Последний день Тельца Глава 15

Глава 15    

Утром начальник МРЭО вызвал на беседу своего зама - Алексея Петровича. Когда в трубке высветился номер шефа, Басмач уже знал, о чем пойдет речь. Инспектор, который выезжал на место происшествия около цирка, перезвонил майору и сообщил, что номер его машины всего на одну цифру отличается от номера, который запомнили свидетели вчерашнего наезда на мальчика. Алексей Петрович неподдельно возмутился, зная точно, что никого не сбивал - разве такое можно не заметить! Для верности он даже осмотрел бампер и крылья своей Волги и ничего необычного не обнаружил. Но в памяти всплыл момент наезда на бордюр около цирка, который не на шутку испугал выпившего милиционера. И пытаясь припомнить этот эпизод до мелочей, майор все же засомневался в своей непричастности к трагическому случаю, ведь он не обернулся назад и не посмотрел, на что именно наехал. Зато Алексей Петрович точно знал место этого происшествия, и перед тем, как идти на встречу с начальником решил сопоставить его с местом наезда на ребенка. Он уточнил у инспектора, где именно произошла авария и, съездив к цирку, ужаснулся невероятности совпадения. Таким образом, заходя в кабинет своего начальника, Алексей Петрович терзался недобрыми предчувствиями.

- Присаживайся, - сухо, не здороваясь, произнес глава МРЭО. - Ты что, обалдел?
- Не понял, Михал Михалыч! - попытался сыграть удивление Басмач.
- Леша, мне можешь голову не морочить! - крикнул полковник не своего заместителя. - Я с тобой шутки шутить не буду, а раскручу это дело по полной программе! Какого хрена ты скрылся с места ДТП?

Басмач снова хотел изобразить непонимание, но по грозному виду начальника понял, что это может быть небезопасно.

- Михал Михалыч, честное слово, я не видел никакого мальчика…
- Да, по запаху перегара я думаю, что ты и меня сейчас плохо видишь! Леша, я тебя последний раз предупреждаю: рассказывай все начистоту, поминутно, от момента наезда и до твоего входа ко мне в кабинет. С кем виделся, с кем разговаривал, кто тебе звонил?
- Михал Михалыч, как на духу клянусь Вам, не видел я мальчика! Да, я ехал около цирка, у меня мобилка выпала из рук, я наклонился поднять и в этот момент наехал на бордюр. Но там никого не было.
- Это - по-твоему, там никого не было, а эксперт установил, что машина вылетела на бордюр, сбила ребенка на тротуаре, стащила его на дорогу и переехала и передним и задним колесом. Насмерть! Ты понимаешь, что такое насмерть?! Насмерть - это статья тебе и тюрьма! Надолго! Очень надолго!.. Куда после поехал?
- В «Лесной».
- Ты что, убил ребенка и поехал в ресторан?
- Михал Михалыч, я же говорю вам, что я не видел мальчика.
- А откуда знаешь, что это был мальчик? - вкрадчиво спросил начальник МРЭО, буравя зама черными глазами.
- Мне гаишник сказал, который выезжал на место.
- Е-пе-ре-се-те, Леша! У меня нет других слов! Что теперь делать? Ведь не только тебя посадят, а и меня по твоей милости вышвырнут к чертовой матери из органов! Ты понимаешь, что своей пьянкой вырыл нам обоим могилу? Ты понимаешь, что подставил все МРЭО?! Твой номер запомнили! Все, ты попал! Ты попал по полной программе! И я с тобой…
- Но, там ведь цифра одна не совпала, - почти прошептал Басмач.
- Если бы совпала, тебя бы еще вчера закрыли! А то, что Волга черная, вся в тонировке и почти с твоим номером – это тебе игрушки? Думай, козел, думай! Думай, что теперь делать… Что там у тебя с машиной? Разбит передок?
- Нет, ничего нет! Я осмотрел все внимательно! - заикаясь лепетал майор.
- Эксперт найдет! Кровь там, ниточки всякие!
- Я утром помыл машину!
- Придурок! Это еще подозрительнее!
- Я думал, на всякий случай…
- На всякий случай раньше надо думать! А теперь начальник областного ГАИ ждет нас на прием. Прямо сейчас. Я сказал ему, что разыщу тебя и сразу вместе приедем. Так что у нас десять минут на легенду.
- Михал Михалыч, я все сделаю, что надо! Заплачу сколько нужно, только прошу вас, помогите мне! Любые расходы я погашу! Вы же знаете…
- Естественно, погасишь! И адвоката и передачи - все погасишь! Ну, ты и урод, Леша! Е-мое! Какой же ты урод!

Ладно, слушай внимательно и соображай! Помогай мне! Значит, так: около цирка ты вчера не проезжал! Запомнил? Хоть на куски тебя гаишники резать будут - ты там не был! Что ты сказал инспектору, который тебе звонил?

- Ничего? Сказал, что никого не сбивал, что это ошибка.
- Он спрашивал, был ли ты вчера около цирка?
- Нет. Точно нет!
- Это хорошо! Дальше. С начальником ГАИ я сам буду разговаривать. Ему, конечно, придется рассказать все, как есть. Но только ему! Экспертизу они проведут обязательно, но ее результаты, сам понимаешь, от чего  будут зависеть… Так что думай, считай нанесенный ущерб. И материальный и моральный!
- Михал Михалыч, я же говорю - не вопрос! Все что угодно!
- Будешь ждать в приемной. Если пригласит - сделай жалкую рожу и тверди, что осознал и раскаиваешься. Обо всем остальном я сам буду договариваться. Ты ж понимаешь, что с тобой он о деньгах разговаривать не станет! Ну, ты и козел, Леша, какой козел! Поехали!
- Извините меня, Михал Михалыч! Я все компенсирую! Вы же знаете…

Через час начальник МРЭО вышел из кабинета генерала. Басмач вскочил со стула, ожидая приглашения войти, но, надеясь, что его все же не пригласят. Михал Михалыч прошел через приемную, головой махнув заму следовать за ним. Уже в коридоре он, еле сдерживаясь от крика, обратился к Басмачу.

- Леша, если бы ты знал, что мне пришлось сейчас выслушать! Он меня готов был убить!.. А я - тебя! На хрена мне это надо? Ты, сука, водку жрешь и детей давишь, а под нами кресла горят! Представляешь, какой это скандал? Если дойдет слух до министерства - нам всем крышка! А ведь земля слухами полнится! Ты знаешь, сколько там вчера было гаишников? И скольким они уже успели рассказать, что это твой номер запомнил прохожий старикан?!
- Но ведь одна цифра…
- Заткнись, урод!

Следуя по коридору рядом с начальником, Алексей Петрович походил на школьника, которого отчитывает директор. Он втянул голову в плечи, весь съежился и смотрел себе под ноги, пока Михал Михалыч спускал пар после разговора с генералом. Когда полковник смотрел на своего заместителя, ему хотелось от всей души отпустить майору увесистый подзатыльник, но окружающая обстановка не позволяла этого сделать. А хотелось очень!

- Машину сейчас привезешь на экспертизу, - продолжал Михал Михалыч, выходя на служебную стоянку. Он делал паузы, когда мимо проходили посторонние. - На любые вопросы о твоей причастности к ДТП отвечаешь отказом. Около цирка вчера не проезжал. Подготовь себе алиби на период с трех до шести вечера. Позвонишь мне после экспертизы и передашь на нейтральной территории тридцать штук. Понял?
- Понял! - механически ответил Басмач, но тут же, выпрямившись от неожиданности, переспросил, - Извините, Михал Михалыч, тридцать штук чего?
- Баксов, естественно! Не гривен же! - с усмешкой прошептал полковник.
- Вы имеете в виду - тридцать тысяч долларов за то, что ГАИ замнет это дело?
- Естественно, Леша! А за что еще? Или ты против? Может, скажешь - много? Может, пойдешь, поторгуешься с генералом? Может, поедешь с матерью погибшего ребенка договоришься за полцены?
- Михал Михалыч, я просто уточнил, - оправдался Басмач, которого названная сумма чуть не свалила с ног. Первая мысль, которая засела в голове милиционера была о том, что его начальник раз в пять завысил обычную стоимость за такое дело, но узнать истинную цену, которую затребовал генерал, не было никакой возможности. Ведь, действительно, не идти же к нему переспрашивать. Оставался только один выход - отдать деньги и смириться с неожиданной потерей, в которой сам, собственно, и был виноват Алексей Петрович.
 
Михал Михалыч действительно в несколько раз завысил необходимую для решения вопроса сумму. Генерал, вообще, не говорил о деньгах, но начальник МРЭО знал - деньги занести придется. Другое дело, что при отсутствии прямых доказательств причастности Басмача к ДТП эта сумма может составить пять-шесть тысяч долларов - за нужную экспертизу и перевод дела в разряд нераскрываемых. Но в данном случае, во-первых, появлялась неплохая возможность заработать немного деньжат почти без риска, а, во-вторых, наказать таким образом своего нерадивого заместителя, который имел уже несколько устных предупреждений по поводу частых пьянок. Начальник МРЭО, выходя из кабинета генерала, четко решил, что отдаст в ГАИ пять честно заработанных ими тысяч, а остальные положит в свой домашний сейф, который две недели назад он вмонтировал в стену под ковром, соблюдая все правила безопасности. В новеньком сейфе с электронным запором уже лежали четыре пачки стодолларовых банкнот, но Михал Михалычу не очень нравилась разница между полезным объемом безопасного хранилища и занятым. Поэтому, уже в кабинете начальника ГАИ перед глазами мелькнула картинка, как положит он в раскрытый зев домашнего сейфа еще двести пятьдесят новеньких банкнот с портретом господина Франклина.

- Леша, я, по-моему, все четко и доходчиво объяснил, так что нечего делать вид, будто ты чего-то не понимаешь. Садись в машину, и поехали в МРЭО, заберешь свою Волгу и сразу сюда. Если эксперт спросит, зачем мыл машину, ответишь, что не знал о предстоящей экспертизе. Хотя, он ничего у тебя спрашивать не будет. Когда закончите, позвонишь мне, и я скажу, где мы с тобой встретимся. Все понятно, уточнять нечего? - язвительно произнес Михал Михалыч, садясь на переднее сидение служебной машины. Басмач сел сзади, и водитель отвез начальство в регистрационно-экзаменационное отделение.

Часа через полтора после инъекции силы стали возвращаться к Сан Санычу, а вместе с ними и острота восприятия реальности. Когда оперативная группа закончила все мероприятия, Соколов вызвал Володю и отправился в больницу. Тело сына ему не отдали, сославшись на милицейское расследование. Он провел около Миши десять минут, держа его за тонкую окоченевшую руку. Слез не было. Только опустошенность, черная бездна в душе, в сердце, которую Сан Саныч ощущал физически. Не болью, нет, а таким чувством, словно из груди его откачали воздух и наполнили им черепную коробку. Голову давило, угрожая разорвать, а сердечную пустоту постепенно наполняла жажда возмездия. Это желание медленно растекалось по венам, поглощая каждую клетку. Боль и скорбь отодвигались на второй план, уступая место планированию розыскных работ.

Выйдя из больницы Соколов абсолютно спокойным, но непривычно холодным тоном отдал Володе несколько распоряжений. Водитель, с той минуты, как узнал от Сан Саныча о произошедшем, не мог вымолвить ни слова. Он просто не представлял себе тех слов, которыми можно было бы успокоить или хотя бы поддержать босса, да что босса, просто - человека, потерявшего в один день жену и сына. Володя поражался той трезвости действий и выдержке, с которой Сан Саныч разговаривал, принимал решения и строил планы. Он был сосредоточен, все происходящее в голове и душе отпечатывалось на скорбном лице, но более всего лицо Соколова выражало еле сдерживаемую ярость, которую Володя понимал и оправдывал. Невозможно оставить безнаказанным то зло, которое свершила беспощадная рука незнакомца. Возмездие неминуемо, иначе и быть не может. И это не должно быть возмездием фемиды, потому что небольшой тюремный срок, который грозит водителю-убийце, несопоставим с той потерей, которую переживает сейчас Сан Саныч. Володя явно ощущал в своих собственных ладонях желание разорвать этого негодяя, который даже не остановился после того, как раздавил тяжелыми колесами маленького мальчика, такого веселого и счастливого после циркового представления. Это не человек - это мразь, которая достойна смерти. И он сделает все, чтобы помочь своему боссу его найти.

По дороге в офис Соколов позвонил своим родителям и родителям Марии. Он сообщил им о случившемся, сдержанно и даже немного отрешенно, совершенно не заботясь об их состоянии и переживаниях, назвал номер больницы, где смогут они повидать тела его сына и жены. Сказал и повесил трубку. Все мысли его были в поисках обидчика. Ладони потели от жажды мести. Сан Саныч почти ощущал в руках горло незнакомца, которого он непременно отыщет уже сегодня. Он сжимал пальцы так, что хрустели суставы, ломая позвонки этого негодяя. Какой он? Маленький или долговязый, толстый боров или худощавый хлюпик? Хотя, это совершенно неважно, будь он хоть чемпионом по боксу. Ни один гигант не смог бы противостоять сейчас Соколову, потому что ярость его куда сильнее тренированных мышц врага. В этой ярости сила всей вселенной, и если есть на свете абсолютное зло, то теперь оно сосредоточилось в сердце Сан Саныча, жаждущего крови.

Быстрым шагом Соколов поднялся на второй этаж своего офиса. Все, кто встречался на его пути прислонялись к стенам и замолкали, не находя слов сочувствия. Но Сан Санычу сейчас и не нужны были ничьи слова. Он шел к поставленной цели. Наташа подскочила от неожиданного появления начальника. Володя позвонил ей, когда ждал Соколова около больницы и сообщил ужасную новость. Секретарь, в слезах и задыхаясь, передала все это главному бухгалтеру, а оттуда известие быстро распространилось по всей фирме. Каждый из сотрудников в глубине души боялся встретиться взглядом с директором фирмы, не зная, как себя вести и что говорить. Наташа боялась больше всех.

- Зайди ко мне! - громко скомандовал Сан Саныч, быстрым шагом проходя в кабинет. Секретарь поторопилась следом. - Извини меня за вчерашние глупости, - четко и сухо произнес Соколов, - выпил лишнего! У меня погибла семья! Миша и Мария. Главная задача сейчас отыскать ту сволочь, которая раздавила моего сына и скрылась с места преступления. Поэтому, свяжись с Григорьевым из ГАИ и соедини меня с ним. Валентина Павловна пусть пригласит ко мне Виталика. Срочно! Что еще? Да, скажи Вале, чтобы зашла ко мне. Все! Нет, кофе еще крепкий завари мне.
- Александр Александрович, мне так жаль, - дрожащим голосом произнесла Наташа, и слезы задрожали в ее глазах. - Примите мои соболезнования! - закончила фразу девушка, едва сдерживаясь от плача.
- Спасибо! - сухо ответил Сан Саныч и начал что-то искать в записной книжке.

Наташа вышла из кабинета и сделала все, о чем попросил Соколов. Пока закипал чайник, девушка промокнула платком глаза и тихонько высморкала нос. В груди ее все кипело от сострадания. Не укладывалось в сознании, что в один день все вдруг в судьбе Сан Саныча так страшно перевернулось. Еще вчера днем она презирала его. Еще вчера он был так противен ей. Еще вчера она не могла заснуть ночью, все прокручивая в памяти его пьяные слова и взгляды. А в это время уже произошло необратимое, уже свершилось возмездие за его слова и поведение. Но ведь подобная кара несопоставима с той распущенностью и похотью, за которую она вчера презирала его. Ведь это крайне жестокое наказание, если это наказание свыше. Нет, Наташа не хотела, чтобы за ее вчерашнее унижение так пострадали невинные люди. Она гнала мысль о божественной каре, но неосознанно все возвращалась и возвращалась к этим переживаниям.

Девушка не знала подробностей ни аварии, ни Машиного самоубийства, и поэтому фантазии рисовали разнообразные картины смерти Миши и его несчастной матери. Перед глазами все время вставало улыбающееся Машино лицо, каким запомнилось оно Наташе в один из редких визитов жены начальника в офис. Она была такая ясная, такая чистая, словно воздушная. Вежливая, слегка стеснительная. Красивая. Добрая. Необыкновенно приятная женщина. Теперь этот образ не покидал Наташиных воспоминаний. Не укладывалось в голове, что этого человека больше нет! Что же чувствует сейчас Соколов? Как, должно быть, разрывается его душа. Но он держится, словно каменный. Неужели все это он переживает по-другому. Неужели такое горе не пробирает его до костей. Или, правда, он такой сильный?
Секретарь отнесла Сан Санычу кофе. Он не поднял на нее глаз, продолжая рыться в столе. Следом за Наташей вошла бухгалтер. Не дожидаясь пока выйдет секретарь, Соколов обратился к Валентине.

- Валя, у меня погибла семья! Мне нужны деньги! Тысяч двадцать принеси мне, пожалуйста. Если у тебя нет, то попроси у Виталика. Ты его уже пригласила?
- Да, пригласила. Сан Саныч, примите мои соболезнования!
- Спасибо, Валюша! Потом, все потом. Виталика сразу ко мне! И деньги тоже поскорее постарайся…
- Хорошо, Сан Саныч, сейчас все сделаю! - ответила Валентина и вышла из кабинета.

Соколов отхлебнул из чашки кофе, встал и подошел к окну. По рельсам прокатил трамвай. Людей в нем было немного, почти все сидели. Сан Саныч вдруг поймал себя на мысли, что за все время работы в этом кабинете он впервые обратил внимание на проходящий мимо трамвай. Все, что происходило за границей его мира, было незначительным и неважным. Трамваи, люди в них, которые смотрели через стекла на его офис, скошенная амброзия, уложенная на обочине в несколько снопов, все это впервые отпечаталось в сознании Соколова. Нет, сейчас четко вспомнился котенок, который на днях гонялся за парой голубей. Его Соколов видел. Но больше ничего. Так получалось, что мысли его все время были чем-то заняты. То работа и встречи, то телефонные звонки. Спорт, развлечения, женщины. В последнее время ссоры с Марией. Ссоры с Марией! Господи! Бедная девочка! Он бы жизнь свою не задумываясь отдал за нее! Прямо сейчас! Только бы вернуть, только бы спасти! Что значат все эти мелкие ссоры по сравнению с той огромной любовью, которая была у них. Если бы знать заранее, если бы предотвратить, уберечь, спасти! Остановить эту проклятую машину, одернуть Мишку за руку на тротуар! Если бы быть рядом с ней, когда она узнала о сыне, когда разрывалась от горя, когда захлебывалась, рыдая в одиночестве! Машенька набирала в ванну воды, а он катался на карусели с проституткой. Она доставала из пачки лезвие, а он блевал в кустах. Горячим пульсом вытекала жизнь из его любимой, а он искал по парку эту дешевку, вместо того, чтобы остановить, обнять и вместе пережить Мишкину смерть. Слезы лились из глаз Сан Саныча, в душе все клокотало, кулаки и зубы хрустели от напряжения. Ничего нельзя было изменить! Всего один день отделял его от вчерашнего счастья, но этот день разрезал жизнь пополам на прошлое и настоящее, в котором остались только боль и беспомощность.
 
Смерть! Только смерть их убийцы сможет вернуть его к жизни. Только месть за жену и сына, страшная, кровавая месть сможет притупить эту невыносимую боль…

В кабинет постучали и не дожидаясь ответа вошла бухгалтер, а следом за ней Виталик, через которого Соколов обналичивал деньги, уходя таким образом от налогов. Сан Саныч вытер ладонями мокрые глаза и протянул Виталию влажную руку. Валентина положила на стол директора полиэтиленовый пакет, в который завернула требуемую сумму и вышла.

- Саша, я слышал о твоем несчастье, прими мои соболезнования! Как это все произошло? - присаживаясь напротив Соколова, спросил Виталий.
- Виталик, я не знаю! Когда пришел домой - Маши уже не было. Я даже не заметил ее сразу в ванной. А потом мне врач сказал, что Мишку вчера машина сбила. Какая-то сука переехала его колесами и скрылась! И Маша этого не выдержала! А меня дома…

Соколов не смог закончить фразу и закрыл лицо ладонями, чтобы товарищ не видел его слез. Виталик открыл бутылку минеральной воды и, переждав пару минут, пока Сан Саныч возьмет себя в руки, предложил ему выпить. Соколов сделал пару глотков и закашлялся.

- Виталя, мне твоя помощь нужна, - продолжая покашливать, сказал Соколов.
- Саша, все, чем смогу!
- Мне нужен пистолет! Сегодня!
- А ты знаешь, кто был за рулем? - мгновенно сообразив причину необычной просьбы, поинтересовался Виталик.
- Узнаю! Я его из-под земли достану! Сможешь организовать мне нормальную волыну и пару десятков патронов?
- Саш, обещать не могу, но постараюсь!
- Сейчас можешь позвонить?
- Ну, давай попробуем, - немного подумав, ответил Виталик и достал мобильный телефон. Он набрал номер, встал со стула и отошел в противоположный от Соколова угол кабинета. - Серый, привет! Помощь твоя нужна. Помнишь, ты говорил, что можешь кое-что достать? Так вот теперь понадобился… Новый… Наш? Немец? Да, и пару комплектов к нему. Сколько?

На другом конце провода назвали цену. Виталик сразу ее удвоил и показал Соколову на пальцах. Тот утвердительно кивнул головой.

- Я тогда через полчаса к тебе подкачу, - закончил разговор Виталик и спрятал мобильный. - Можно забирать! - обратился он к Сан Санычу, который уже отсчитывал необходимую сумму.
- Виталик, я тебя здесь подожду. Ко мне гаишник должен приехать, так что ты как вернешься, через секретаря свяжись, и если что - подожди пару минут. Хорошо?
- Сань, какие вопросы! Я все понял. Часа через полтора буду у тебя. Ты только крепись! Не раскисай!
- Хорошо! Давай!

Виталик вышел, а Сан Саныч собрал со стола разбросанные пачки банкнот и положил их в верхний ящик. Наташа доложила, что на проводе капитан Григорьев.

- Андрей, привет! - сорвав с телефона трубку, почти крикнул Соколов. - Слушай, мне срочно нужна твоя помощь! Ты сейчас свободен? Отлично! Тогда я тебя жду! Дело дорогого стоит, поэтому поторопись, пожалуйста!

Соколов положил трубку и снова подошел к окну. Еще один трамвай прогремел по рельсам, таща за собой облако дорожной пыли. И тут Сан Саныч заметил на другой стороне дороги в стогу амброзии того самого черного котенка, которого запомнил несколько дней тому назад. Он прятался в траве, снова изображая охотника, только на этот раз его добычей должна была стать бумажка из-под мороженого. Котенок вжался в мягкую траву и приготовился к прыжку. Бумажка лежала на рельсе. Соколов увидел, что другой трамвай входит в поворот и через несколько секунд проедет прямо по обертке от мороженого. Он ударил кулаком в стекло, пытаясь спугнуть несмышленое животное, готовящееся к смертельному броску, но расстояние и двойной стеклопакет поглотили звук. Трамвай был уже рядом, когда погруженный в таинства охоты хищник выпрямил пушистые лапки, всем телом устремившись к вымышленной жертве. Но реакция и острые когти не подвели его, и перед самыми колесами котенок дернулся всем телом в сторону и побежал прочь от шумного железного зверя. Соколов перевел дыхание, почувствовав, как капелька пота скатилась по спине между лопатками. Перед глазами встала картина смерти его сына, который в отличие от крошечного котенка, не смог увернуться, отпрянуть от смертоносного автомобиля, и был безжалостно раздавлен, словно бездомная собака. Сан Саныч грудью своей, всеми костями внезапно ощутил тяжесть, которая обрушилась на бедного Мишу. Он представил, как машина бампером ударила его сына выше колен, как ножки его подвернулись под колеса. Возможно, он успел схватиться маленькими руками за крыло, но скорость и мощь автомобиля сбросили его на асфальт. Видел ли он, как катит на него черное колесо, успел ли осознать, какую боль предстоит пережить через мгновение, страдал ли он от этой тяжести или все произошло молниеносно и мальчик ничего не понял и не почувствовал? Но как потом переживала все это Маша! Так же, как и Соколов, она тысячу раз проигрывала в своем воображении страшную картину гибели сына, так же, как и он, ощущала боль в груди, слышала хруст детских костей, задыхалась под тяжестью колес. И все это в полном одиночестве.

Дыхание Сан Саныча снова сбилось. Спазм перехватил горло. Почему она не позвонила матери? Почему не поделилась с ней страшным горем, раз уж не смогла дозвониться мужу? Но, задавая этот вопрос, Сан Саныч заранее знал ответ. Он понимал состояние Марии, которая, осмыслив необратимость трагедии, просто не хотела никого видеть и слышать. Он знал, что после очередной ссоры жена не звонила родителям и не жаловалась на него. Она замыкалась в себе, читала, занималась хозяйством. Она предпочитала самостоятельно справляться со своими проблемами, отчасти, чтобы не тревожить ими окружающих, а, отчасти, не желая наткнуться на чужую глухоту, которая вместо участия и поддержки могла только подлить масла в огонь. Не признавала Маша жалости, которая была поверхностной, не от сердца. Саша недолюбливал ее родителей, они в свою очередь недолюбливали его. И Мария понимала, что каждый ее скандал с мужем где-то в глубине души тешил родительский эгоизм. Поэтому и не жаловалась. Поэтому и привыкла одна переживать семейные трудности. Поэтому и не позвонила никому вчера. А сама справиться не смогла.

Как легко все объясняется словами. Как все понятно и логично. Но никакому объяснению неподвластно то, что Миши и Марии больше нет. И не будет никогда. Никогда не услышит он задорного смеха сына. Никогда не подхватит его на руки, встречаясь в прихожей. Никогда не почувствует тепло и нежность Машиных ладоней. Господи, больше никогда он не прижмется губами к ее щеке, не закопается носом в душистых волосах, не услышит ее шепота, не проснется от родного голоса, зовущего выпить кофе, не высветится на мобильном «Любимая». Это необъяснимо, нереально, неправильно, несправедливо! Этого просто нельзя себе представить. Это невозможно пережить. Но он будет жить! Соколов знал, что в любом случае, он останется жить. И не только ради возмездия за смерть. Просто у него такой склад характера - он может пережить любое горе, любую потерю, какой бы страшной и необратимой она не была. Потому что он Телец. Сильный, толстокожий, терпеливый. В нем живет часть этого мощного животного, которая привязала его к жизни, какими бы перипетиями не сопровождался его путь. Какой кровью не был бы он залит. Какой бы болью не истекало сердце. Свою жизнь он доживет до логического конца, будет ли этот конец насильственным или естественным. И это понимание собственной толстокожести делало смерть Марии и сына еще более трагичной на фоне их слабости и беззащитности. Слезы снова наполнили глаза Сан Саныча, и снова в этот момент в дверь постучали. Пришел капитан ГАИ, которого Соколов с нетерпением ждал.

- Привет, Андрей! Присаживайся, - предложил Сан Саныч высокому молодому милиционеру с ранней на полголовы плешью. - У меня огромное несчастье - погиб мой сын вчера на дороге около цирка.
- Да ты что, Саня?! Так это твоего мальчика машина сбила? Какой кошмар! Соболезную! Ну, надо же! - от души посочувствовал милиционер. - Как жена перенесла?
- Она не перенесла! - сухо ответил Соколов. - Она вены вскрыла себе.
- Ты что?! Спасли?
- Нет!
- Боже мой! Саша, ты крепись! Господи, надо же, как все получилось!
- Спасибо, Андрюша! Я стараюсь. Слушай, мне помощь твоя нужна. Водитель-то скрылся вчера. А он мне позарез нужен. Сам понимаешь…
- Еще бы! Конечно, понимаю! Так там, я слышал, свидетель был, который номер запомнил. Уже должны были найти эту машину. Я к этому делу отношения не имею, но если бы знал, что это твоего сына сбили, так все разузнал бы сразу. Могу сейчас встретиться с ребятами и номер машины тебе сказать и владельца. Но только ты не торопись решения принимать, потому что за рулем мог быть не хозяин, а его сын, там, или другой родственник. Вообще, машина могла быть угнана. Так что, Саня, я для тебя все узнаю, но делать ты ничего не будешь, пока во всем следствие не разберется. Обещаешь?
- Андрей, само собой, что я невиновных трогать не буду, но если найдется тот, кто сбил Мишку, я и обещать ничего не стану, а разорву его у всех на глазах. Зубами загрызу.
- Саша, тебя посадят. Ты же умный человек. Я хорошо понимаю твое состояние, но даже мстить нужно с умом. Ведь можно все организовать незаметно, не на людях. Подумай десять раз перед тем, как добровольно идти на нары.            
- Хорошо, Андрюша! Я так и сделаю, только прошу тебя, прямо сейчас разыщи мне эту машину! Если надо будет ребятам поляну накрыть или деньгами помочь, соглашайся на все. Сколько нужно, я сразу тебе отсчитаю. И перед тобой в долгу не останусь. На вот пока на бензин тебе пару сотен.

Соколов достал из стола две стогривенных бумажки и сунул их в нагрудный карман капитана. Тот поблагодарил и вышел из кабинета. Сан Саныч сел в свое кресло, закрыл руками лицо и произнес: «Господи, помоги мне!».

Через час вернулся Виталик и привез пистолет с запасной обоймой и патронами. Новое оружие было обильно смазано. Сан Саныч попросил товарища помочь ему разобраться с пистолетом и протереть его, но Виталик сослался на неотложное дело и покинул кабинет Соколова. На самом деле он боялся оставить на деталях свои отпечатки, потому как был уверен в том, что Соколов, разыскав обидчика, непременно применит новый пистолет по его прямому назначению. Сан Саныч и сам в этом не сомневался, но ни об отпечатках, ни о цене, ни о Виталике в этот момент не думал.

Сняв смазку и разобравшись с оружием, Соколов зарядил обе обоймы, вставил одну из них в пистолет и дернул затвор, послав патрон в ствол. Большим пальцем он переключил рычаг предохранителя в боевое положение и прицелился в висевший на стене герб города. Мушка выровнялась в прорези. Рука замерла вместе с дыханием. Не было ни дрожи, ни покачивания. Одна только уверенность в том, что спусковой крючок будет нажат без раздумий и сожаления, как только в прицел попадет лицо этого негодяя, который лишил жизни двух самых родных Сан Санычу людей, а его самого осиротил и обескровил. В эту секунду в кабинет постучалась и вошла Наташа, заметив пистолет, который Соколов не успел спрятать за спину. Девушка покраснела от увиденной картины. В глазах начальника горел огонь страсти. Это пылала жажда возмездия. Секретарь не поняла задумки Соколова и испугалась за последствия, которые могло повлечь его возбужденное состояние. Найти слова, подходящие к данной ситуации она не смогла, а Сан Саныч стоял молча, спрятав руку с пистолетом за спиной, и смотрел прямо ей в глаза. Наташа еще больше покраснела и извиняющимся тоном спросила, ничего ли ему не нужно.

- Нет! - коротко ответил Соколов, продолжая смотреть в глаза испуганной девушки. На какое-то мгновение Наташе показалось, что он может сейчас в нее выстрелить, настолько неподвижен и холоден был его взгляд, но секретарь нашла в себе силы и заговорила более уверенно.
- Если что-нибудь будет нужно, позовите меня. Может быть, куда-то сходить или съездить - я могу, только скажите.

Соколов продолжал так же неподвижно стоять и смотреть в одну точку, но теперь Наташе показалось, что смотрит он не на нее, а через нее в какие-то свои видения. Девушка повернулась и вышла из кабинета, холодея от страха. Выдержит ли его психика такую потерю? Не достал ли он этот пистолет, чтобы убить себя? Что может происходить в голове человека, потерявшего в один день всех, кто был ему дорог? Наташа села за стол и вжалась в кресло, не зная, что дальше делать. Она прислушивалась к звукам в кабинете, но оттуда ничего не доносилось. Ей становилось все страшнее, и в этот момент зазвонил телефон. Сан Саныч попросил заварить кофе. Голос его был спокоен и холоден. Этот тон привел девушку в чувства. 

Капитан ГАИ встретился в городском управлении с одним из инспекторов, который накануне выезжал на место ДТП около цирка и опрашивал свидетелей. Андрею удалось выяснить, что прохожий старичок действительно запомнил номер скрывшейся машины, но дальнейшие розыскные действия сошлись на автомобиле одного из руководителей МРЭО, что сильно усложнило дело. Тем более что одна цифра не совпадала. Но из описаний других очевидцев стало известно, что сбившая ребенка машина была черного цвета, предположительно Волга. Марка машины и названный номер указывали на транспортное средство Алексея Петровича Басмача, но никто из инспекторов не решался громко распространяться о возможной причастности майора к трагической аварии. Инциденты такого уровня решались в кабинете начальника областного ГАИ, и поэтому все, кто вел данное дело, ждали распоряжений сверху. В обед стало известно, что проведенная экспертиза подозреваемого автомобиля не дала положительных результатов. А значит, никаких доказательств против Басмача не было. Дело обещало остаться нераскрытым.

Андрей был в замешательстве. Он боялся назвать Соколову фамилию подозреваемого, потому что Саша мог начать собственное расследование, которое более походило бы на расправу. Тем более что капитан хорошо знал Лешу Басмача. Они неоднократно вместе выпивали в компаниях, и если товарищами их нельзя было назвать, то хорошими знакомыми - наверняка. Перед капитаном вставала дилемма: с одной стороны - сослуживец, который в принципе, находясь в нетрезвом состоянии, мог скрыться с места преступления. Но вина его не доказана, а значит и нет гарантии, что именно он убил сына Соколова. С другой стороны капитан прекрасно понимал состояние самого Соколова и искренне сочувствовал ему. И было ясно, что у следствия нет иных подозреваемых кроме Басмача, на котором сходились показания нескольких свидетелей. То, что за рулем его машины не могло быть другого водителя, в этом Андрей не сомневался, потому что Леша никогда никого не пускал за руль своей Волги, в каком бы состоянии ни находился сам. И по всеобщему молчанию вокруг этого дела Андрей тоже догадывался, что именно Басмач сбил ребенка. Но все же не решался сказать об этом Соколову.

Сан Саныч сам набрал капитану Григорьеву, будучи не в состоянии бездействовать.

- Андрюша, ну что у тебя?

Нежное произнесение имени окончательно сбило милиционера с толку, и он начал запинаться.
 
- Саша, тут такое дело… В общем, прямого подозреваемого нет. Так, только разговоры, догадки… Ты не горячись, может…
- Подожди! Что значит нет? Ты сказал, что свидетель запомнил номер.
- Да, там такой свидетель, что свое имя с трудом вспоминает, - начал выкручиваться Андрей, не успев придумать правдоподобную легенду. – И цифра там одна не совпала.
- Андрей, что ты мутишь? - выкрикнул раздраженный Соколов. - Показания есть или нет? Его допрашивали в отделении?
- Я не знаю, - снова замямлил капитан.
- Стоп! - вдруг осенило Сан Саныча. - Он что, мент?

Андрей молчал не более секунды, но эта пауза подсказала Соколову, что он попал в самую точку.

- Все, я все понял! Можешь дальше не продолжать! Разговор пойдет совсем по-другому. Я понимаю: честь мундира, профессиональная этика, рука руку моет и прочая ерунда. Андрей, это не со мной и не в данной ситуации. Приезжай немедленно ко мне! Я гарантирую, что ни одна душа не узнает, что именно ты мне сказал об этом. Это - раз! А во-вторых, я уже отсчитываю деньги за моральную травму, которую нанес тебе своей просьбой. И поверь мне, сумма здесь далеко не детская! Все, я жду тебя!

Соколов произнес каждую фразу таким тоном, что капитан не решился ему возразить. Он знал, что Сан Саныч не стал бы ему мстить, если бы он не назвал имени подозреваемого, но этот тон - тон человека, потерявшего свою семью, говорил о том, что Соколов, возможно и не станет вести себя так же сдержано, как вел себя обычно. Другим веским аргументом в пользу слива информации стало предложение компенсации, которая, учитывая ситуацию, действительно могла быть значительной. Андрей попытался предугадать, сколько Соколов заплатит ему, и остановился на сумме от тысячи до двух тысяч гривен. От этих мыслей стало теплее. Да и, в конце концов, если Басмач действительно сбил Сашиного сына, то пусть они сами и разбираются. Все равно Саша никогда не скажет, откуда узнал об Алексее. В этом капитан не сомневался.

Григорьев поехал в офис Соколова и рассказал все, что узнал о ДТП у цирка. Перед тем, как капитан успел открыть рот, Сан Саныч положил перед ним пять пачек по тысяче гривен. Все сомнения улетучились.

Оставшись в кабинете, Соколов крутил в руке бумажку, на которой были написаны все данные майора милиции Басмача. Руки его дрожали от волнения. Еще и еще раз Сан Саныч перечитывал имя убийцы его сына. Фамилия была хорошо знакома. Это был тот самый милиционер, которого гаишники отпаивали кофе, когда Соколов с Володей наблюдали за ними, ожидая встречи на дороге. Сан Саныч был уверен, что, как только приставит пистолет к голове майора, тот, несомненно, все расскажет. А если он непричастен к гибели Миши, Соколов сразу это поймет. Но это точно он! Иначе менты не стали бы путать дело и выкручиваться. Уже объявили бы розыск, искали других свидетелей. Такая тишина бывает только когда они начинают прикрывать своих. Тут Сан Санычу пришла в голову еще одна мысль. Он позвонил в больницу, где лежали тела Марии и Мишки и поинтересовался, приезжал ли следователь осмотреть тело мальчика. Ведь розыску скрывшейся машины могли помочь остатки краски на одежде погибшего сына, но доктор ответил, что сегодня из милиции еще никого не было ни по поводу мальчика, ни по поводу женщины.

- Суки! Ах вы суки такие! Твари! Моя семья лежит в морге, а они этого гада решили отмазать! Хрена вам! Падло, порву на куски! Сука! Растерзаю, мразь! - шипел Соколов, надевая на плечи кобуру, которую Виталик предусмотрительно привез вместе с пистолетом. - Машенька, я тебе клянусь - этой твари не будет на свете еще до того, как я вас с Мишкой в землю положу! Сыночек, папа за тебя всем горло перегрызет! Жаль - поздно! Таких тварей нужно давить еще в раннем детстве! Душить в колыбели! До того, как они успеют стать мусорами! Ненавижу! Ненавижу!

Соколов через ступеньку спустился по лестнице, не говоря никому ни слова, сел в машину и назвал Володе домашний адрес майора. Машина тронулась. Володя, не подозревая о намерениях шефа, направился по указанному адресу. Он молчал, понимая состояние начальника.

Сан Саныч вдруг подумал, что без помощи водителя он не сможет обойтись, и решил посвятить Володю в свои планы.

- Вова, мы едем домой к этому гаду, который вчера Мишу сбил.

У водителя от неожиданности по спине пробежал холод, а на лбу заблестели капли пота. Он сразу сообразил, что шеф едет не разговаривать, а наказывать убийцу сына. Стало страшно. Во-первых, вообще, от ситуации расправы, а во-вторых, от того, что в данном случае водитель становился соучастником. Мысли перепутались в голове, Володя уже не слушал, что говорил Соколов, а представлял разные картины кровавой драки, погони, приезда милиции и суда. Руки задрожали и через несколько кварталов он остановил машину у обочины. Соколов непонимающе посмотрел на побледневшего водителя, а тот, не глядя на Сан Саныча, начал запинаясь говорить.

- Александр Александрович, я понимаю ваше состояние, мне очень жаль, что так все получилось, но может нам не стоит сейчас ехать туда? Может все обдумать еще раз, со следователем посоветоваться…

Соколов не дал ему закончить.

- Ты что, не слышал, что я тебе только что говорил? С каким следователем? Это же мусора! Они же друг за друга задницу порвут! Там колесо уже закрутилось. И экспертизы подделают, и показания свидетелей поменяют. Так все переиграют, что получится, будто Мишка сам прыгнул под машину, а водитель окажется потерпевшим. Вова, если я его сейчас не раздавлю, то смерть моей семьи сойдет ему с рук! Ты что, боишься? Так тебе ничего и не придется делать. Я его в машину погружу, и выедем в тихое место, в посадочку куда-нибудь.
- Александр Александрович, - попытался снова уговорить Соколова водитель, - это ж подсудное дело. Это же расправа. Может надо самим поискать доказательства?
- Что за чушь ты несешь! Какие доказательства ты можешь поискать? Если у него на машине были вмятины или царапины, так он все это уже отрихтовал и закрасил. Говоришь - подсудное дело? Получается, что он убил моего сына, довел до самоубийства жену и для него это не подсудное дело, а то, что я собираюсь восстановить справедливость, так это подсудное! Вова, мне сейчас не до разговоров. Если ты боишься (Соколов второй раз говорил «боишься», пытаясь этим задеть водителя, чтобы тот не отказался ехать к майору), то выходи из машины! Я сам поеду!
- Александр Александрович, - начал Володя, категорически настроенный отказаться от опасной поездки, - он ведь милиционер и может быть вооружен. Во-вторых, неизвестно, кто у него дома, может там жена и дети…

Соколов отодвинул полу пиджака, одетого специально, чтобы спрятать кобуру, и водитель увидел черный холод пистолетной рукоятки. Все тело его обмякло.

- Александр Александрович, извините, но я не могу туда поехать, - прошептал Володя севшим от страха голосом.
- Выходи из машины! - скомандовал Соколов, открыл свою дверцу и вышел на улицу. Володя выбрался наружу, доставая из кармана документы на машину. Соколов взял техпаспорт с путевкой и швырнул их на пассажирское сидение.
- Сан Саныч, вы поймите…
- Пошел вон! - резко прервал водителя Соколов, хлопнул со всей силы дверью и рванул с места с пробуксовкой. Володя проводил взглядом машину и с облегчением вздохнул. Ему даже не хотелось представлять себе, что может произойти при встрече шефа с человеком, убившим его сына.
 
Володя перешел через дорогу и сел на остановке в маршрутное такси. Он отправился домой, предварительно зайдя в магазин и купив бутылку водки. Вряд ли ему придется завтра сесть за руль. Ведь, скорее всего Сан Саныч больше не захочет его видеть. Если, конечно, останется жив и на свободе после этой встречи.

Наташа позвонила Володе как раз в тот момент, когда он покупал в магазине водку.

- Володя, шеф рядом? Говорить можете?
- Да, могу. Его нет, он уехал.
- Как уехал? Куда?
- Забрал у меня машину и уехал.
- Сам? Почему? - недоумевала секретарь.
- Наташа, я сейчас не могу говорить. Перезвоню через пять минут.

Девушка не находила себе места в приемной, дожидаясь звонка.

- Он узнал адрес того милиционера, который сбил Мишу, и поехал к нему, - выпалил водитель, перезвонив секретарю.
- Володя, у него же пистолет! - вскрикнула Наташа.
- Я знаю! Поэтому и не хотел туда ехать. Так он меня посреди дороги выгнал из машины и поехал сам.
- Где это? Вы запомнили адрес?
- Ты что, собираешься туда ехать? Я не советую тебе! Они взрослые люди, пусть сами разбираются!
- Что вы говорите! Он сейчас его застрелит и сядет в тюрьму! Говорите адрес! - угрожающим тоном потребовала секретарь, уже несясь по лестнице к выходу.

Водитель продиктовал улицу и номер дома. Это был частный сектор с коттеджами новой постройки. Весь район был выкуплен под снос и заново отстроен богатыми хозяевами с таким же богатым архитектурным воображением. Наташа поймала такси и назвала адрес.