Глава 27. Хорошо бате, живет как Боб

Глава 26. Валерий + деньги + палас. http://www.proza.ru/2012/03/29/2263

С началом февраля пришли новые проблемы и сюрпризы. Анькин отец после Нового года постоянно вечерами задерживался на работе. В подсобке у его кабинета всегда собирались мастера и учителя мужского пола. Вроде каждый всего-то раз-два в неделю, а в итоге у Александра Александровича – постоянная запойная неделя. Дело пошло уже так, что после усиленного отдыха все расходились домой, а хозяина подсобки укладывали на стол спать, подстелив предусмотрительно под его голову пальто и заботливо накрыв его каким-то старым одеялом. Зоя Михайловна начала, если не утром, то вечером проводить беседы со своим мужем, а он, защищаясь, спросил её:
– Я что виноват, что они все ко мне идут?
– Но ко мне не идут, значит – ты сам в этом виноват. Откажи раз, два. И ходить не будут.
– Как? – удивленно спросил жену Александр.
– Скажи им: «Домой надо идти».
– Да, столько лет не сильно торопился домой, а тут вдруг домой приспичило вовремя идти.
Зоя Михайловна в этот день заступила на дополнительное ночное дежурство в пункте скорой помощи.
С какой-то улицы в районе училища вызвали скорую помощь. Зоя решила воспользоваться этим вызовом и забрать мужа с работы. Приехала она на машине скорой помощи по месту вызова, а потом заехали в училище.
Она пришла в старый корпус, где у Сан Саныча был кабинет с подсобкой. Но старый корпус состоял из нескольких бараков, соединенных между собой пристройками-коридорами. Нужно хорошо ориентироваться, чтобы не заблудится в этих лабиринтах. Зоя стояла в мало освящаемом лабиринте коридоров, она почувствовала, что теряет самообладание. Вдруг впереди у перекрестного перехода увидела, что пять-шесть мужиков буквально разбегаются, как тараканы, в разные стороны. При этом словно или кого-то оповещают, или друг друга предупреждают:
– Зойка, пришла.
– Зойка Сан Саныча.
– Зойка идет.
– Жена Сан Саныча.
Она направилась к этому месту, никого не видела, только слышала топот ног в разных направлениях.
– Я буду теперь часто сюда приходить, слышите, друзья-алкоголики, – кричала, что было сил Зоя.
Она дошла до этого места, остановилась, стала прислушиваться, вокруг была тишина. Казалось, начни говорить, так будет только эхо раздаваться. Она стояла растерянная и думала, в какую сторону идти, интуитивно резко повернулась и увидела как Прохор, первый друг её мужа, на цыпочках, босой, с сапожками в руках отправился куда-то идти.
– Стой, – с этими словами Зоя Михайловна подошла и выдернула из его рук сапог и грубо спросила: – Где Сашка?
– Там, – Прохор показал рукой в сторону.
– Веди, с одним сапогом никуда не денешься.
Приятели разбежались и оставили Сан Саныча одного. Он нахмурился, навалился на стол и приготовился к бою со своей женой.
– Саш, пошли домой. Видишь, никого нет, – необычно спокойно сказала она мужу.
Затем повернулась к Прохору и сказала ему:
– Убирайся, гад, и что б я тебя здесь больше не видела и другим передай: буду с дежурными вытрезвителя приезжать. Понял?
Прохор Петрович схватил брошенный ею в него сапог и быстро рванул к двери.
Утром Зоя отпросилась с работы и рано пришла домой, чтобы застать мужа дома и отчитать. Она долго его отчитывала, он молча собирался на работу, только в дверях сказал:
– Потом поговорим.

Потом разговора не получилось. Он пропал. На работу приходил, с работы почти вовремя уходил, но дома его не было.
В больнице к Зое Михайловны подошла какая-то малознакомая молодая женщина и спросила её:
– Сан Саныч на нашу улицу ходит каждый день. У вас что там кто-то из родственников болеет?
–Какой адрес? – спросила Зоя Михайловна.
Зоя Михайловна пришла по указанному адресу, нашла соответствующий номер, стала стучать в двери ворот, ей никто не открывает, стала стучать в окна по рамам и стеклам:
– Сашка, иди домой.
Но в ответ – только тишина, словно в доме никого нет. Зоя Михайловна оглядела улицу, обратила внимание, что возле одного дома лежит небольшая куча, вероятно недавно привезённых кирпичей, их не успели занести во двор. Она подошла к этой куче, выбрала половики кирпичей и вернулась к дому. Замахнулась и разбила одно окно, затем другое, третье и четвертое. Зоя Михайловна подошла к одному из разбитых окон и крикнула:
– Сашка! Шкодливый кот и трусливый заяц, иди домой. Я кому говорю, иди домой. Я знаю, что у тебя большие неприятности на работе. Тебя ходят уволить по 33 статье за систематические пьянки. Кто-то из твоих же собутыльников докладывал не раз директору о твоей подсобке. Иди домой, кому говорю, козлина упрямая.
Не получив никакого ответа, Зоя Михайловна повернулась и отправилась домой. Она ничего не придумала, действительно, на работе у Александра Александровича поднялся вопрос об его увольнении за систематические пьянки на рабочем месте.
Когда она шла к этому дому, то рассуждала сама с собой как обычно: «Вот работал он в городе (так она называла посёлок городского типа) сначала в школе преподавателем физики, потом в проектном машиностроительном институте (маленький филиал одного московского института) инженером, там тоже вечерами выпивал. Пришёл в это училище, проработал полгода и был назначен завучем по учебной части. Сколько раз Иван Иванович с ним беседовал, предупреждал и говорил ему: «Я тебя понимаю. Я тоже не святой, люблю и женщин, и спиртное. Но не злоупотребляю этим в рабочие время и после работы на работе. Расслабляйся где и как тебе хочется, только не в ущерб работе и должности. У тебя, Сан Саныч, голова умная не по масштабам нашего поселка. Пожалей самого себя».
Через пять лет Сашку, этого гада, понизили в должности, просто перевели на преподавательскую работу. Он, скорее всего, от обиды на своих же друзей стал ещё больше пить, но продолжал верить и доверять всем. Сашка, как всегда, не только не мог предположить, но и догадываться, что кто-то, кто с ним пьет и на него же доносит о каждой пьянке и о каждом его слове. И до чего теперь дело дошло. Как дальше жить?»
Зоя Михайловна оглянулась. Из ворот того дома, возле которого она была буквально несколько минут раньше, вышел её муж, Александр Александрович. По направлению к своему дому они уже шли вместе и рассуждали, что делать в этой ситуации. Домой пришли с единым решением, что он поедет в областной центр, ложится в наркологическую больницу, лишь бы не увольняли его по 33 статье. На следующий день Зоя Михайловна сходила в училище, переговорила с директором. Иван Иванович одобрил совместное решение Аниных родителей, и сказал что это – верный выход из сложившейся ситуации. У Сан Саныча будет больничный лист, который он предоставит в бухгалтерию, подтверждающий, что у него нет прогулов, а, главное, его же друзья-завистники заткнут рот.
Отцу сделали первоначальный больничный по поводу острого бронхита. Сидя дома, он делал контрольные для студентов-заочников, читал книги, был совершенно трезв. Первого марта должен был ехать в наркологию на месяц, другого выхода в данной ситуации не было, иначе доброжелатели могли нажаловаться в отдел просвещения в область на самого директора о том, что он не принимает никакие меры.
Было ещё главное событие почти за неделю, до того как отец ушел из дома, – районный конкурс самодеятельности учебных заведений. Александр Александрович играл на гитаре и баяне. Вот все преподаватели в его подсобке сначала репетировали, а потом для того, чтобы лучше игралось на инструментах, принимали по сто грамм водки. Однако как ни странно, к концерту ансамбль народных инструментов из состава преподавателей хорошо подготовился. Анна в этом концерте была ведущей.
В районном доме культуры не было свободных мест. Там были ученики из школ, учащиеся училища, их родители, знакомые и просто любопытствующие. Зоя Михайловна, Валерий и Олег тоже были в зале. Вечером Валерка, до прихода Анны, уже успел обмыть концерт, в котором принимали участие Аня и Александр Александрович. Валерий встречал Анну словами:
– Я теперь убедился, что ты не только дома можешь выступать, но и на сцене. Мне понравилось. Ох, Моаня, так Моаня! Удивила, – Валерий обнял свою Моаню. Покачался с ней, словно под музыку, и произнёс: – Хорошо! Не ожидал. Батя тоже оказался хорошим артистом, молодец! Так что грёбанные гансы на что-то еще годны! Правда, тёща?! – Валерий произносил это гордо и уже держал обе руки в карманах своих брюк, и с нескрываемым восторгом смотрел на Аню.

В эти выходные Анна, на удивление себе, проспала спокойно в своем бараке до 10 часов. Валерий её не будил. Как потом оказалось, его не было дома. Когда Анна пришла к обеду к родителям, Валерий был уже хорошо поддат, где и с кем он уже успел – никто не знал. Анна побыла у родителей какое-то время и решила уже пойти к себе в барак. Валерий, как она поняла, вообще не собирался домой. Зоя Михайловна сидела на диване в зале, Олег за полированным столом, Анна на стуле недалеко от телевизора, напротив матери и Олега. Валерий маячил по квартире, периодически подсаживался на диван к Зое Михайловне и что-то шептал ей на ухо, то клал ей на ноги свою голову и продолжал что-то бубнить. Зоя Михайловна изредка смеялась и говорила ему:
– Валерка, отстань ты от меня.
– Ой, Валерка-Валерка! – глядя на него и свою тётю, смеялся Олег, он слышал, что говорил Валерий.
Совершенно трезвый Александр Александрович вышел из кухни и отправился в ванную комнату курить. Валерий в это время положил голову на плечо тёщи и что-то ей шептал в ухо. Анькин отец агрессивно предупредил:
– Валерка прекрати. Убери руки от неё.
– Мам, ты ж меня понимаешь? Да? – спросил он её не то серьёзным, не то заискивающим тоном Валерий.
– Да, – улыбаясь, произнесла Зоя Михайловна и мотнула головой в знак согласия.
– Ну, а эти гансы – что Моаня, что батя – ничего не смыслят и не понимают. Правильно я говорю?
– Правильно, – улыбаясь, говорила Анина мать, при этом посматривала на Анну и Олега.
– Вот ты, щегол, что ты в жизни понимаешь? Сказать? Ничего! – философствовал Валерий.
В это время он сполз с дивана, попытался сеть на корточки перед Зоей Михайловной, но упал. Затем он сел на пол напротив тёщи и смотрел ей в глаза, хотел уже положить свою голову к ней на колени. В это время отец вышел из ванной комнаты с книгой в руке, подошел к сидящему на полу Валерию и, махая указательным пальцем, злобно давал ему указания:
– Я тебе сказал уйти ты от неё. Убери от неё свои лапы. Что ты к ней прилип? А ну, марш отсюда.
После этих слов Валерий поднялся и обиженно спросил его:
– Бать, ну чё ты?
– Я ничё. Вот ты, что тут устраиваешь? – спросил его Сан Саныч.
– Бать, ты что? Ревнуешь? Зря. Я же для нас с тобой стараюсь, – ответил пьяный Валерий, стараясь реабилитировать себя.
– Хорошо стараешься, молодец! – сказал ему Александр Александрович и обратился к жене: – Что сидишь как курица? Тебе весело?
– Да я-то что? – ответила Зоя Михайловна, она не чувствовала за собой никакой вины. После этих слов отец повернулся и стал выходить из комнаты.
– Бать, да что ты? – озадаченно спрашивал его Валерий, разведя в стороны свои руки, и сделал пару шагов в сторону отца.
– Отстань от меня, идиот, и не ходи за мной.
– Да я же для нас с тобой стараюсь. Ты что не понял? Я у мамки флакушку спиртика прошу, – не переставал удивляться выпивший Валерий.
– А у меня время отдыха от спиртного, – парировал ему тесть, а сам был крайне удивлён такой развязке.
Олег смеялся, как всегда, прикрыл лицо руками и согнулся, своими руками он почти касался своих колен, приговаривал при этом:
– Ну, Валерка! Ох, Валерка!
Теперь смелым звонким смехом засмеялась Зоя Михайловна, потом и Анька. Не смеялся растерянный Валерий, а рассерженный ещё больше Александр Александрович скомандовал:
– Ничего смешного в этом я не вижу. Бабка, иди на кухню. Ставь чай. Кому говорю?
Валерий сел на диван, где до этого сидела Зоя, руками хватал за колени рядом сидящего на стуле Олега и произносил:
– Что, щегол, смешно, да?
Олег отталкивал его руки, наконец, пытался подняться с тем, чтобы пересесть на другое место. Валерий никогда не оставлял в покое Олега, постоянно хватал за колени, стараясь ухватить его за промежность. Для Валерия это уже было нормой в обращении с Олегом, к тому же он немного скучал, когда не было рядом Олега или когда тот уходил к своим друзьям.
– Анечка, помоги! – смеясь, закричал Олег.
– Давай-давай, зови свою защитницу.
Анна сидела на стуле против Валерия и Олега, злобно смотрела на это барахтанье. Встретившись взглядом с Анной, Валерий, как первоклассник, на время притих. И тут в дверях появилась Зоя Михайловна, она что-то хотела сказать, а Валерий опередив её, громко обиженно выдал:
– Хорошо батя живет! Бегает везде, где хочет. Делает, что хочет. Приходит домой, когда хочет. Поест и, как Бобик, бряк на диван и отдыхает. Да ещё командует.
Зоя Михайловна, держась за дверную раму, снова рассмеялась, потом добавила модной фразой того времени:
– Кушать подано. Идите жрать!
Сан Саныч молчал. Такой наглости в свой адрес он не ожидал. Анька была в него, он не мог быстро реагировать, только накопившейся обиде в пьяном виде давал свободный выход. Валерий, проходя мимо только что демонстративно севшего на диван Александра, громко произнёс:
– Ну жизнь у тебя, батя, прям завидки берут. С Моаней такие номера не пройдут.

Зою Михайловну вызвал «на ковер» главный врач. Предварительно она пыталась узнать в приемной причину её вызова, ей сказали:
– У главного врача на Вас есть жалоба.
– Пациенты? – удивилась Зоя Михайловна.
– Нет. Сотрудники.
– Я ни с кем не ругалась, – ответила Зоя.
– А в окна кирпичи кидали?
– А это было.
Серьёзная, как никогда, Зоя Михайловна вошла в кабинет главного врача, он ей предложил сесть и начал свою вступительную речь:
– Ну вот, мне нужно с Вами поговорить, разобраться и принять меры.
– Разбирайтесь.
– Поясните мне причину такого поведения.
Зоя Михайловна рассказала о том, что у мужа проблемы на работе, а тут приехала его первая любовь, он к ней и отправился. Она рассказывала, что подозревала, что её муж ходит к ней. А когда одна пациентка назвала адрес, Зоя поняла у кого он прижился. Она всё рассказала как было своему шефу, да собственно, и утаивать было нечего.
– Да-а. Михайловна, молодец! Как хорошо переколотила окна. И так хладнокровно! Я бы на твоем месте неизвестно, что натворил. Надо же такое придумать!.. Расколотить окна! В общем, я разобрался. Принял меры. Объявляю тебе, Михайловна, приказом выговор без занесения в личное дело.
– Объявляйте, – произнесла Зоя Михайловна.
– Устный выговор, – словно уговаривал её и одновременно пояснял главный врач, – я как-то должен отреагировать на этот сигнал, – заискивающе разговаривал с ней главный врач, у него на то были причины, об этом в другой раз.
– Делайте, отчитывайтесь.
– Всё, Михайловна, ты свободна. Иди спокойно работай. Только ни в больнице, ни в поликлинике ничего подобного не устраивай. Пожалуйста. И не тронь ты эту Людмилу.
– Постараюсь.
– Я думаю, она долго здесь не задержится, птица городская, из самого Ульяновска, – произнес главврач, при этом поднял свою огромную руку и покрутил своей массивной ладонью воздухе.
– Да. Я тоже так думаю. Она там прожила 26 лет. Осенью прошлого года разошлась с мужем – и её потянуло в родные края. Ладно, я пошла.
– Иди, Михайловна, иди.

Глава 28. Пусть мамка скажет. http://www.proza.ru/2012/03/30/1160