Красота

               

 Русь.   Шестнадцатый век...
     К настоятелю подмосковного монастыря пришли пожилой крестьянин и тринадцатилетний мальчик.
       - Вот, отец Феофан... отрока привёл, - начал старик, снимая с головы шапку и кланяясь. - Сирота он... Крымцы в прошлом годе родителей его поубивали. Сделайте милость, возьмите на своё попечение.
       - Пошто у себя не оставил? - спросил отец Феофан.
       - Жил он у меня... Почитай год. Токмо нет у него тяги к нашему крестьянскому труду. Да и старый я... С кем останется?
    Отец Феофан подошёл к одетому в сермяжное платье подростку и, глядя в глаза, спросил:
      - Ну, отрок, ответствуй; к чему желание имеешь?
      - Малюет он, - ответил за него старик. - Как свободная минута уголёк возьмёт и картинки делает. Знатно получается! У меня все стены на сарае зверями да птицами размалёваны.
      - Вот и хорошо! - воскликнул настоятель. - В иконописцы пойдёшь. Святому делу учиться. Согласен?
      - Хорошо... - равнодушно согласился мальчик.
    Настоятель кликнул служку.
      - Отведи отрока... - приказал отец Феофан. - Как зовут - то? - обратился он к подростку.
      - Дмитрий...
     -...Димитрия к иконописцам. Скажешь, отцу Владимиру, пусть посмотрит его.
   Монах и Дмитрий ушли.
       - А по нутру каков он будет? - напоследок спросил настоятель у крестьянина. - Ничего худого за ним не примечал?
      - Упаси Господи! - перекрестился старик. - Нешто б я такого привёл? Спокойный он. Всё одно как агнец. Токмо....
      - Договаривай.
      - Странный он... Бывало, спросишь что - отвечает. Но видно, что умом далеко.
      - Хорошо. Иди...
                ...
     Отцу Владимиру новый ученик понравился. Хорошо рисовал и рассуждал толково. Он с радостью раскрывал перед одарённым отроком все секреты иконописного мастерства и уже через два года доверил ему написать святого Николая-угодника. Над первой своей иконой Дмитрий работал долго и тщательно.
       - Вот... закончил...- с волнением произнёс он, протягивая старому мастеру работу.
      При первом же взгляде на икону отец Владимир уловил что-то такое, что смутило его разум. Он долго пытался понять что это. Вроде бы все каноны соблюдены. Но лицо... Нет, это не лицо святого... Он положил икону на стол и взглянул в ожидающие глаза юноши.
- Плохо, - сказал он.
- Почему? - удивился Дмитрий. - Я ведь всё, как должно сделал.
- Нет не всё! - взгляд старика не предвещал ничего хорошего. - Я вижу, чего ты хочешь. Соединить земное с небесным. Не было так никогда и быть не может!
      - Но красиво же! - попробовал возразить Дмитрий.
      - Иди, - уже более спокойно произнёс старик. - И впредь не своевольничай.
     Юноша удалился. Оставшись один, старый мастер взял в руки икону и ещё раз взглянул на неё. Изображённый на ней святой смотрел таким взглядом, будто видел всю его душу.
      - Спаси и сохрани! - перекрестился старик, как бы защищаясь от чего-то странного и неведомого.
                ...
     Прошло четыре года... За это время Дмитрий из худощавого подростка
превратился в молодого мужчину, на щеках и подбородке которого, редкой пока ещё порослью, проявлялась первая щетина.
    Несмотря на то, что Дмитрий жил в монастыре, он так и не принял до конца всех его устоев. Те обязанности, которые возлагались на него, он выполнял, но выполнял без всякой охоты, и это служило главной причиной тому, что он до сих пор не принял постриг. Обладая достаточной мудростью, отец Феофан не давил на Дмитрия, предоставляя ему  право  самому решать этот вопрос.
    В один из погожих июньских дней в иконописную мастерскую вошли настоятель и его спутник сановитый священник.
      - Принимай гостей, отец Владимир, - обратился настоятель к старому мастеру.
      - Это отец Сергий из Коломенского прихода. Церковь они отстроили новую.
      - Церковь у нас небольшая. Нам бы рисовальщика хорошего, - начал гость, - стены да потолки расписать. Колокола у нас отлиты, иконостас вот-вот сделают... Если поможете с рисовальщиком, то к Пасхе первую службу справим...
      - Есть у меня такой... Дмитрием зовут, - сказал старый иконописец.
      - Димитрий? - удивлённо переспросил отец Феофан. - Не рано ли ему такие дела доверять?
      - В самый раз. Он уже расписывал храмы. Лучше его нету. Даровит без меры. Одно плохо... - вздохнул мастер, - в мыслях дерзок...
                ...
      Не успев приехать на место, Дмитрий сразу же окунулся в работу. Начал он со стен, предварительно обсудив с настоятелем темы предстоящих работ. Дело продвигалось медленно. Это объяснялось тем, что само по себе рисование фресок было делом трудоёмким и тем, что Дмитрию впервые самому была доверена такая работа.
    К началу Великого поста он закончил роспись стен. Пришедшие посмотреть на работу святые отцы остались довольны и хвалили молодого мастера. Сам Дмитрий не разделял восторга монашеской братии, признавая свой труд не совершенным, о чём и говорил настоятелю:
      - Не всё удалось мне, отец Сергий. Вроде ладно всё, но... что-то не так...
    Отец Сергий посмотрел на него мудрыми глазами и улыбнулся:
      - Не сумлевайся, добрая работа. Лучшего я не видел. А я ведь много больше тебя пожил.
    Пришло время приступать к самой ответственной части работы к росписи свода. Пока рабочие выставляли леса, Дмитрий подбирал композицию, продумывал детали. Темой была выбрана сцена из Нового завета: Христос в окружении апостолов беседует с народом. Неделя мучительных раздумий и он приступил. Начал с самого лёгкой, но достаточно объёмной части работы, с фона. После этого леса поставили в центр, и Дмитрий с волнением приступил к написанию святых образов.
    Желание создать что-то неповторимое так глубоко сидело в его душе, что он забывал про всё. Он мало ел, мало спал, забывал про день и про ночь, прерывая работу лишь на то, чтобы дать отдохнуть рукам и затекающей от постоянного взирания вверх шее.
     Когда ему казалось, что найдена хорошая идея, он работал с ещё большей одержимостью. Но вскоре останавливался, полный разочарования.
      -  Не то... - говорил он сам себе.
    И два-три дня не писал вообще. Уходил в отданную ему на проживание келью и лежал там сумрачный и отрешённый. Но приходило новое озарение,  тогда он бежал в храм и заставлял помогающих ему рабочих соскабливать уже нарисованное, под недовольное ворчание святых отцов. Их можно было понять. Давно уже миновала Пасха, и  мягкие лучи летнего солнца врывались в ещё незамутнённые временем окна храма.
     И, наконец, настал тот редкий момент великого озарения, которым Господь награждает особо талантливых и особо терпеливых. Дмитрию открылось всё, и он за месяц совершил то, на что до этого потратил полгода. Наложив последний мазок, он слез.
    Всё! Всё, за исключением мелких незначительных деталей устраивало его взыскательную душу. Рабочие начали разбирать леса. Позвали святых отцов.
    Они вошли, подняли глаза наверх. Молодой мастер с волнением смотрел на них, пытаясь по лицам определить, понравилось им или нет.
     То, что увидели монахи, повергло их в состояние шока. Ничего подобного они себе и представить не могли. С потолка на них взирал живой Христос. Рядом стояли... Нет, не стояли! А как бы замерли на долю секунды апостолы и окружающие их люди. Казалось, ещё мгновенье и они сойдут вниз. И это бы ничего. Смущало то, что все изображённые на фреске святые и окружающие их были земными. Они не призывали к смирению, размышлению о бренности мира и были полны какой-то необъяснимой благодати. Наконец святые отцы оправились от первого впечатления и одинаково осуждающе посмотрели на мастера.
        - Недоброе сотворил, Димитрий, - покачал головой отец Сергий. - Нешто можно так со святыми?
        - Они же живые у него! Свят, свят! – крестясь, прокричал один из монахов.
        - От дьявола это! Простой человек такое сотворить не сподобится, - вторил ему другой.
    Дмитрий не ожидал такой реакции. Он попытался разубедить разгневанных монахов:               
        - И в мыслях у меня не было творить недоброе....Живые они, потому что так подобраны свет и фон. Ещё секрет в расстановке образов. Есть ещё несколько секретов, которые окромя как художством, ничем более не объясняются...
       - Это не художство... Это гордыня твоя! - перебил его отец Сергий и голосом не терпящим возражений, наказал. - Сделай всё, как должно!
      Монахи удалились, качая головами и вслух выражая неудовольствие. Дмитрий был растерян и опустошён. Он велел рабочим не трогать леса. Противоречивые чувства боролись в его душе. Наконец он нашёл решение, которое на его взгляд, изменило бы представление святых отцов и при этом существенно не меняло бы его замыслов.
       Чтобы убедиться в правильности своей мысли он залез наверх, стёр несколько мазков и отошёл к краю лесов, чтобы взглянуть на изменённую картину со стороны. На свою беду он опёрся спиной на то место в перилах, где в доске находился большой ветхий сук. Сук треснул и потерявший равновесие Дмитрий рухнул с пятнадцатиметровой высоты вниз под испуганные крики рабочих.
      Он умер сразу. Позвали святых отцов. При виде покойного они стали креститься.
      - Бог наказал. За дерзость! - высказался один из них.
       - Унесите его.... Похороним, как подобает... Добрый мастер был, - с сожалением произнёс отец Сергий. - Помилуй нас, Господи! - перекрестился он.