За лещём

Мы сидели вечером у меня на открытой веранде, и пили чай. Напротив меня сидел мой свояк Пашка, это был плут и прокуда, справа меня сидел мой друг Мансур, или как мы его еще называли между собой татарин, на что он конечно не обижался. И вообще, скажу я вам, среди круга моих истинных, испытанных друзей, было не принято обижаться друг на друга. Мы знали истинную цену дружбы и ни когда не переходили условных, моральных границ, чтобы не обидеть друга и не задеть его самолюбия. Все у нас переводилось в шутку, если случались неприятные неожиданности. Мы пили чай после сытного ужина, а на ужин у нас был „Бисбармак“ из гуся и бутылка „Столичной, «  которую мы опорожнили, закусывая „ Бисбармаком.“ Попивая чай, мы вели разговоры, речь как всегда шла у нас о рыбалке и охоте. Пашка  рассказывал нам, как он сделал себе лодку из „Кировской“ камеры, объясняя подробно процесс ее изготовления и удобство рыбалки с нее. Метод изготовления был прост, на большую резиновую камеру от мощного, колесного трактора „Кировец“ наваривался толстый кусок резины, и получалось дно лодки. Лодка была довольно объемистой, но не уклюжей, так как, не имела хорошей формы, то есть обычной формы лодки, зауженной спереди и сзади. Это был обыкновенный резиновый надувной круг, но только с дном. Рыбачить с нее, было совершенно неудобно, на волне ее кидало и мотало во все стороны, как поплавок, обдуваемый ветром со всех сторон. Мы с Мансуром прекрасно знали это, но, щадя самолюбие Пашки, и, зная его привычку немного приукрашивать действительность, чем она на самом деле есть, мы дружно ему поддакивали и похваливали его. Изредка мы подшучивали над ним, на что, он не обращая внимания, продолжал врать дальше. Разговор перешел у нас на ловлю леща, Пашка сказал нам, что „Кузько“ за прошедшую ночь поймал сто двадцать лещей и если учесть, что каждая рыбина весила больше килограмма, то улов получался довольно приличный. Мы естественно загорелись желанием осуществить ночную рыбалку на леща, и хотя бы втроем поймать такое количество рыбы, как это сделал „Кузько, « ведь мы не имели такого опыта, как он, в поимке леща. Решение было принято ехать прямо сейчас, тем более что погода соответствовала нашему желанию. Ночь стояла тихая, ярко светила уже взошедшая луна еще не успевшая остудить весь дневной жар. Договорились, встретится через пол часа у Мансура, нам все равно нужно было ехать в этом направление. Пашка и Мансур отправились к себе, а я стал собирать все необходимое для рыбалки, аккуратно складывая в коляску мотоцикла. Через время, подъехал Пашка, и мы вместе с ним тронулись к Мансуру, нарушая тишину ночного поселка, звуками своих мотоциклов, он ожидал нас уже у ворот своего дома, если можно так назвать невысокую, но довольно широкую калитку в заборе. Забрав его, мы поехали на водохранилище. Ночь была довольно светлой, луна в полном своем разгаре освещала нашу степь, и можно было на сравнительно большое расстояние видеть предметы, будь то куст, одиноко выросший над извилистой балкой, или камень – валун, прочно схваченный землей и не понятно, откуда взявшийся на ровной поверхности степи. Благополучно добравшись до места рыбалки и заглушив мотоциклы, мы принялись накачивать наши лодки. Как обычно все наши приготовления сопровождались шуточными прибаутками и пожеланиями удачной рыбалки друг другу. Наконец лодки накачены, все в них сложено, и мы отплыли от берега, взявши направление на место ловли рыбы. Это место я приготовил сам, в чем заключалось приготовление, сейчас подробно объясню. Для того чтобы успешно ловить леща, надо знать его места обитания. Обычно в водоемах, лещ, держится, в глубоких местах, почти все время года, и лишь во время нереста поднимается на отмели в водяные травы и камыши, где и мечет икру. Лещ очень осторожная и пугливая рыба, мне не раз приходилось наблюдать его, во время подводной охоты. На выстрел лещ к себе не подпускает, и при приближение к нему, быстро скрывается в водяных зарослях. Так вот, если водоем не очень большой и в нем водится лещ,  то его можно легко найти. Но, наше Кумакское водохранилище, основанное на реке Кумачка, очень большое и поиск хороших лещовых мест сложен. По рассказам моего деда Матвея Емельяновича, в прошлом рыбака и охотника, я примерно знал, как проходило русло реки, до того, как на ней было построено водохранилище. На обширных, глубоких  плесах реки Кумачка мои дед Матвей ловил рыбу и стрелял пролетного гуся по осени, из видавшего виды старого бельгийского дробовика. Опустив лодку на воду, я первым делом держал курс на место бывшего речного плеса, теперь уже затопленного или верней сказать скрытого водами водохранилища. В лодке у меня лежал длинный капроновый шнур с куском свинца, исполнявшего роль, груза, время, от времени делая промеры глубины дна, я отыскивал середину плеса. Я надеюсь, что вы знаете, что такое речной плес. Представьте себе такую картину, течет река и вдруг на ее пути встречается низина да еще с приличным углублением, как бы чаша. Река заполняет эту низину до тех пор, пока это возможно, образуя в этом месте толи круглое, то ли овальное зеркало воды, с приличной толщиной в несколько метров и вновь устремляется течь дальше. Найдя середину бывшего речного плеса и определив его границы, я устанавливаю по его краям буи. На дно опускается груз, приличного веса с привязанным к нему капроновым шнуром, а к верхнему концу шнура привязывается кусок жесткого пенопласта, плавающего на поверхности воды, и обозначавшее место рыбалки. Я установил три буя, как бы взяв яму в треугольник, для чего я это сделал? Ответ очень прост. Если ветер дует, допустим, с севера, я привязываюсь к двум буям так, чтобы сидеть к ветру спиной и находиться в центре ямы. Если же ветер дует с юга, я привязываюсь к двум другим буям, находясь к ветру спиной, но на том же месте в центре ямы. Обставив яму буями, я высыпал на дно прикормку, пареный овес. Глубина  в этом месте была одиннадцать метров и для того чтобы доставить прикормку на место, то есть, точно на дно ямы, я использовал старый женский чулок, прекрасно подходивший для этой цели. К закрытому концу чулка привязывался тонкий капроновый шнур с грузом, а на другой конец уже наполненного прикормкой чулка, схватывался петлей еще одним тонким капроновым шнуром. Все это опускалось на дно, при легком подергивание за шнур, петля сползала с чулка-контейнера и вытаскивалась назад в лодку. Наступал черед основного шнура, слегка подняв от дна чулок-контейнер за груз, теперь развязанная часть находилась в низу, слегка подергивая шнур, я освобождал содержимое чулка-контейнера непосредственно туда, куда  хотел. Так готовится место для поимки леща, через пару дней повторив процедуру прикормки можно начинать отлов леща. К этому месту я плыл с моими друзьями в самую полночь. Луна прекрасно освещала поверхность воды, и я быстро нашел свои буи, к которым мы привязали свои лодки, плотно друг к другу, как бы образуя один плот. Первым делом, я достал и зажег керосиновый фонарь, постоянный мой спутник ночных рыбалок, луна луной, а при разборе лесок лишний свет не помешает. Разобрав снасти, при дрожащем свете фитилька, мы опустили их в воду и на поверхности воды закачались поплавки рядом с лодками. Освещение фонарем было вполне достаточным, чтобы заметить самую слабую поклевку. Но, что представляет из себя снасть, для поимки леща в глубоких местах с лодки, я должен немного разъяснить. Я не говорю о морской ловле рыбы, а об обычной рыбалке в наших водоемах. Нет, это не обычная бамбуковая удочка двух или трех коленка, или же раздвижная удочка рижского или японского производства, во первых дороги, а во вторых непригодны для таких условий ловли. Все обстоит проще, из тальника, населяющего в изобилие наши реки и водоемы, вырезается полутораметровый, ровный прут, к нему приматывается мотовильце из проволки, на которое наматывается леска, и удилище готовое. Для чего необходимо именно такое удилище, при ловле с лодки в глубоких местах, ловля рыбы производится в непосредственной близости от лодки, и длинное удилище совершенно не подходит для этой цели. Так, как в воду вы опускаете десять или более метров лески, чтобы добраться до дна, то при поклевке естественно необходима резкая подсечка, что и обеспечивает короткое и прочное удилище. К тому же рыбалка на водоеме отличается от рыбалки на реке, так, что и снасти существенно отличаются друг от друга. Хорошо, мы имеем короткое полутораметровое, прочное удилище, на мотовильце которого намотано двадцать, двадцать пять метров нашей отечественной лески диаметром 0,3 миллиметра. Сначала к леске привязывается грузило, а на расстоянии пятнадцати- двадцати сантиметров от грузила выше по леске, привязывается поводок с крючком так, чтобы между грузилом лежащим на дне и подвешенным крючком было расстояние в десять сантиметров. Поплавок же находится выше по леске на поверхности воды. Поплавки я всегда изготавливал сам из хорошего гусиного пера, которое пропускал через шарик плотного пенопласта, а сверху и с низу одевалась резиночка, от обычного велосипедного ниппеля, через которую пропускалась леска. Вот и весь процесс изготовления снасти для ловли леща на глубоких водоемах из лодки. Опустив удочки в воду, мы все внимание стали уделять поплавкам, ожидая поклевки, и полные желания и решимости наловить хотя бы столько леща втроем, сколько „Кузько“ наловил один за прошедшую ночь. Время тянулось медленно, поплавки плавно покачивались на воде от не большой волны рождаемой лодкой, когда мы время от времени, делали какое либо движение. На поклевку не было даже ни малейшего намека. Мы с Мансуром  после часового бесклевья стали допекать Пашку, обвиняя его в том, что он, нам наплел Бог невесть что, и что лещ ночью совсем не ловится, и что такого рыбака-вруна, как он мы еще не видели. Пашка не злобно от нас отбрехивался, да, и, мы на него нападали не всерьез, а лишь для того, чтобы занять медленно тянувшееся время и отвести взгляд от ничем не привлекающих нас поплавков.  Перебраниваясь и посмеиваясь, мы провели еще один такой же час. Я посмотрел на часы, они показывали три часа ночи, луна покидала нас, но находилась еще высоко, постепенно теряя свою яркость и, готовясь уступить место утреннему солнцу. Повернувшись, я увидел резкий короткий взмах Пашкиной руки, затем он стал быстро выбирать леску в лодку, леска почти вся выбрана и на поверхности воды показалась рыбья голова. Пашка, дав рыбе хлебнуть воздуха, одной рукой подвел под нее подсак, и первый лещ был поднят в лодку. Подержав рыбу в руках, она была на вид, килограмма на полтора, он, сияя во всю свою физиономию, проговорил: - А вы говорите, не ловится», и опустил рыбу в садок, привязанный к боку лодки. Клев слабый, но все же начался. У нас у каждого было по три удочки. Пашка и Мансур время от времени ловили рыбу, а мои поплавки не давали мне ни малейшего знака на то, что и они,  привыкшие к поклевкам. При очередной пойманной ими рыбине, они успокаивали меня в том, что и на моей улице будет праздник, что может быть и у меня, когда ни будь, клюнет, ни сегодня так завтра, и что, в крайнем случае, они поделятся со мной, так как ловят на моем месте. И что я мог бы совсем оставаться дома, они завезли бы мне рыбу прямо домой и уже жаренную. Я отбивался, как мог от их дружеских нападок, а все же червячок зависти, где-то там у меня внутри, потихоньку грыз меня. Как же так, поплавки почти что рядом, они ловят, а я нет, у них в садках плавают отменные лещи, а мой до сих пор пуст. Так продолжалось до тех пор, пока первые лучи солнца не коснулись поверхности воды, тогда и у меня поплавки начали работать. Я с облегчением вздохнул, и стал внимательно следить за поплавками, то один, то другой указывали на поклевку. Скоро клев стал настолько интенсивен, что я не стал успевать ловить на три удочки, отбросив смотанную удочку в лодку, я кое-как справлялся с двумя. И, что удивительно, чем интенсивней становился у меня клев, тем менее активней были мои друзья, их поплавки подолгу не подавали признаков жизни. Солнце все выше и выше поднималось над водохранилищем, освещая огромную гладь воды, на которой можно было видеть многочисленные лодки рыбаков, пытавших свое счастье в поимке леща. Чем выше поднималось солнце, тем ленивей становился клев. Появилось время для болтовни и для вопроса, не пора ли собираться домой? Тем более что садки, основательно наполненные рыбой. Мансур приподнял свой садок, желая убедиться, что его улов не меньше нашего и из его груди вырвался тяжелый вздох, в его садке находилось всего два крупных леща. Мы с Пашкой спросили: - А, где же остальные?» На что он ответил: - Не знаю», и стал внимательно осматривать садок. В нем зияла приличная дыра, через которую рыбы выходили на свободу назад в воды водохранилища. Пашка не упустил своей возможности: - Что, опять неделю мышей дома не кормил?» Спросил он. И мы с ним засмеялись на все водохранилище. «Да, да не кормил», ответил Мансур: - Я его забыл на полке в кладовке, вот они и воспользовались моментом. Если не считать недоразумения с Мансуровским садком, рыбалка прошла успешно, правда, не ночная, а утренняя. На другой день я разговаривал с нашим авторитетом в деле рыбалки „Кузькой, « который доводился  мне далеким родственником со стороны моей бабушки Просковьй Дорофеевны. Здесь я должен дословно передать его слова о нашей ночной рыбалке на леща. « Ото ты такый дурный? Хто же ловыть лища ничью с дысяты метрив? Ловыть его надоть визли беригу  на  глубыни двух –трех митрив. Поняв? Эх вы, горе рыбакы». По дальнейшему моему опыту ночных рыбалок, я был с ним совершенно согласен. Ночью, при большой луне, теплыми летними месяцами, рыба ведет активный образ жизни. Я не имею в виду ночных хищников налима или сома, а рыбу вобще, она поднимается из глубин в теплые слои вод находя себе в них достаточно пропитания. Поэтому то в летние месяцы июнь, июль, среди бела дня, тяжело расщитывать на успешную рыбалку. И не зря родилась в среде рыбаков такая поговорка, „Июнь, Июль, на рыбалку плюнь.“ Но я считаю, что эта поговорка лишь для любителя рыбака,  а настоящий рыбак имеет успех в любое время года.