Урок физики в гуманитарной школе

Класс у нас был замечательный. Нам было здорово вместе. Можно сказать вполне, что мы просто любили друг друга, жили, как большая семья. Всё-таки мы находились в школе до шести часов вечера, только ночевали дома. Были среди нас и звёзды, и гении, были и с довольно средними способностями, и даже откровенно недалёкие, но таких мы не задевали, снисходили.
В нашем классе было даже  пять "математиков".

Одну девочку, Марину Новгородцеву, мы так и называли (и до сих пор называем) - «Мозги». Она говорила ответ задачи до того, как она была написана на доске.
Но какая же зануда Маринка была! Пристала как-то к директрисе, преподававшей историю, зачем, мол, ввели войска в Чехословакию?! Ну, в общем, прямолинейная очень была наша Новгородцева, нисколько не гибкая. Что думала, то и лепила. Мы-то уже соображали, что это был глупый вопрос, тем более, заданный директору школы! Кто же  такие вопросы задаёт?! Во, чудачка! А ещё "Мозги!" Так это ведь смотря в чём быть "мозгами"...

Был у нас и свой "гений" – Саша Антонов. Он мог сделать доклад на латинском языке, учился только на пятёрки, даже четвёрок не получал. Всё музыку сочинял, да со словами. Мучил нас своими песнями, бегал по коридору и требовал, чтобы послушали, хоть кто-нибудь. Попробуй поморщись – вмиг презрением окатит, да ещё какую-нибудь обидную эпиграммку сочинит, да и на доске её напишет. Не дано, мол, гения признать нам, недалёким и ограниченным.

Физику у нас не понимал никто. Учителя менялись, как кадры в мультфильме, мы имена не успевали запомнить. Обычно на первом уроке они все сорок пять  минут  рассказывали нам о своих поразительных заслугах в области просвещения ,о том, как их умоляли (на коленях, разумеется!) взять нашу непростую школу, о том, как они пришли сюда работать исключительно из уважения к администрации, как в омут с головой бросились, и собираются уже завтра не выйти на уроки.
А мы, неблагодарные везунчики, должны были просто икать от счастья, что у нас уроки физики худо-бедно, но проводятся.

Мы всё это вежливо прослушивали, не перебивали, читая под партами художественную литературу, внешне притворно сострадая, не забывая следить за тем, чтобы нас не разоблачили.
Не очень удобно всё-таки совершать два дела сразу: читать интереснейшую книгу и изображать то, чего на самом деле не было. Только на следующем уроке произносились какие-то слова, какие можно было найти в учебнике по физике. Мы старались напряжённо вникать в их смысл.

В нашем классе были разные девочки. Одна, например, Галя Фомина, мечтала стать балериной.
В балет её не взяли – ростом не вышла. Причина, конечно,  была только в этом.  По её словам. Всё остальное было более, чем подходяще. Она сильно расстраивалась. Я рисовала ей балерин в разных позах и она очень благодарила. Однажды даже расплакалась и сказала, что я наверняка буду великой художницей.  Я умилялась.
На уроках  ритмики нам ставили её в пример, всё-таки лучше неё никто в классе не танцевал, особенно "полечку". У нашей Галочки так хорошо получалось, все налюбоваться  не могли и даже желание танцевать пропадало - куда нам до неё!У! Куда ножка - туда и носик, залюбуешься!
Только вот с учёбой у Галочки были трудности.
Когда Фомину вызывали к доске, она вставала в красивую  третью позицию, грациозно поворачивала головку с тонюсенькой косичкой к плечику  и начинала  медленно-медленно наклонять свой маленький лобик, всё ниже,всё ниже...
Наверное, на сцене  уже  себя видела в эту минуту. Класс мечтательно замирал.
   Из носика её начинало капать, как из пипетки. Прямо на паркет. Эх! То ещё зрелище. Мы её так и называли - «Пипетка».

Моя подруга и соседка по парте, Лена Чайка (ох, и язва была!),толкала меня локтем: "Вальк, смотри, Пипетка закапала… Время засекай. Сейчас будет умолять, чтобы ей двойку не ставили. Типа, во всём доме уже третий  месяц как отключили абсолютно всё электричество  и двоюродная крёстная приехала в три часа ночи  с Таймыра как раз по физике подтянуть..."

   Я  все эти сцены презирала.

   А ещё у нас была девочка Тоня Глочко - «Глочко-Молочко».
Однажды её бабушка пришла  к нам в класс и произвела на всех неизгладимое впечатление. Сильно напудренная, в чёрной бархатной шляпке с вуалью из капроновой сеточки, с малиновым  потёртым ридикюлем, вышитым то ли бисером, то ли стеклярусом, просто какая-то вся "дореволюционная", она начала скорбно,  с укором и надменностью в голосе, допрашивать нашу классную руководительницу, почему, мол, детям не дают горячее какао в школьной столовой? Мы с изумлением наблюдали этот диалог бабушки Молочка и учительницы. Тоня, как оказалось,  всегда по утрам пьёт горячее какао… и носит фильдеперсовые чулочки, если кто не знает.Я потом в словаре специально посмотрела, что означает это такое интересное слово.

Глочко-Молочко была необыкновенно старательная,до отвращения. Но вот с воображением у неё было туго,да и ещё она обладала врождённым отсутствием чувства юмора. Подруг у Глочка-Молочка не было.
Школа наша жила в атмосфере непрекращающихся праздников. Мы периодически выступали с хором на школьной сцене, пели всякие замечательные песни - пионерские и  французские - народные, антивоенные.
Так вот, если на сцену вместе с классом поднималась Глочко-Молочко, мы следовали   установке "по умолчанию" не смотреть в её сторону, потому что слишком был велик риск оскандалиться и сорвать выступление.
И никто бы не разбирался, почему да отчего так произошло.
А дело было в том, что она пела с такой одержимостью во взгляде, так аккуратно раскрывала уточкой рот, что смотреть на это было просто опасно. От хохота можно было дать такого петуха, что весь  концерт провалился бы с треском и грохотом в ту же секунду.

Итак, когда Глочко-Молочко выходила «на публику», все сосредотачивались на том,, чтобы ни в коем случае не поворачивать голову в её сторону, а то  как начнёт  старательно  выводить «не крутите пёстрый глобус…», так все начинали шумно дышать, то и дело сбиваясь с ритма то ли дыхания, то ли мелодии, даже глаза зажмуривали. Что касается автора рассказа, то я была той самой «душой класса» непонятным образом чувствовавшей, чего больше всего хочется "народу" в текущий момент и иногда даже выполнявшей прихоти  "коллектива".

Например? Пожалуйста.
Увести класс в кинотеатр " Форум", чтобы посмотреть фильм «Обнажённая Маха»? Про Гойу-то?
Да элементарно. Вообще не вопрос. Был и такой случай. А вину за прогул урока физики всем классом взяла на себя: я, мол, подбила и соблазнила. Никто не виноват. И вообще, мы думали,  что всё равно  урока не будет и учительница  резко заболела. Врала и аж дымилась от стыда.
Но ради друзей-одноклассников  можно и пострадать. Сам погибай, а товарища выручай. Один за всех и все за одного! Это святой принцип жизни в коллективе. Огонь на себя, это называется. Зато все  потом кинулись изучать творчество Лиона Фейхтвангера. Наша умнейшая завуч по французскому  Инесса Иосифовна как-то грустно посмотрела на меня из-под очков, вздохнула и проговорила:
 «Ах, Валюня, Валюня… Так и будешь всю жизнь вызывать огонь на себя? Ой-ё-ёй..."  Она отлично меня понимала, как и каждого из учеников школы, она ведь всё про всех знала, кто чем дышит. О том, что класс решил пойти в кино вместо физики, я узнала последней. Мне предстояло только смотаться за билетами и «дать отмашку», когда можно будет выдвигаться из школы. Пока ребята выходили "вдоль стеночки, да ручеёчечком" по одному, я нежно заговаривала зубы нашей нянечке тёте Фиме, родной сестре директрисы Алевтины Николаевны, между прочим. Правда, об этом - о том, что директриса и нянечка были родными сёстрами, мы узнали только после того, как их уже не стало на свете...
Итак, наш 10-й Б был прощён.

На физике я выходила из положения легко- доклады готовила. Милое дело, между прочим. Очень драматично могла рассказать о судьбе учёного … с душераздирающими подробностями. Все заслушивались.
Я получала свои пять  баллов, они перемежались с двойками, в итоге была тройка в четверти и я могла спокойно продолжать читать художественную литературу под партой или обмениваться лирическими записками с подругами. Правда, неплохая зрительная память тоже здорово выручала. Могла просто нарисовать на доске всё, что видела на предыдущем уроке, включая учительницу,окна и даже одноклассников на первых партах. Это производило сногсшибательное впечатление. Вместо двойки мне ставили тройку и я шла дочитывать книжку на своё место под благодарный гул и нежные взгляды подруг.

«Ну,Вальк, ты даёшь! Здорово! А на следующем уроке тоже так сделай, а?»

Учительница отработала с нашим классом  всю четверть, не уходила, продержалась. Редкое мужество! Это была полная седая женщина в круглых очках, всегда в неизменной серой трикотажной кофте, Серафима Никодимовна.
У неё тоже было врождённое отсутствие чувства юмора. Она не улыбалась вообще никогда. Мы её называли «Блюдечки-Очки». Почему-то  мы ей казались иезуитами. Она периодически так нам и объявляла: «Иезуиты вы!», густо краснея при этом.
В классе наступала мгновенная тишина, мы сидели, вжимая головы в плечи,   стараясь не поднимать глаза. Бывало, так и сидели до конца, пока звонок не прозвенит. Мы не хотели  быть никакими иезуитами. Конечно же, мы очень  жалели учительницу. Правда, кинулись читать с жадностью Жан-Жака Руссо. Тем более,   появился повод... Интересные там вещи выяснились, между прочим! Мне, например,  безумно понравилась его "Исповедь".
Какая там физика! Но об этом - в другой раз.
Надо ли говорить, что случаи неуважительного отношения к учителю у нас были исключены, разумеется.
Никогда не забуду одну мизансцену.
Наступил конец четверти. Физика,последний урок.
Тема случилась такая: «Турбогенератор».
«Блюдечки-очки» вызвали меня к доске. Нашли кого спрашивать.Эх..!
Что они от меня ожидали, интересно?
«Где этот турбогенератор и где я?» - тоскливо промелькнуло  в голове. Не забыть бы это слово, вот что! Произнести его с по возможности умным  выражением лица - вот, собственно, и всё, на что я была способна. Это был мой потолок.

Урок проходил не в кабинете  физики, а в нашем родном классе. Все уже как-то развинтились в последний день перед каникулами, настроение было мартовское, весеннее. Кто-то откинулся, покачиваясь неваляшкой, на стул, кто-то раскрыл книгу, грациозно скрывая зевоту. Окно класса было приоткрыто. Когда прозвучала моя фамилия, класс оживился, заулыбался. Предвкушалось наблюдение за творческим процессом рисования натюрморта, включавшего в себя, вполне вероятно, и турбогенератор. В том числе.  Почему бы и нет? А вдруг?
Будто я в состоянии такое нарисовать.
Я пошла к доске в "облаке мурашек". Встала и залюбовалась видом из окна. Наступало моё любимейшее время года – предощущение весны.  Через минуту "Блюдечки – Очки" вызвали Галю Фомину. Тоже артистку, но в другом амплуа. Ей предстояло рассказать о принципе работы турбогенератора (какое всё-таки несуразное это слово!)
Для полного  аккорда прозвучала фамилия Тони Глочко. Обе девочки вышли, кротко взглянув на Блюдечки.  Херувимки. "Выучили всё,небось,- с тревогой подумала  я, – то есть я одна подвергнусь позору".

Из окна пахнуло талым снегом. Подумалось, что всё в этой жизни проходит. Не стоит агравировать, как говорила наша учительница литературы.
Только вот  прожить достойно ближайшие двадцать минут всё-таки как-то было нужно,не прыгать же через подоконник  от такого срама ... Да и не получится у меня, на физкультуре-то  даже через "козла" перепрыгнуть побоялась, не то что через подоконник. Куда мне! Я отвлеклась, задумавшись.
"Блюдечки-Очки" отвернулись к окну и забыли, кажется, где они находятся. Погрузились глубоко в свои мысли. Вернуть их из этого состояния кто же рискнёт? В классе стало тихо. Как в мёртвый час.
Я решила  хотя бы начать делать первые наброски. Класс заинтересовался. Кто-то, особенно впечатлительный и сочувствующий, приготовился с энтузиазмом подсказывать детали. Пока я рисовала, Галя Фомина меняла в задумчивости позы и положения ног – то в третьей позиции, то, вообще, в пятой. Всё -таки она была в душе балериной. Настроение и внутреннее состояние у неё  выражалось в пластике. Понять можно.
Сердце заныло: «Тоже не знает ни шиша. Ну-ну… »
Молочко, кажется, знала всё - ей предстояло написать на доске решение аж двух задачек.
Тоня, холодно и  неприятно-снисходительно поглядывая  на нас, полных дур, начала довольно бойко постукивать мелом по доске, как радистка азбукой  Морзе застрочила... Она была нам не товарищ. Как гусь свиньям.

Моя панорама подходила к концу, но я не могла не понимать, что главного-то и не было. Турбогенератора, то есть, не было нарисовано. Ага. Стало скучновато так просто стоять. "Блюдечки" к классу не поворачивались. Может, не случайно? Знали, кто у доски стоит "на очередном посту", "дежурство отбывает". Что ж там интересного, у доски -то, можно было обнаружить?

В этот  момент я увидела, как Галя Фомина взяла в правую руку толстую деревянную полированную указку и начала грациозно, но нервно водить ею по ноге в сером хлопчатобумажном чулке. Как смычком. Как будто чесалось у неё что-то. Вверх-вниз. Вверх-ввниз. Сосредоточилась. И лицо такое отрешённо - обречённое. Расстроилась сильно потому что. Сказать тоже не может ни слова, как и я. Мы молчали обе, но по разным причинам.

Глочко-Молочко колотила мелом по доске, как заяц по барабану. Ограниченная она всё-таки какая-то. Нет в ней никакой романтики. Она ведь и на французском всё наизусть учила. Нет, чтобы своими словами рассказать.
Мы  презирали таких. Не было в ней ни полёта, ни фантазии. Пингвинка непонятная.
«Некрутитепёстрый глобус…» - так называла её моя язвительная  подруга Ленка Чайка, уж очень комично Тоня Глочко выводила эту фразу в песне про "школьную страну". Тьфу!
Тем временем процесс массажа ноги смычком-указкой начал приобретать странноватый характер.  Пипетка  явно увлеклась. Я бросила свой натюрморт. Почему-то посмотрела на серенькие мышиные занавески на доске. Подумалось, что они были такого же цвета, как и галины чулочки. Глупая ассоциация. Класс тоже притих.
Вот и первые капли на паркете. Нежная весенняя капель...
Сценарий известный и давно выучен наизусть, до зевоты.
И вдруг… Пипетка замерла. Меня обдало жаром. Указка из рук  Пипетки исчезла. Она растерянно оглянулась. В её глазах был ужас. Мне передалось.

Я первая не выдержала: «Галь, а куда ты указку-то дела?!» прохрипела я  их пересохшего горла.
" Сама не знаю… Чё-то её и, правда, нету..."
"Да ты что?! Проглотила? Давай  вместе искать! ".
"Ой, Валь… Кажется, она у меня в чулке… Что делать?"
" Ты уверена? Ты её чувствуешь как-то сама? Ой-ё-ёй… Что ж ты… Кошмар! Давай, вытаскивай как-нибудь!"
"Не могу!"
На паркете пятнышко от слёз Пипетки стало темнеть.

Класс напрягся.

И вот тут личико нашей балеринки изобразило устрашающую  решимость и она начала с отчаянием вытаскивать указку из чулка, проявляя чудеса пластики, как мим Леонид Енгибаров.   Она же вроде полированная, деревянная... А если заноза?

Я засмеялась, как-то невежливо, слишком  откровенно.
Мне самой стыдно было,как я смеялась, но сделать с собой ничего не могла.
Даже  испугалась своего уже совершенно неудержимого хохота, переходящего неминуемо, как это у меня часто бывало, в икоту...О!
Зрелище было явно не для тех, кто в состоянии владеть собой в полном смысле слова.
Дело ведь осложнилось ещё и тем, что, для того, чтобы  высвободить указку из чулка, неизбежно пришлось бы приподнять край платья школьной формы, стоя перед всем классом у доски.
А вот этого уже допустить было точно невозможно никак, это было ис - клю - че -но.
Прошкандыбать на  место с негнущейся ногой, с указкой в чулке, будто спрятанной шпагой приподнимающей край юбки , под гомерический хохот класса, тоже было немыслимо.
Кто-то другой ещё мог бы ей помочь. Но кто бы взялся?
Вряд ли я бы отважилась на глазах у всех заняться таким необычным делом.
Пипетка смачивала паркет слезами, указка торчала из чулка, как гигантская заноза,приподнимая платье нашей балерины, будто  балетную пачку или  пляжный зонтик. Положение было  аховым.
Нервно и растерянно оглядываясь на занавеску, я начала оседать. Смеяться в классе  мне было противопоказано. Говорили, что лучше этого не делать,потому что за мной начинал хохотать весь класс, часто из-за этого даже  уроки срывались. Если надо было отменить  что-нибудь (как правило, физику), то так и говорили:
« А давайте Вальку рассмешим!», то есть такой смех заразительный. Нехорошо,конечно,я понимала. Даже просто очень плохо.
Тем временем Пипетку надо было спасать, причём в аварийном режиме.
Класс колыхался и покачивался, как вагон в метро.
Начались стоны, вызывающие и не совсем пристойные,с подвыванием и противным, унизительным для Пипетки, подхрюкиванием. "Блюдечки-Очки" погрузились в себя до упора. Совсем отключились,что ли?!

Кто-то захотел передать нам учебник физики, как спасательный круг  тонущим на корабле. Но как? Вредная и невозмутимая Молочко ни за что не согласилась  бы на такой некрасивый поступок. Она была принципиальная. У!
 «Некрутитепёстрыйглобус…» ... Ага, кто-то будет учить,горбатиться, а кто-то – на хромой кобыле и прямо в рай? ? Нетушки!
Я была слегка уже не в себе, соображала не очень, мне было реально плохо. Только Пипетка не обращала внимания ни на что, сосредоточившись на своей беде.
И вот кто-то, у кого тоже нервы не пластмассовые, просто ... метнул учебник  под ноги "балерины" в домашних тапочках, находившиеся чётко в третьей позиции. Метнул, как муляж убитой птицы на театральную  сцену.
Книжка лежала на полу перед Пипеткой, аккуратно так между ступнями, строго по внутреннему контуру. Неприятная Молочко дёрнулась от отвращения.
А я подняла, потому что "не гордая", но жалостливая. Погибая на корточках от разрывающего меня смеха, я непослушными  руками раскрыла таки  книжку на нужном месте.
Но толку. "Блюдечки- Очки" упорно продолжали стоять к классу спиной.
В знак протеста против нашей бездарности, как мы это интерпретировали.
Да кто же согласится таких тупых учить? Интересно, чего добивалась "Блюдечки"? Похоже, они нам устроили бойкот. А почему бы и нет? Очень правильно. Так нам и надо! И вдруг я с ужасом осознала, что, даже глядя в параграф,  всё равно ничего там не понимаю. Мне жутко неинтересно было, как устроен турбогенератор, вот в чём было дело!
-Галь, возьми учебник! Может, что-нибудь скажешь! У меня-то всё равно будет два балла. Хоть ты ...

Пипетка меняла положение ног всё чаще и чаще. Как будто начала танцевать,
как кукла Суок из кино «Три Толстяка». Мы всем классом ходили смотреть этот  фильм в кинотеатре "Космос". Ах, какой прекрасный это был фильм!
Что-то Пипетка наша мне не нравилась. Я взглянула на Молочко - та
  брезгливо кривилась. Угораздило же в такой компании оказаться у доски. И вот тут наша одноклассница, "пионер - всем ребятам пример", начала тараторить решение задачи, вряд ли  отдавая себе отчёт в том, что её  никто, естественно, не слушает. А это и не нужно было никому. Она была человеком добросовестным и совершенно без юмора.Я потеряла контроль над собой и всё же взглянула на лицо Молочка.
Вот зачем я это сделала? Только себе же и хуже. Губки Тони то открывались, то закрывались, как в детской пищалке «уйди-уйди». В этот не самый удачный момент итогового урока физики "Блюдечки-Очки"  неожиданно отделились от подоконника и повернулись к классу.
Наверное, жалость к нам взяла верх.
Никого не было видно.
Слегка пошевеливались столы - все переместились на пол. Мои дорогие одноклассники подталкивали их снизу в пароксизмах  хохота,  принимавшего уже какой-то нездоровый характер. «Некрутитепёстрыйглобус» с достоинством, даже слегка самодовольно и победоносно оглядывала опустевший класс с волнующимися  столами и  хаотично сдвинутыми стульями. Вот когда полное отсутствие чувства юмора спасло Молочка по-настоящему. Пипетка являла собой умирающего лебедя. Панорама на доске на этот раз не понравилась "Блюдечкам", им  надоело.
Мне было предложено подготовить какой-нибудь доклад, чтобы исправить двойку в четверти по физике, а "лебедице"– три балла, за травму во время ответа у доски. Прозвенел звонок и мы пошли на урок по литературному переводу. Там у меня не было конкурентов.
«Некрутитепёстрый глобус» получила пять баллов. А ведь  мы её не любили. Как и физику. Мы были не очень серьёзные и совсем не такие, как надо,это правда.   Гуманитарии, одним словом. 

Да, мы не любили физику. А почему мы должны были её полюбить? Ведь мы её не знали. Не задела она нашего "богатого воображения", не заинтересовала.
Ну, изобретут ещё какую-нибудь очередную бомбу для уничтожения себе подобных. Мы почитывали  Жан-Жака Руссо - его "Трактаты", его "Исповедь" на эту тему. Но отношение к предмету, как и к учительнице, у меня изменилось именно благодаря одному эпизоду на уроке.
А дело было так. Когда "Блюдечки-Очки" оторвались, наконец, от подоконника,  простояв там почти весь урок, я увидела в их руках … учебник по физике! Он был раскрыт, а поверх страниц был заложен древний, с коричневатыми полупрозрачными страницами… Молитвослов!
Я впервые в жизни увидела Молитвослов! Оказывается, всё это время, пока класс находился в состоянии массовой истерики из-за комедии, разыгравшейся у доски, наши бедные "Блюдечки-Очки", отвернувшись от нас, «иезуитов», читали… Молитвослов!Мы для неё были мучителями, а себя она представляла мучеником на костре!
Вот это да!
Приступ неудержимого хохота прекратился у меня мгновенно.
От неожиданного открытия и  изумления я нырнула под серую занавеску, замотавшись в неё, как в кокон.Стыд, потрясение, безмерное удивление - все эти сильнейшие эмоции лучше было спрятать от глаз моих зрителей-одноклассников. Занавеска меня спасла. Мои друзья не знали, почему это я вдруг решила спрятаться, подумали, что это я опять что-нибудь очередное придумала.
С фантазией у меня было всё в порядке.
Тем временем Пипетка, сдерживая рыдание, начала читать параграф  про турбогенератор, как раз первое предложение.
Начала она так:
«Первый турбогенератор в нашей стране был изоБРЁН…».
БРЁН! Вот так вот. Брён! А вот и зря. Вот это был уже смертельный выстрел, перебор явный.
Дверь в классе резко распахнулась и в коридор пулей, один за другим, вылетело несколько человек, на ходу выкрикивая: «Извините! Очень!Срочно! Фтаааалет!»
За секунду перешедшая в иное состояние  сознания, я, задыхающимся шёпотом,  прорыдала Фоминой: «Ты что сказала!!!ИЗО -БРЕЕЕЕ -ТЁН!!!Пожалей!!!»
"Блюдечки –Очки" скорбно взяли учебник из рук Пипетки и проговорили  еле слышно:
« Идите,Фомина. Идите. Вы не учили. Лунёва хоть рисует правдоподобно, а вы даже прочитать не можете. Идите. Вам двойка. Придёте закрывать двойку в каникулы. А где Лунёва, кстати?!»
Класс за эти минуты опустел наполовину. Остались  самые  стойкие и благодушные.
У  Ленки Чайки горели глаза от восторга и она предательски выкрикнула:
"Вальк! Выходи! Финал оперы! Занавес! Все тебя видят!»
Я засуетилась под занавеской, но оказалось, что выйти из-под неё было не так-то просто. Сообразив, что более идиотского положения придумать трудно, я решила… переждать. Инстинкт самосохранения сработал нормально.
И вдруг… кто-то прикоснулся к моей ноге. От неожиданности я подпрыгнула и заорала. Всё-таки нервы. Слишком много взаимоисключающих эмоций за единицу времени. До моей ноги дотронулись "Блюдечки-Очки".
Они заинтересовались: «Кто там?!» В их лице появилось что-то детское и обаятельное...Резко присев, я высвободилась  из рулона, потому что «семь бед – один ответ». "Блюдечки-Очки" смотрели на меня с таким изумлением, что я даже обрадовалась.
"Лунёва, вы будет поступать в театральный институт?  Я вам дам  рекомендацию.
Вы явно имеете талант. Только ни в коем случае не идите в  педагогический  и не становитесь  учителем, не  идите в школу! "
Но я не послушалась. И не пожалела. Никогда. Ни разу.


Рецензии
Это очень смешно!Спасибо! Но если это правда, то я на месте ваших одноклассников на вас обиделась. У меня один вопрос: вы учитель чего?

Екатерина Семёнова 2   01.04.2012 06:27     Заявить о нарушении
Спасибо Вам, Екатерина! Мои одноклассники в восторге. Я учитель французского языка.

Валентина Лунева 2   01.04.2012 09:16   Заявить о нарушении
У Вас удивительно знакомое лицо. Вы живете далеко от Северобайкальского района?

Екатерина Семёнова 2   01.04.2012 10:48   Заявить о нарушении
Я живу всю жизнь в Москве. На Дальний Восток мои родители вербовались дважды, пока налаживали свою жизнь. Я родилась в Находке, потом мы жили два с половиной года в Совгавани.

Валентина Лунева 2   01.04.2012 14:26   Заявить о нарушении
Я опять школьник,как буд-то это было вчера.То же было и со мной учителя меня считали предводителем.Однажды с урока сочканул весь класс,без меня,я их догнал уже на речке,но виновен остался я!Вместо литературы,пришёл директор и повёл урок физики.У него всегда были вопросы на сообразительность,оветишь получишь 5.Вопрос:Почему воздушный шар падает с большой высоты?отвечаю:Воздух разряжённый гандон лопнет.Директор:Гондон железный.Я:Ой шар!Садись5.Это было в5классе.Конечно все поняли,кроме меня и директора.Гандолла железная,так мы потом всем классом ржали,а ведь это слово было чуть ли не ругательство.Валентина вы реаниматор,возвращаете людям детство,которое очень короткое,но к сожалению поздно об этом понимаешь!Благодарю!!!

Александр Сахаров 3   10.06.2013 20:56   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.