Посвящается тебе Гл 31 Снова Саша

Пикник на обочине

Посвящается Александру
отдельной песней

Студентка. Первый курс. Растерянность от перемен, гормональный взрыв, фанатичное ожидание чуда взаимной любви. Ан, нет! И нет, не-ту… Кроме одного… Это потом пришло на память имя Квазимодо, настолько негармоничным было его лицо. Спортивное, перевитое лианами мускулов тело не вызывало восхищения, острый ум, как компенсация, не спасал. Что было внутри? Оставалось только подозревать массу комплексов, с которыми он умело справлялся, утвердившись на Олимпе общежитского братства.

Он выбрал её, навсегда лишив попытки всех мальчишек в округе даже подойти и поболтать ни о чем. Аля сопротивлялась долго и упорно. Его настойчивость довела до ручки даже подруг. Последнее приглашение-прощание. Саша получил диплом и отбывал к месту распределения.

Сначала он обмыл диплом с её подружками с такой помпой и шиком и, естественно, со слезой, что все вместе повергло сокурсниц в праведный гнев относительно её неблагодарной персоны. Никто и никогда в истории техникума так долго и красиво не добивался девушки – ценить надо! Аля сломалась в очередной раз и согласилась на последнее свидание.
 - Он так любит и страдает, а ты, бессердечная! – провожали на пытки подруги.

С этого момента Аля возненавидела мужчин попрошаек. Вот Толю никак нельзя было назвать таким: ходил, ездил на велосипеде следом, но никогда не просил, не умолял и не пускал слюни.

Место романтического  свидания было выбрано крайне неудачно, на берегу реки в заболоченной пойме. Саша развёл огромный костёр, расстелил плед, разложил закуски, открыл вино, шампанское… Первый бокал, Саша читает стихи… потом они говорят сразу обо всём. Второй бокал. Аля снова и снова задаёт вопросы, только чтобы не прекратился разговор. Полночь далеко позади. Третий бокал выпит. Саша обнимает её за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. Аля поспешно закрывает их, как дверь своей души, панически запирая на все возможные запоры. Душа даже за запорами, съежилась и затаилась.  Ужас наступил. Саша нежно коснулся губами щеки,  а дрожащая рука нежно погладила её ладонь, внутренний сгиб локтя… Аля почувствовала, как напряжено его тело... Костёр погас...

Комары появлялись сначала по одному, потом десятками и, наконец, туча кровососов без китайских церемоний  облепила их и явно собралась сожрать.
Одеяло переместилось снизу наверх и стало шатром, за которым слышался только звериный писк обманутых вампиров. Музыка злобной природы заглушила тонкую мелодию Сашиной любви.
Алино сердце стонало от жалости к себе, к нему, к комарам… Она не выдержала неловкого молчания, решительно вынырнула из-под шатра и побежала к реке. Спастись можно было только в воде,  ещё не остывшей за ночь.

Аля зашла в реку первой и оглянулась. Саша медленно спускался к покрытой туманом реке и нырнул в неё прямо с крутого берега чуть дальше неё.
Небо на востоке порозовело, скоро наступит рассвет. Аля запомнила на всю жизнь эту предрассветную картину: река, белый туман, плывущий к ней Саша и первые солнечные лучи…
- Через десять минут наша электричка, одевайся! – крикнул он ей.

Она долго ненавидела розы, шоколад, икру и сухое вино и себя, согласившуюся на его последнюю просьбу. У неё достаточно было воли сказать категоричное «нет»! Только сердце еще подводило, откликаясь на чужое страдание.

Много лет спустя однажды утром Алино сердце екнуло, она вспомнила Сашу, пикник на обочине рядом с железнодорожным полотном и рекой… Никто и никогда так сильно не любил её, как Саша.  Только он, в отличие от Поэта, считал «…Не дай Вам Бог, любимой быть другим».

Наша молодость, неопытность, ошибки. Аля нашла адрес в старой записной книжке,  написала письмо, пришел ответ: Саша больше нет. Сердце не обмануло, почувствовало.
Как она ненавидела его тогда и как благодарна ему сегодня за то, что узнала каков настоящий градус любви.