Меч триединства. Глава6

6.ЛЕГЕНДЫ
Ночь была звёздной. За все три дня, что были проведены в горах Морравии, не было ещё такой ночи. Костер освещал небольшой круг, локтя в три. Бароу с задумчивым видом копошился в дотлевающих угольках прутиком. Халкгивен, развалившийся тут же, устремил взгляд на звезды – единственный пейзаж, который можно было лицезреть из-за нависших со всех сторон серых скал. Дорог тут, как таковых, не было (откуда бы им взяться в стране-призраке), так что лошади действительно были не нужны. Миссия пробиралась ущельями, иногда взбиралась на скалы и теперь каждый привал был для них маленьким праздником. И каждый стремился использовать его по полной. Где-то за кругом света слышался скрежет скребка о массивное лезвие Тездеса. С другой стороны слышалось чуть уловимое посапывание – Аксорс. «Однако, человеческого в нём не мало»,- подумал Бароу. Бьюсем ушла с Лионкисом на родник. Она с ним, а значит, волноваться смысла нет. Однако это не долго держало Бароу. Мысли снова рекой понеслись в его голове. И всё чаще в этом потоке мелькала она. Эта заноза, мысль-заноза. «Вдруг в этих горах я снова встречу его,- он посмотрел на свою руку,- того, кому я обязан этим даром… или проклятием?»
-Хороший у тебя меч,- послышался вдруг голос Халкгивена, выдернувший Бароу из самой пучины мыслей.
-Ну да,- усмехнулся он в ответ,- грех жаловаться.
-Я попробую?- Халкгивен потянулся через весь круг к рукояти.
-Если сможешь,- с той же усмешкой ответил Бароу, словно уже зная, что сейчас будет.
Халкгивен уверенно взялся за оплетённую кожей рукоять, но тут же отдёрнул руку, словно прикоснулся к калёному железу.
- Что за такое?- бросил он сквозь зубы, поливая обожженную ладонь из бурдюка, и тут же прибавил крепкое словцо на языке лесных.
-Да, не так просто взять Чёрный меч.
-Черный меч?
- Ты не знаешь?- Бароу, казалось, искренне удивился тому, что Халкгивен не знает о мечах-братьях. Он вынул Блеккол из ножен и поднес к огню. Матово-черное лезвие не давало отблеска, сколько его ни поворачивали.
-Тут что-то написано,- пальцы Халкгивена заскользили по клинку, где действительно были какие-то руны.
-Это язык лесных,- Бароу кивнул головой,- тут написано «Минейм Блеккол. Фазгеным Колл фром Морравия.»
- Имя моё Блеккол – Чёрная Рука. Отец мой – Колл из Морравии, - перевел Халкгивен.
-Знаешь лесной?
-Учил,… понимаю теперь немного.
-Хорошо, молодец.
-Так что там с мечами-братьями?
-А ну да,- Бароу откинулся и уставился в небо.- История трёх мечей очень тесно связана с Великой Войной. Некогда это была страна великих мастеров кузнечного дела….
-Кхе-кхе,- раздался сзади кашель. Бароу повернулся – Лионкис и Бьюсем. Один с охапкой хвороста, другая - с парой бурдюков воды.
-Молодняк по истории просвещаешь?
-Почему нет,- улыбнулся тот.
-Почему нет,- улыбнулся Лионкис в ответ.- Не против, я это уже слышал раз сто, так что я на боковую.
-Так кто тебя держит?- Лионкис снял кирасу, зарылся в плед и скоро ровно раскатисто захрапел.
-На чём я остановился?- обратился Бароу к дополнившейся Бьюсем скромной своей аудитории.
-Великие кузнецы,- подсказал Халкгивен.
«А, ну да. Значит, кузнецы Морравии были славны тем, что создавали клинки, способные резать камень, как масло. Но Колл превзошёл их всех. Его мечи были созданы силой пяти низших спиров.
Старший брат- Уайткол - Белый меч. Его ковали из камня, упавшего с Луны. Этот меч лёгок и послушен, рукоять не требует жертв, как у Редкола и Блеккола. Овладевший им может столь неожиданно менять стиль фехтования, что у противника не будет и шанса, чтобы предугадать следующий удар. Магическая суть этого меча в том, что стоит Луне показаться на своде небесном, как Белый меч воспылает ярчайшим светом, слепящим всех, кроме хозяина. Чёрный меч – Блеккол - средний брат. Выкован из чёрного металла, что добыт из самых недр нейлейских гор. Прочнее своих братьев и тяжелее их. Защитный меч. Держит почти любой удар, сечёт камень как шёлк. Но требует жертвы,- Бароу постучал клинком по руке.- Но всегда воздаёт за жертвы. И младший брат – Редкол- Красный меч. Выкован из камня, что выплюнула огнедышащая гора. Наступательный меч. С пол-локтя от гарды заточен зубьями, которые доставляют противнику нестерпимую боль, жгут его огнём, но не прижигают ран. Несмотря на то, что ощущение от удара этого меча сродни ожогу, раны будут кровоточить часа три минимум. Когда вращаешь клинок, он переливается красным светом. Длиннее своих братьев. И жертв требует больших, чем братья. Он жизни требует. Стать хозяином может только человек, находящийся на волоске от смерти. И затем вся его жизнь будет связана с этим мечом через левую руку. Отруби хозяину руку – конец ему».
-А какая связь с Войной?- спросила Бьюсем.
«А такая. Предок Даркбека – Ватомба решил покорить все народы Земноморья. Он хотел, вроде, используя их энергетику, свергнуть Верховных. За решением последовало дело, последовало скоро, последовало грозно. Ватомба призвал на эту войну самую беспощадную армию из существующих в этом мире. Легион Безликих.»
-Безликих?- переспросил Халкгивен.
« Нильфа не всегда была республикой. Когда-то это было королевство Нильфы. Когда-то… Мерры, так величали династию, которая возглавляла славную Нильфу ещё за тысячелетия до начала Великой Войны. Их девиз был девизом всему сотворённому спирами – « Делай так, чтобы тебя хотели слушать, а не подчинялись». Более трёхсот лет нильфийцы не знали бед пол началом Мерров. До некоторых времён…. Один из потомков Мерров отступился от принципов рода, начал угнетать народ свой. В итоге тот перестал платить подати… просто, потому что платить было уже нечем. Тогда Стилхард, так его звали,  поднял меч на мирных жителей. Но Верховные спиры не допустили кровопролития. Стилхард и его легион были прокляты ими и лишены символа души живой, в теле обитающей – лиц. Проклятая армия была заточена в даркелийских песках. И никто из смертных не знал,  о расположении сей темницы. А Ватомба знал».
-Он не человек был, да?- догадалась Бьюсем.
Бароу кивнул головой: « Да, Ватомба был низшим спиром. Благодаря своему камню Силы, что был у него в амулете, он заполучил проклятую армию себе в подчинение. Первой от удара пала Морравия, затем вторглись в Нильфу, потом в Лесное королевство. Связанные общей напастью, народы Земноморья объединили свои усилия. Даже Маршунгар, на чьей земле не ступала нога даркелийца, даже они предоставляли оружие и целые тысячи морских пехотинцев. Три года велась война на нескольких фронтах, и удача клонилась то на одну, то на другую сторону. До тех пор, пока в ставку союзнических войск не пришли три странника. Это были последние морравийцы – Колл и двое его подмастерьев. С собой они принесли мечи. Колл сказал, что при наличии достаточной магической Силы они смогут перековать братьев в один меч, меч несущий их общую силу, Меч триединства. Ковка продолжалась дважды по семь дней без роздыху, не один низший спир истощил свой камень Силы, прежде чем из горнила вынули лезвие меча. Говорят, что верхнюю часть клинка ковали из Блеккола, а его основание взяли у Редкола - зубчатую заточку. Рукоять слоновой кости с жемчугом сняли с Уайткола, поскольку она не требует жертвы. Тогда Меч триединства предали в руки молодому нильфийскому генералу Стронгжану. На следующий день армия союзников и Легион Безликих сошлись у Канривера. В бою Ватомба был убит Стронгжаном, сражён Мечём триединства. Оставшись без пастыря своего, безликие, лишённые разума (и как следствие - страха), бросились бежать. Одна битва переломила всю войну. Один из генералов Ватомба, ставший после его смерти опекуном его сына и наместником на троне, заключил с союзниками мирный договор. Имя ему было «Договор о Великом Переделе Земель». По нему, Канривер, ранее принадлежавший Даркелю, стал территорией Нильфийской Республики. Морравия с её богатыми запасами руд перешла в руки Маршунгара, Лесные же отказались принимать земли побеждённого, оставшись в стороне от передела».
-А  с мечами что?- спросил Халкгивен. Видно было по его горящим глазам, что он целиком и полностью в рассказе.
« Меч расковали. Расковали, а части, разделив между Коллом и его подмастерьями, схоронили в разных частях Земноморья, оградив их так, что даже спиры не знали об их местоположении. Колл охранял Уайткол, его старший помощник – Блеккол, а младший – Редкол…. А дальше почти две тысячи лет от даркелийцев ни слова, ни духа… и вот вам – новая война».
-Да,- кивнул головой Халкгивен,- а я, дурак, в эту миссию пошёл вместо того, чтобы даркелийцам головы сносить.
-По-твоему, это весело, головы сносить,- спросил Бароу.
-Конечно…
-Конечно,- Бароу горько усмехнулся.- А ты хоть раз видел смерть по-настоящему? Не ту, которую показывают актёры в театре с красивейшими предсмертными речами, а глупую, бессмысленную, беспощадную.
- А ты видел?
-А я видел. Мы тогда в числе иностранного гарнизона с Лионкисом и Тасхендом в Маршунгар служили. Тогда разведчики передали, что в долине горного хребта Тинай собрался отряд разбойников. Это были не просто разбойники – это хорошо организованная сила, за которой стоял бывший морпех, известный под именем Костолом. Мы были ближе всего к Тинаю… и отправили нас. Нашу сотню. Рассчитывали, что в долине будет с полсотни людей Костолома, не больше. Но когда мы пришли туда, застали там   порядка шестисот голов. Нас заметили, и завязался бой, через две минуты которого нас загнали на хребет. И отступать было некуда. Кто-то успел послать ястреба с просьбой подкрепления, как потом оказалось не зря. Но там, на горе, когда из сотни осталось только шестьдесят четыре человека, мы думали, что командование решило отделаться малой кровью и не присылать подкрепления…  Это ощущение, что сейчас ты умрёшь, и никто ничем тебе не поможет… что следующая волна атаки станет для тебя роковой, а если не следующая, то та, которая после нее, а если не она, то та, которая после…. Мы отбили четыре волны. Четыре. В строю нас тогда осталось всего двадцать три человека, считая раненых. Лионкису тогда плечо копьём разворотили, но он всё равно дрался. У меня тогда ещё не было Блеккола, потому левая рука была ещё обычной… стрела прошла навылет. И пошла пятая волна. Её я помню смутно, потому что меня тогда палицей по голове огрели. Когда я очнулся, всё было кончено, к моему удивлению, в нашу пользу. Оказалось, ястреб долетел, и командование выслало отряд  морских пехотинцев, но придя в долину, те сами попали в ловушку…, все эти четыре волны они отбивались   от засады в четыреста голов, поджидавшей их в Тинае. В итоге, нас сделали виноватыми из-за того, что мы «покинули позицию», а этих морпехов нарекли героями -   мучениками.… В конце концов, Маршунгарский Военный Совет депортировал остатки  ганизона назад в Нильфу. События эти получили имя Тинайской Мясорубки, а отношения Нильфы и Маршунгар серьёзно расшатались…- Бароу замолчал, глядя в костёр.- Вот там была смерть.
 - А как ты Блеккол получил?- спросила Бьюсем, явно переводя разговор.
Бароу поковырял лезвием в костре, словно надеясь, что оттуда выпрыгнет ответ.
-Не помню, честно говоря,… смотрите, Тинго на небе показался,- и указал на красноватую звезду.- Спать вам надо, вот что. Ложитесь, я пока за костром погляжу, сморит - тебя,- Бароу ткнул пальцем в Халгивена,- подниму первым, всё, спать.
                *****
Часа два уже минуло с разговора. Костёр был всё ещё жив, хотя освещал уже несколько меньший круг. Бароу задумчиво копошился в раскалённых углях рукой, сам того похоже не замечая. Мысли его были далеко… очень. От Тиная вела его бесконечная, неутихающая река мысли, до того момента, как он очнулся на дне ущелья перед Блекколом. Мысли мешались, перебивали одна другую, словно волны. Выцепить что-нибудь конкретное из этого потока было крайне сложно. Да он и не пытался, он просто наслаждался этим потоком, его силой, мощью. «Пить»,- неведомо откуда вынырнуло вдруг в его голове. Он огляделся, и скоро в руках его оказался бурдюк, что лежал подле Лионкиса. Бароу вынул пробку и начал жадно пить. Настолько жадно, что только глотку к седьмому понял, что это не вода, а вино. А поняв, тут же выпрыснул в огонь – так его трясло от смеха.
- Однако когда же он успел,- буркнул он про себя, переводя дух.- Теперь понятно, почему он не отрывался от бурдюка всю дорогу. И ведь не скажешь же, что добрых пол-литра выпил.
Бароу принюхался: « И ведь не простое вино взял, а бычью кровь». Одно из лучших вин в Земноморье. Двенадцать сортов ягод, корица, всё это рождало дивный густоватый напиток с пряным кисло-сладким вкусом. Бароу сделал ещё глоток – раз уж взяли, надо выпить. По телу почти сразу же прокатилась волна тепла, оставив в пальцах приятное покалывание.
« И всё-таки есть же причина, почему мы пошли именно этой дорогой»,- задал он себе вопрос, делая ещё глоток. За освещённым кругом послышался лёгкий шорох. Бароу повернул голову – из темноты на него смотрели шесть зеленоватых глаз. Холодным немигающим взглядом.
-Я знаю, что ты тут,- сказал он этим глазам.- И я знаю, что ты меня помнишь. Между нами осталось одно дело… я тоже это помню. Но пока огонь горит, ты не посмеешь к нам сунуться – уж сильно у тебя глаза чувствительные,… а днём мы с тобой не пересечёмся тем паче. К моему сожалению, тоже, поверь,… я в ответе за этих людей и не хочу подвергать их опасности, встречаясь с тобой. Но за тобой, образина, должок,- Бароу вскинул вверх мраморную руку. – И я за ним вернусь, обещаю.
В ответ существо издало глухой рык и скрылось так же внезапно, как и появилось.
-А ведь ты соврал,- раздался сзади голос Бьюсем, заставив Бароу вздрогнуть.
- Ты меня напугала,- выдохнул он.- Так где же это я соврал?
-Когда сказал, что не помнишь, где получил Блеккол. И можешь даже не отпираться,- оборвала она его, когда тот пытался что-то сказать.- Я не зря убила три года в школе дипломатии, нас там учили различать, когда человек врёт, а когда говорит правду.
Обескураженный и лишённый на пару секунд ощущения пространства, Бароу развёл руками и засмеялся: «Как скажете, Ваше благородие».
-Но я ведь права,- скорее утвердительно промолвила Бьюсем, впиваясь в него таким взглядом, что казалось – врать не было смысла.
- Права, права,- недовольным тоном отбился от неё Бароу.
-Поделиться не хочешь?
-Не хочу,- выдавил он сквозь плотно стиснутые зубы.- Будем считать,  я жадный. Да и не понравится тебе правда.
-Какая ни есть. Ну я же вижу: тебя она тяготит, сильно тяготит. Недаром все три эти дня ты словно ждёшь чего-то… чего-то, с чем ты хотел и не хотел бы встретиться. Ты ведь не хотел идти через Морравию? Выговорись, увидишь – лучше станет.
- А если не станет?
- Поверь мне,- Бьюсем подсела ближе и взяла его ладонь в свою.- Если ты хочешь, то твою тайну я с собой в могилу унесу.
- Если только так, - промолвил Бароу, глядя себе под ноги.- Хорошо. После закона о Велико Переделе пустые земли Морравии достались Маршунгару. Они обосновали тут свои рудники и получали металлы для кораблей, орудий и оружия ( пусть и не такого хорошего, как у морравов). В общем… нейлейская фауна без еды не осталась. Много в этих горах водится зверьков, жадных до плоти. Но самый страшный из них – Шестиокая Смерть. Ночной хищник, ненасытный монстр. За ночь мог вырезать шахтёрский городок в сорок человек. Я тогда был Охотником. Это после армии было лет десять тому назад. Я и моя группа за неплохие деньги брались за истребление самых смертоносных порождений этих гор. Мы бились с Мародёрами – землекопами, Крылатыми Бестиями, целыми сотнями забивали Шиповиков. Однажды нам заказали Смерть. Мои ребята думали отказаться, но деньги были очень велики, и я уговорил их взять это дело. Мы решились устроить засаду в логове зверя, чтобы убить его, когда он вернётся с охоты. Мы просчитались.
Я просчитался. Смерть была там. Она разорвала моих парней, словно они были  тряпочными куклами. Я пытался её отвлечь, но мне это не удалось. Тогда я кинулся на неё с мечом, но она впилась мне   в руку тут,- Бароу откатил рукав, и Бьюсем увидела в том месте, где каменная рука переходит в обычную, увидела непомерно широкие полосы шрамов, обвивавших руку до самого плеча. От боли я выронил своё оружие. А тварина метала меня, вправо-влево… ломая кости, разрывая плоть. В итоге она   оторвала мне руку, и я по инерции упал в расселину, что была в углу её пещеры. Боль в руке была настолько сильной,  что я и удара-то о землю не почувствовал. Когда я очнулся, передо мной, вонзённый в камень, стоял Блеккол, а рука уже была такой. Видимо меч принял это как жертву. Не знаю, почему и как. Потом я выбрался наружу – зверь был на охоте. Хоть в моих руках и был теперь Чёрный меч, но я тогда был настолько слаб, что не стал дожидаться его возвращения для реванша – поскорее хотелось добраться до жилища. Но и там меня не ждал покой – все считали меня виновным в гибели тех парней… и не зря. Почти восемь лет я скитался по горам Морравии в поисках смерти. Но она за мной не шла. И вдруг я получаю письмо от Лионкиса с просьбой приехать в Олдастан. Ну а дальше ты знаешь.
Воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием костра.
-Зря ты так, - робко произнесла Бьюсем.
- И я о том же – не стоило рассказывать.
-Ты не понял, зря ты себя винишь, видимо, Верховные  захотели, чтобы так вышло.
-Я не собираюсь спорить с тобой,- ответил он, пряча лицо в тени. – Я уже пытался это доказать одному монаху, он твердил то же самое. В общем, это моя вина, только моя и это не обсуждается.
-Но ведь легче – то тебе стало?- спросила она.
-Легче?- Бароу направился к Халкгивену, с явным намереньем его разбудить.- Ну да легче стало, спасибо тебе, Бьюсем. Только одна просьба – не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал.
- Не беспокойся,- ответила она умиротворяющим тоном,- твоя тайна - моя тайна.
-Ладно, молодёжь!- Бароу пнул Халкгивена ногой, разбудив его.- Поднимайся и заступай на дежурство, я тебя научу Родину любить!!!!