жалования останусь… Вот это – прокол…
                - А какое у тебя жалованье?
                - Пятьдесят золотых в неделю! А Мевилд сказал – сто за цепь, да сто приделать… Ну вот тебе и все. Да… - Он досадливо вздохнул. – Ну попал я.
                - Хочешь, я тебе возмещу?
                - А тебе-то от этого что? – Арканд недоверчиво пожал плечами, и при свете единственной свечи между нами я взглянул в его глаза, в которых маленьким светлым огоньком затеплилась надежда сохранить свое жалованье.
                - Считай, что я соблюдаю свой интерес.
                - Ну тогда хочу, конечно… А что я для этого должен для тебя сделать?
                -  Я улыбнулся и отстегнул с пояса мешочек с деньгами.
                – Я возмещу тебе твое жалованье всего за один поцелуй.
                - Хм… И всего-то? Какой ты занятный, неужели приятно с мужчиной целоваться?
                - С тобой – да.
                Я отодвинул свечу, и подсел к нему вплотную, подставляя губы для поцелуя. Он, явно чувствуя себя не в своей тарелке, едва коснулся моих губ. Я вложил ему в ладонь деньги.
                Он удовлетворенно взвесил в руке мешочек.
                - Что-то очень тяжелый… Тут двести, не больше? Ты не ошибся?
                - Тут ровно столько, сколько стоит твой поцелуй.
                Я улыбнулся, и вышел из камеры.
                Конечно, я и так знал его жалованье. И конечно, я немного «ошибся». Вместо двухсот там была тысяча золотых.
                На самом деле эта тысяча была предназначена для вывоза в Северный Геймтук в копилку для покупки партии оловянного камня, но я подумал, что оно того стоит, я немного отложу поездку, чтобы заработать еще.
                Я знал, что Арканд мог увлечься только женщиной. Я знал, что единственное, чем я мог его заинтересовать, были деньги. И я откровенно покупал его. Но, как я выяснил впоследствии, никакие деньги не могли заставить этого благородного человека отказаться от службы тому, кому он уже поклялся в верности.
                Поэтому я понял, что смотреть надо выше, и тогда у меня ушло еще какое-то время на нелегкие переговоры и стычки с отцом, чтобы заставить его отдать мне Арканда. В конце концов он понял, что отступать больше некуда, и сдал позиции. Я пообещал ему тридцать тысяч, как только мы продадим первую партию бронзы. Мне было не впервой выкупать любимых.