Юрий фурманов саморефлексия. разговор тридцатилетн

“Климакс” у мужчин, полагаю,возникает тогда, когда они,выйдя на пенсию, начинают с
испугом ощущать свои старые болячки или в голову постоянно лезут мысли по поводу успехов и неудач прожитой жизни. Вот и мой герой  бывший российский чиновник, поднявшийся на вершину своей административной карьеры и отправленный в шестьдесят цветущих лет
на пенсию с формулировкой “по старости”, все чаще на досуге стал задаваться вопросом, каким бы он был, если бы не убил в себе талантливого изобретателя.Вроде все сложилось прекрасно: занимал приличные посты, хорошая пенсия,здоров, все еще успех у женщин, но, с
другой стороны, ни славы, ни пользы.Пенсионер!
 
 Ш.  Почемуто сейчас я стал часто думать и вспоминать о тебе. Вспоминаю твое детство. Ты был необычным ребенком: со сверстниками почти не играл, возился со своими машинами и конструкторами. Когда научился читать, просил отца выписывать технические журналы для
детей и молодежи. Прочитав однажды историю о Франкештейне, стал проводить опыты над убойной силой нитроглицирина, подбрасывая его шарики в хозяйственные сумки на базаре. Боже, как ты злорадствовал над страхами, охвативших бедных женщин от их взрывов.
Изобретенная тобой автоматическая рогатка наводила ужас на родителей и учителей.

 Т.  У тебя, как я вижу, еще вполне приличная память. Но ты не забыл, почему я бросил эти шалости. Мне просто стало скучно конструировать мелкие пакости. Повзрослев, я почувствовал тягу к славе, захотелось создавать “вещички”, вызывавшие зависть и восхищение. Сам записался в кружок юных техников. Ты, наверное, помнишь его руководителя,
Ивана Дмитриевича? Как много он для меня значил!

 Ш.  Помню, конечно. Ты был так к нему привязан, что он вскоре стал главным для тебя авторитетом. То ли по этой причине, то ли изза конфликтов с матерью,отец вскоре ушел из семьи. Но ты этого почти и не заметил. Целыми днями пропадал у Ивана Дмитриевича в мастерской и только выпрашивал у своей бедной матери деньги на транзисторы и
конденсаторы. Неужели ты не жалеешь, что из семьи ушел отец, а мама работала в две смены,
чтобы удовлетворить твои прихоти.
 
  Т.  Позволь, прихоти? Да благодаря этим прихотям я поступил в Физтех и был ведущим конструктором в престижном КБ. И не ты ли меня позднее сбил с верного пути?

  Ш.  И правильно сделал. Кем бы ты сегодня был бы, если я не женился и не взялся за ум. Я создал семью, а что создал ты или мог бы создать? Конечно, не спорю: одно твое изобретение, за которое вам дали коллективное лауреатство Государственной премии, укрепило обороноспособность страны. Но что последовало за этим дальше? Разве это ваше
“изделие” не разрезали на части в период перестройки. У тебя, признайся, не
было будущего. И ты после этого упрекаешь меня, что сбил тебя с толку. С какого
толку? В чем, собственно, заключалсяэтот толк?
 
  Т.  Тебе легко судить обо всем спустя тридцать лет, но главное, что ты, похоже, очень доволен собой. Лично я не вижу особых причин для этого. Вспомни,ведь ты женился, как тогда модно было говорить  по расчету и каждую ночь ложился спать с не любимой женщиной, а ту, которую любил, и которая тебя любила, безжалостно отверг. Никак не пойму,
почему ты так переменился и в одночасье закопал свой талант. Что было потом, тебе, наверное, лучше известно. Но ради Москвы и карьеры ты оставил не только любимую женщину, но и мать. Неужели тебе не стыдно сейчас, когда ты неминуемо движешься к старости, что
долгие годы ее не навещал и приехал лишь накануне ее смерти?
 
 Ш.  Конечно, я до сих пор очень сожалею об этом. Но ты не представляешьсебе, что значило тогда для заместителя министра хотя бы на неделю оставить свой пост. Помимо массы бумаг, которые ты должен лично подписывать, на госслужбе существует еще дикая
конъюнктура. Все время приходилось быть на плаву и на виду. Тесть умер и с ним, как
сейчас говорят, умерла “подушка безопасности”. Начались семейные неурядицы и вместо того, чтобы мне помогать, жена, точнее, моя супруга постоянно угрожала выплеснуть наши скандалы на,так сказать, официальное обозрение. И все же у меня нет оснований быть не до
вольным собой. Я живздоров, у меня просторная квартира с личным кабинетом, дача. Периодически прохожу обследование в президентском медицинском центре, мои дети и внуки хорошо устроены...
   
  Т.  Ну зачем ты лжешь самому себе.Жена от тебя фактически ушла, а дети не хотят видеть ни тебя, ни твою дачу. Разве не так? Неужели, это то, к чему ты стремился? Да, ты, слава богу, физически еще крепок и можешь позволить себе иметь дорогостоящую любовницу. Но
что дальше? Одинокая старость? Ты уже ничем иным не интересуешься, кроме,кого подняли, а кого спустили с номенклатурной лестницы.
   
  Ш.  Позволь, ты не прав. Я все еще интересуюсь научнотехническими достижениями и регулярно знакомлюсь в зарубежных журналах с новинками военной техники, хотя осознаю, что безнадежно отстал.

  Т.  Очень запоздалое признание, а главное, очевидно, ты уже никогда не
поймешь, чтобы ты мог бы сделать для своей вечно догоняющей страны, не перемени так круто мою и свою судьбу.

  Ш.  Возможно, ты прав, но поздно об этом говорить. Прости, кажется, зазвенел мобильник: “Леночка, здравствуй.Радуйся, купил тебе шикарные сапожки. Что! Ты сегодня занята? Что значит надоел! Но почему? Не задавай глупых вопросов? Мне сейчас очень тяжело, любимая. Не оставляй меня, пожалуйста”.