Нелюди в погонах в центре Европы

О беспределе, который творит закарпатская милиция, "улучшая" статистику "раскрываемости" преступлений, написано много. В настоящее время довольно трудно чем-то удивить читателей, особенно такой газеты, как "Правозахист". Тем не менее мы намерены доказать обратное, подняв до сих пор закрытую тему пыток в милицейских застенках.
О том, что отдельные гориллы (так называют гаитянцы работников местной полиции - Прим. автора) от закарпатской милиции, а иначе их после услышанного назвать очень трудно, применяют при допросах пытки, нам было известно давно - как из писем арестованных, пострадавших, так и непосредственно во время личных встреч с ними. Сложность заключалась только в одном - в легализации данных материалов. Причина понятна: люди запуганы, они просто боятся. И мы их не осуждаем, мы их понимаем. Столетиями культивировавшийся в Закарпатье страх пустил свои глубокие корни в сознание людей. Его уничтожение требует времени и самое главное - нестандартной терапии. А проще - гласности, чем мы и пытаемся заниматься. Кроме того, нам есть с кого брать пример. Борьба, начатая украинским омбудсманом - уполномоченной по правам человека Верховного Совета Украины Ниной Карпачевой, всеми силами будет поддержана и в Закарпатской области.
Редакцией газеты "Правозахист" готовится серия публикаций по данной теме. Сегодня же мы предлагаем первую историю о пытках в Мукачевском горотделе милиции, которую хочет довести до широкой общественности гражданин Украины, кинувший вызов беспределу. На это тоже надо иметь не только силу воли, но и мужество.
16 летний "бандит"
- Мне было 16 лет, - вспоминает пострадавший мукачевец Женя Дребитко, - когда меня арестовали и обвинили в бандитизме. История моих многолетних криминальных похождений началась с того, что я хотел покататься на мотоцикле, которого не имел - жили небогато. В итоге уголовное дело. А потом били, а проще сказать - пытали, после чего требовали подписать показания, свидетельствующие о всех моих смертных грехах. Их я не давал и вообще все отказался подписывать, в итоге на меня навесили и другие нераскрытые преступления, которых я никогда не совершал. Именно тогда я впервые столкнулся с милицейской статистикой раскрываемости, в погоне за которой калечатся человеческие жизни. Но разве их это когда-нибудь интересовало? Главное - результат, звания и должности.
Потом был суд. Потерпевшие, понятно, что не по угнанному мотоциклу, меня не узнали, однако судья этого почему-то "не захотел" заметить. Время такое было. В судах тон задавал все тот же УБОП. Это сейчас им хвосты те же суды поприжимали, а тогда, 7 лет назад, они такое творили, что страшно рассказывать. Отсидел я 6 лет на зоне общего режима, насмотрелся на все и вся. Когда вышел, то решил нормально жить: на зоне хорошего ничего нет - потерянные годы и здоровье. Но оказалось, что нормально жить в нашем обществе, даже если ты этого жаждешь всем сердцем, тебе просто не дадут, и в первую очередь наша милиция.
Только в первый год после выхода на свободу меня забирали в милицию более 13 раз. Как что-то в моем районе города случилось, так сразу ко мне. Мол, ты сидел, значит - ты. Нечего сказать, "правовое" государство! Незаконные задержания были разными. Иногда просто внаглую забирали на улице, и их не интересовало, что я в это время с девушкой, что есть мнение окружающих. Вот такова их мораль. Были случаи, что и били там, прямо на месте, в кабинете следователя. Последний такой случай произошел совсем недавно, 27 марта 2004 года…
Ты судимый и сидел в тюрьме…
Прежде чем перейти к основной истории, хотим сказать: то, что произошло, не является случайностью. За неделю до конца марта зам. начальника Мукачевского горотдела господину Корнееву без намеков сказали: поднимешь раскрываемость преступлений в городе - пойдешь на повышение. Восприняв буквально команду "фас", тем более, что перед глазами замаячило высокое кресло и новые звезды, наш карьерист и зашагал по человеческим судьбам к этому новому креслу.
-…Это произошло 27 марта 2004 года, приблизительно в 7 утра, - вспоминает Евгений, потерпевший от ментовского беспредела. - В нашу квартиру позвонили. Брат открыл дверь, на пороге стояло два работника уголовного розыска, которые спросили у него, дома ли я. Брат позвал меня.
- Нам надо проехать в горотдел милиции, с тобой хочет поговорить начальник уголовного розыска господин Панько
- На каком основании, какие причины? - спросил я.
- Нам так сказали. Он хочет тебя видеть. Если откажешься, то увезем силой…
Хорошо помня прошлое и бесполезность всех возражений, как и сопротивления, я последовал за ними. Меня доставили в кабинет какого-то отдела. К этому времени туда подвезли еще нескольких человек. Фамилий их не знаю, но одного могу найти точно.
Потом меня перевели в кабинет работника уголовного розыска господина Куцыка. Его кабинет я знаю по дверям и вообще я знаю его.
Там я просидел около часа. После этого в кабинет заходит господин Панько, ничего не объясняя, забирает двух работников уголовного розыска и куда-то уходит. Потом заходит зам. начальника Мукачевского горотдела Корнеев Игорь Юрьевич.
-Пошли ко мне в кабинет, - говорит он мне так просто на ты.
Перед тем как завести в кабинет, меня обыскали. Поинтересовались, где мой мобильный телефон. Только после этого, убедившись, что у меня ничего нет, Корнеев сел в кресло.
- Объясняю, какая ситуация, - обратился ко мне Корнеев. - Ты уже отсюда никуда не выйдешь. Ты однозначно сядешь… А на сколько, это все зависит от того, насколько ты будешь с нами разговорчив.
- Я вообще не понимаю, что вы от меня хотите.
- Значит так, парень, ты сейчас нам расскажешь, кто "бомбит" в Мукачеве квартиры…
- Я понятия не имею.
- Я приехал из Винницы, привез двух людей, которые умеют обрабатывать таких, как ты... Я заберу у тебя 70% здоровья.
- Почему вы думаете, что я должен что-то знать?
- Ты судимый и сидел в тюрьме 6,5 лет и должен знать, кто "бомбит" хаты.
Я говорю, что никакого понятия не имею и вообще ничего по данному поводу сказать не могу.
- Ах так, сука! Что ж, тогда мы с тобой будем говорить иначе…
После этого он куда-то перезвонил. Как я понял, он кого-то вызывал. Действительно, через несколько минут в помещение, в гражданке, зашел человек, как впоследствии я узнал, это был его помощник по фамилии Чабанюк. С его появлением все сразу резко изменилось. Корнеев говорит:
- Давай колись, иначе я тебя отдам на растерзание своим людям…
- Я ничего не знаю, по данному поводу я ничего не могу сказать.
- Врешь, шалава… - и Чабанюк резко ударил кулаком мне в грудь.
Пытки
После первого резкого удара я согнулся и тут же получил двойной удар ладонями по ушам. Боль резанула по барабанным перепонкам, в голове закружилось, и я рухнул на пол. Они тут же подскочили ко мне, начали бить меня ногами по почкам и спине.
Я старался вывернуться, тогда они меня поднимали на ноги и начинали бить в грудь и живот. От ударов я вновь падал на пол. Я кричал, что ничего не знаю, кричал от боли, но они, как хищники, учуявшие запах крови, все равно били и били. Так повторялось несколько раз. Мое упорное нежелание брать на себя то, что я не совершал, еще более вывело их из себя.
- Ты, гондон! Ты знаешь, сколько таких, как ты, мы поломали. Да мы и не таких ломали, - брызгая слюной, кинул мне раскрасневшийся Корнеев. - Люди по полжизни отсидели на зонах и все равно ломались… Сейчас ты у нас, сука, не так запоешь. Принеси противогаз, - дал он команду Чабанюку.
Я хорошо понял, что они сейчас будут делать, но твердо решил "не ломаться".

Как только он вошел в кабинет с противогазной маской, Корнеев схватил мои руки и зажал туловище, а тем временем Чабанюк стал надевать мне на лицо маску. Как только она была надета, он передавил дыхательную трубку. Я стал задыхаться. Я пробовал вырваться, но они всей массой тел навалились на меня. Перед глазами поплыли цветные круги. В легких невыносимая боль. Так они трубку держали зажатой до тех пор, пока я не потерял сознание. Так противогазную трубку они пережимали еще два раза и оба эти раза я терял сознание. На четвертый раз я вырвался и не давал им надеть на себя маску. Все это сопровождалось ударами в почки, спину.
- Что ж, пидар, - говорит Корнеев. - Если не хочешь брать на себя "хату", то мы сейчас тебя "опустим". При этом Корнеев и Чабанюк стали ощупывать мои ягодицы. (Видать, первые голубые в городе. - Прим. автора.) Один из них начал снимать с меня кожаный ремень.
- Сейчас возьмем палку или бутылку, - сказал Корнеев, - засунем ее тебе в зад и сфотографируем. Так как, будешь говорить?
- Я ничего не знаю.
Мое нежелание брать на себя преступление еще больше завело их. Корнеев, как лучший специалист в этих вопросах, попытался расстегнуть брюки и ремень. Я стал еще больше сопротивляться, я извивался всем своим телом, мешая им осуществить задуманное. Корнеев так и не смог расстегнуть ремень (видать, прежняя публика пассивной была.- Прим. Автора.), так как на нем загнулась пряжка. Ему стал помогать Чабанюк. Но и он не смог его расстегнуть, так как я все время крутился, мешал им, вырывался и кричал, прося помощи. Видя, что с ремнем явные нелады, Корнеев взял со стола лезвие типа "Нива", приблизился ко мне и попытался спереди разрезать ремень.

Я попытался вырваться. Рука с лезвием с ремня соскользнула на живот и глубоко порезала его. Хлынула кровь. Несмотря на то, что я стал истекать кровью, они перевернули меня на живот, а голову придавили коленями к полу. Кто-то сзади стал резать ремень. Конкретно кто, я не знаю, последним, у кого в руках я видел лезвие, был Корнеев. Именно в этот момент Корнеев вновь обратился ко мне:
- Бери, сука, квартирную кражу по Одесской, иначе вообще сгниешь в тюрьме.
- Я ничего не совершал… Я ничего на себя брать не буду.
- Возьмешь, пидар… Еще как возьмешь…
Разрезав ремень, они попытались стянуть с меня брюки.
- Я буду жаловаться в Генеральную прокуратуру, Карпачовой.
- Бери на себя квартиру, ****ина!
- Я буду жаловаться всем… Придет адвокат... Я буду бороться с вашим беспределом. Я буду писать жалобы.
- Ты что думаешь, что ты здесь самый умный? - сказал Корнеев.
- Я не виновен. Я ничего не совершал.
- Если ты такой умный, то тогда сядешь за покушение на зам. начальника Мукачевской гормилиции.
После чего он закатал рукав своей рубашки и этим же лезвием сделал себе на руке четыре тонких симметричных пореза. Потом он отошел от края стола и стал рассуждать вслух: "Тут я стоял, а вот тут ты на мня набросился. А вот здесь для подтверждения твоего нападения не помешает и немного крови…".
После этих слов он действительно начал в кабинете капать на пол кровью. Закончив создание "вещественных" доказательств "нападения" на самого себя, он вновь обратился ко мне.
- Ну что, надумал, гаденыш? Или берешь на себя ограбление квартиры на Одесской, или поедешь гнить на зону за покушение на зам. начальника милиции... А я буду писать жалобы, и ты получишь по максимуму не восемь лет, а все 12… Мало того, если не возьмешь кражу, то дома у тебя найдут "ствол", наркотик и некоторые вещи из иных ограбленных квартир…
- Я на себя ничего брать не буду. Я ни на кого не нападал, - ответил я.
Попытка выброса…
После моих слов они начали совещаться. Разговор перешел на прошлогодние события. Они вспомнили один случай, когда меня в кабинете работника уголовного розыска Станкевича били всю ночь и где я, не выдержав пыток, попытался выбросится в окно.
Вспоминать о прошлом годе тяжело. Тогда я головой разбил стекло, порезал руки, живот. Выпрыгнуть не удалось - перехватили. Но пытки по указанию одного из высокопоставленных милицейских чиновников из Ужгорода прекратили. Со множеством синяков и ссадин меня отвезли в больницу. На следующий день приехали из горотдела и говорят:
"Тут ошибка вышла… не причастен ты. Ничего не делай, никуда не жалуйся, иначе мы подкинем тебе наркотики и ты будешь очень долго сидеть. И жизнь на зоне покажется тебе адом". Тогда я все побои зарегистрировал, прокуратура может поднять мою историю болезни, где все описано и задокументировано. Тогда я не жаловался, так как боялся, что они меня где-нибудь подставят.
"Доказательства", "улики"
К этому времени тема их разговора сместилась к обоснованию порезов и, в частности, к вопросу, как я "пронес" лезвие в кабинет.
После чего они подошли ко мне. Перевернули меня на бок. Чабанюк сел на меня, Корнеев дал ему лезвие, а сам схватил мои руки. Чабанюк попытался сделать на руке три пореза.
Из-за того, что я вырывался, разрезы получились неровные, повезло, что не затронули вены. Но так как раны были глубокие, я стал истекать кровью. Впоследствии, уже в больнице, на них были наложены швы.
- Ну, думай сейчас, пидар… - не унимался Корнеев. - Или ты садишься за нападение на зам. начальника милиции, или берешь на себя квартиру на Одесской.
- Ничего на себя я брать не буду и ни на кого я не покушался.
Так с кровоточащими открытыми ранами они продержали меня в пределах 30 минут.
- Подумай, - продолжил Корнеев, - за квартиру ты получишь 3 года, а за то, что накинулся на меня, все 12 лет.
- Я ничего не делал. Я никакую квартиру на себя брать не буду.
Прокуратура
После этого Корнеев перезвонил в прокуратуру и сообщили о покушении на него.
За то время, пока ехали работники прокуратуры, они обсуждали, почему не порезана рубашка, а порезаны руки. Договорились до того, что в кабинете было жарко и Корнеев сам закатал себе рукава.
Кстати, и у меня так же не порезаны рукава. За две минуты до приезда следователя из прокуратуры Корнеев опустил рукав и сказал, что для правдоподобности нападения надо подрезать рукав, что он и попытался сделать. Но тут подвела рубашка. Ума не хватило сделать столько надрезов, сколько их было на руке. Кроме того, рубашка была теплой из ворсовой ткани и не резалась так, как хотелось. Да и крови не оказалось на резаных краях ткани…
Потом Корнеев позвал кого-то из своих помощников, меня уложили на пол, придавили голову ногой и застегнули за спиной наручники.
Еще до того как приехал следователь прокуратуры, Корнеев подошел ко мне, намазал своей кровью ладонь и стал своей кровью обмазывать мой рот, засовывать пальцы в рот. При этом он говорил:
- Это будет для тебя яд. Теперь ты узнаешь, что такое красный беспредел.
К чему это, я так и не понял. Весна, видать, и у них обострения бывают…
Потом пришли работники прокуратуры. Корнеев написал им заявление о нападении. Они вывели меня в другой кабинет, и я рассказал им, как все было, написал объяснительную. Работник прокуратуры сказал мне: "Либо сядешь ты, либо сядут они". Сфотографировали как мои порезы, так и его. Потом они вызвали медэксперта и повезли меня в больницу. Взяли двух понятых, описали все мои синяки и другие следы побоев. Взяли мазки крови, в том числе и корнеевской с моего лица. Там же меня освидетельствовал и врач. Как вещественные доказательства сняли с меня футболку, свитер, джинсы и резаный ремень. Это все было при понятых описано, уложено в коробку и опечатано. При них же описали и побои.
Врач, который меня осматривал, засвидетельствовал черепно-мозговую травму, травму груди. Кроме того, на фотографии четко видно, что у меня сломан нос. Сделаны снимки всех синяков и ссадин, в том числе и на голове.
В связи с тем, что мое состояние здоровья было критическим, доктор сказал работникам прокуратуры, что меня надо оставить в больнице. Меня поместили в специальную палату с решетками, разумеется, с охраной. Но этой же ночью часа в три, почти под утро, охрана почему-то была снята.
В настоящее время милиция меня не беспокоит. Жить я так устал… Отец поседел. У матери на нервной почве село зрение. А поэтому хочу, чтобы моя история была напечатана на страницах газет. Все написанное я готов подтвердить в суде. Я больше не хочу видеть этих ментовских рож.
Редакция газеты "Правозахист" обо всем происшедшем проинформировала прокуратуру Закарпатской области. О нарушении прав Евгения и пытках в Мукачевском горотделе внутренних дел проинформирован губернатор области Иван Ризак. Он же заверил, что данный факт будет расследован и все виновные понесут наказание. О чем мы сразу же и сообщим вам.
Кроме того, редакция газеты "Правозахист" обеспокоена служебным ростом господина Корнеева и, идя ему навстречу, решила оказать помощь в поиске иного места работы, ибо, поступая в вуз, он явно ошибся в выборе… Хотя, в принципе, на вопрос, где будет работать господин Корнеев и через какое время, вначале должна ответить прокуратура. Однако, господин Корнеев, мы уже ищем для вас более достойное применение.