Руби дерево по себе Главы 11, 12

                Глава одиннадцатая

Борис схватил меня за руку, и мы помчались в ту сторону, откуда раздался крик. Вокруг было тихо, только шелест листвы и нестройное пение птиц. Борис окликнул Тома, тот сразу отозвался, и через пару минут мы оказались с другой стороны холма. Противоположный от озера склон был пологим и поросшим густым лесом. Холм опоясывала узкая тропинка, по которой мы некоторое время шли, но так никого и не встретили. Борис опять окликнул Тома, и на этот раз он отозвался совсем рядом. Мы свернули в густую чащу и, продираясь сквозь кусты, натолкнулись на него и прижавшуюся к нему жену. Они стояли на небольшой прогалинке, которую каким-то чудом не заполонил неприхотливый кустарник.  На наше появление Рита никак не отреагировала, а Том кивнул на расположенные  неподалеку кусты.

- Там Кирилл, секретарь Андрея.

Борис, а вслед за ним и я, направились туда, однако до кустов не дошли. В густой траве, прямо у нас под ногами, лежало тело мужчины.

- Что с ним? – Борис спросил по-русски, но Том понял без перевода.

- Его убили.

Я смотрела на бледное лицо с открытым ртом и закатившимися глазами, затем перевела взгляд на залитую кровью белую рубашку и успела почувствовать, как слабеют ноги, после чего погрузилась в небытие.
Когда я очнулась, то увидела склонившегося надо мной Бориса, он гладил меня по голове.

- Слава богу, ты пришла в себя! Хочешь встать?

- Нет, не хочу, - прошептала я.

Тогда он снял с себя футболку и, свернув ее, положил мне под голову. Он говорил мне «ты», но у меня не было сил возражать. Я и не заметила, как сделала то же самое.

- Расскажи, как все произошло. Как они нашли его в такой чащобе?

А дело было так. Том с Ритой шли по тропинке, огибающей холм, когда услышали звонок мобильника. Они подумали, что в лесу кто-то есть и ускорили шаг. Но мобильник не замолкал. Тогда они решили, что его кто-то потерял, и как добропорядочные граждане захотели найти его и вернуть владельцу. Том помнил, скольких хлопот ему стоила потеря телефона, с тех пор делает копии содержимого своего мобильника. Они уже углубились в чащу, когда звонок затих, и решили вернуться на тропинку, но тут раздался сигнал о получении сообщения, который периодически повторялся. Так они и добрались до этой прогалинки. Сначала Том подумал, что человек пьян и спит. Он наклонился над ним и перевернул. И вот тут узнал Кирилла и понял, что тот мертв, и уже давно. Рита тоже все поняла и закричала. Дальнейшее мы знаем.
Том сразу позвонил Андрею. Тот обещал вызвать скорую помощь и милицию и появиться здесь. Рокотов попросил Тома оставаться на месте до его появления.

- Вы идите на берег, встретьте Андрея, – сказал Том, - а я тут покараулю.

Я нехотя поднялась, голова немного кружилась, да и ноги подкашивались. Борис взял меня под руку:

- Как ты?

- Выживу.

Рита тоже присоединилась к нам. Она выглядела испуганной и все оглядывалась на мужа. Борис пообещал вернуться к нему, как только проводит дам.

- Оставайся на берегу, - сказал Том, - потом проводишь всех сюда, - а затем невесело усмехнулся: «Он от меня не убежит».

Борис довел нас до нашей стоянки, по дороге мы обе просто висели на нем, и помог удобно усесться. Рита понемногу приходила в себя.

- Мне подруга говорила, не езди в Россию, там на каждом шагу обманывают, грабят и убивают! – голос у Риты крепчал с каждым словом. – А я не верила! Думала, что это преувеличения! И пожалуйста – гуляю по лесу и – натыкаюсь, в прямом смысле этого слова, натыкаюсь на труп!

- Можно подумать, что в Америке никого не убивают, - вырвалось у меня. В глубине души я патриотка. – Я уже двадцать два года живу в России, - продолжала я, - и до сегодняшнего дня на трупы не натыкалась!

- Но это же такой респектабельный клуб! – возмущалась Рита. – Куда смотрит охрана? Как они позволили проникнуть сюда постороннему?

Рита была неглупой женщиной, но мыслила чересчур прямоугольно.

- С чего вы взяли, что Румянцева убил посторонний? - с некоторым вызовом спросила я. – А вдруг это самый что ни на есть респектабельный господин?

Борису было что-то непонятно в моих словах, пришлось перевести.

- Ты действительно думаешь, что его убил кто-то из своих? – удивленно спросил он.

- Да я-то откуда знаю, но ведь может оказаться, что угодно.

- Ну, дела…,  - протянул Борис. – Вот мы и повеселились, и отдохнули. Бедный Кирюха! За что его?

Я вспомнила блеклое лицо и щуплую фигуру секретаря и подумала: «Действительно, за что его? Кому он мешал?» И тут мне, уже в который раз за последние дни, стало не по себе. Я поняла, кому он мешал – Олегу! Вряд ли Рокотов захочет враз остаться без двух секретарей. Пока новый человек войдет в курс дел, немало времени пройдет. Значит, у Олега появится шанс остаться на службе у олигарха и продолжать получать высокую зарплату. Конечно, Бориса он ненавидит сильнее, но от смерти Румянцева ему больше проку. А он, как я успела заметить, желчный и завистливый человек, а, возможно, и корыстный.

- Наташа, что с тобой? – Борис сел рядом и одной рукой обнял меня за плечи.

Не могу сказать, что это было так уж неприятно, но я сбросила его руку.

- Никак не могу в себя прийти.

- Понятно.

Он поднялся и отошел в сторону, видимо, обиделся. Ну и пусть. Неужели мы, женщины, и вправду такие дуры, что любой смазливый проходимец может в два счета внушить нам, что он самый лучший и вообще именно тот, о ком мы, дуры, всю жизнь мечтали? Нет, со мной у него этот номер не пройдет! Да и вообще, он у меня в списке предполагаемых похитителей Алины под номером один. Однако Рокотов был прав, когда утверждал, что Борис мастер разбивать женские сердца. Если бы на моем месте оказался кто-нибудь понаивнее, у него наверняка все получилось бы, но меня, мудрую старушку, не проведешь. Тогда я еще не знала, сколько раз буду ошибаться и наступать на одни и те же грабли. Я опять подумала об Олеге. Неужели он решился на убийство? И из-за чего! – Из-за работы! Нет, что-то тут не так. У секретаря олигарха могли быть и другие враги.

- Расскажи о Румянцеве, - попросила я Бориса и заметила, как у него блеснули глаза.

А он неплохой психолог, подумала я. Сделал вид, что обиделся, чтобы я пошла на попятную, а теперь решил, что это сработало, раз я обратилась к нему с вопросом. Но мне действительно хотелось побольше узнать об убитом.

- Говори пожалуйста по-английски, - попросила я. -  Думаю, Рите тоже будет интересно.

- Пожалуй, моих познаний в английском языке для описания его биографии хватит.

Кирилл Румянцев был сыном дипломата, детство провел за границей и окончил Оксфорд. Сразу после этого умер его отец, затем тяжело заболела мать, и они вернулись в Москву. Через какие-то знакомства он устроился к Рокотову, где работал уже третий год. Он был очень исполнительным и педантичным, но малоинициативным, впрочем, Рокотову инициатива не требовалась, так что он им был доволен. По слухам, все свои деньги Кирилл тратил на лечение матери. В связях с женщинами замечен не был, - завершил свой рассказ Борис.

- Может быть, он гей? - спросила Рита.

- Нет, - уверенно заявил Борис. – Я их за версту чую. Всякие богатые дяденьки частенько ко мне клеятся.

- Ты этим гордишься? – поддела я.

- Нет, просто констатирую.

Наконец, мы заметили два приближающихся к нам катера. В одном находился Рокотов, Леша, Коромыслов и еще двое из тех, кого я вчера видела за ужином; во втором – рулевой и трое милиционеров. Первым спрыгнул на берег Рокотов и подошел к Борису, бросив на меня мимолетный взгляд, но я никаких сигналов глазами ему не послала. Сейчас у него другие проблемы. Алинка, держись, - мысленно сказала я. – Я обязательно тебя найду.

Поговорив с Борисом, Рокотов подошел к нам с Ритой и сказал несколько ободряющих слов, после чего велел ждать на берегу  его возвращения. Потом мы отправимся водным путем к шатру, так как пока остальные ничего не знают об убийстве. К этому времени и милиционеры оказались на берегу и вслед за Борисом отправились в лес. Мы с Ритой молча созерцали озерную гладь, теперь настроение было совсем другим – не таким, как час назад.  Мне не хотелось ни о чем думать, а то все мои думы в последнее время заканчивались тем, что появлялись новые кандидаты на роль похитителей и убийц. Я достала из сумочки таблетку и заглотила ее. Наконец-то удалось это сделать, почему-то не хотелось принимать  лекарство при Борисе. К чему бы это? Рита не оставила без внимания мое действие и поинтересовалась, что я выпила. Ну почему она такая любопытная? Я собралась ответить, что витамины, но, учитывая ее дотошность, решила не врать столь откровенно.

- Так, профилактика, - неопределенно ответила я.

На этот раз у нее хватило такта не лезть с расспросами, а может быть, просто было лень, и мы опять углубились в молчаливое созерцание природы. Уже стало темнеть и похолодало, меня стало знобить. Только бы не простудиться! - подумала я и чуть не зарычала от ярости. Я все время думаю о том, как бы не простудиться, как бы не стало плохо с сердцем! А что делать? Мне ведь не хочется надолго выбывать из строя с ангиной или сердечным приступом. До недавнего времени я воспринимала свои болезни как некую данность, и неплохо с ними уживалась. Теперь все изменилось. Больше не хочу так жить! Я уже была готова немедленно лечь на операционный стол, когда появились мужчины, среди них был только один милиционер, майор.
Коромыслов подошел ко мне:

- Наташа, да вы дрожите! – обеспокоенно произнес он. – Конечно, такой стресс, да вы и одеты слишком легко.

Он снял свою куртку и протянул мне. Надо же, какой внимательный. Я с благодарностью ее приняла и сразу надела. Андрей Иванович был хрупкого сложения, так что она пришлась мне почти впору.

- Ну почему я сегодня без куртки? – с огорчением спросил подошедший Борис. – Но я могу отдать тебе свою футболку.

- Спасибо, пока не требуется.

- В твоей фразе мне понравилось только одно слово «пока», - шутливо сказал он, и мы улыбнулись друг другу.

Рокотов заметил эту сцену и бросил в нашу сторону неодобрительный взгляд. У меня сразу улыбка сползла с лица. И правда, сейчас нет поводов для улыбок. Рокотов со своей свитой и милиционером сел в один катер и встал у руля, а мы вчетвером загрузились во второй, к нему и прицепили нашу лодку. Мотор громко урчал, все были в подавленном состоянии, так что обошлось без разговоров. Появился ветерок, и поверхность озера подернулась рябью, а ведь совсем недавно казалась гладкой, как зеркало.  Благодаря курточке Коромыслова и принятой таблетке я чувствовала себя вполне сносно.

Когда мы пришвартовались у причала, вечерние сумерки грозили вот-вот смениться ночной тьмой. Прошло несколько часов после нашего отъезда отсюда, а как все изменилось! Я попыталась вернуть куртку владельцу, но Андрей Иванович заверил, что она ему до завтрашнего утра не понадобится, и я в очередной раз его поблагодарила. Маленький, щуплый и некрасивый, он вел себя как настоящий мужчина. Рокотов исподлобья наблюдал за нашей беседой, потом подозвал его и вместе с ним, и с майором направился к шатру, остальные потянулись следом. Надо сказать, устроители пикника потрудились на славу. Огромный шатер украшали разноцветные огни и причудливые гирлянды, напомнившие мне о праздновании Нового года.

- Нужно будет по стаканчику коньяку дернуть, - сказал Борис, - чтобы снять стресс, да и для профилактики простуды. Согласна?

- Мне это средство не подойдет, - отрезала я.

- А ты пробовала?

- Нет, но я и так знаю.

Борис не сдавался:

- Почему ты, еще ничего не попробовав, уже отвергаешь?

- Если все пробовать, - рассудительно заметила я, - то здоровья не хватит.

- И то верно, - рассмеялся он, а потом очень серьезно, даже слишком серьезно, добавил: «Наташа, ты мне нравишься». – Я молчала. – Ты мне очень нравишься!

- Спасибо, – выдавила я.

- Причем здесь «спасибо»? – возмутился он. – Неужели больше нечего сказать?

- Я польщена, - сказала я.

Борис схватил меня за руку и отвел в сторону.

- Неужели ты деревянная?

Я смотрела на него как бы со стороны, будто опять превратившись в стороннего наблюдателя. И он казался мне искренним! Я ничего не понимала.

- Может, и деревянная, - глухо сказала я. – А ты чего хотел? Я тебя один день знаю, человека убили, а тебе хоть бы что. А ты ведь его знал! О чем ты вообще говоришь?
Неожиданно он поднес мою руку к губам.

- Прости. Но я всегда говорю искренне.

Я в этом усомнилась, но ничего не сказала. Эвансы тоже остановились и смотрели в нашу сторону. Мне стало неловко.

- Я слышала, как ты сегодня сказал, что вышел из детсадовского возраста, а ведешь себя, как ребенок.

Он отпустил мою руку.

- Ты слишком мудрая для своих лет.

- Мне об этом говорили. Возможно, это мой главный недостаток.

Мой ответ заглушила громкая музыка  - так приветствовали появление Рокотова в шатре. Видимо, кто-то из его прихлебателей распорядился, а раз распорядился, значит, знал, что тому это понравится. Нет, мне определенно не нравились олигархи. Как он пробрался в мой сон? Когда мы вошли в шатер, музыка уже стихла. Там было очень просторно. Посередине был накрыт стол в виде буквы «П», большая часть мест за ним была занята. В глубине шатра располагалась эстрада, на которой разместилась музыкальная аппаратура. Сами музыканты сгрудились возле подошедшей троицы – Рокотова, Коромыслова и милицейского майора. Рокотов подозвал Олега, видимо, не мог обойтись без секретаря. Олег после короткого инструктажа бодро затрусил к выходу. Проходя мимо нас, он с достоинством кивнул мне, демонстративно игнорируя Бориса. Боже, куда я попала?

Эвансы призывно махали, и мы подошли к ним и сели рядом. В шатре было довольно тихо – люди вполголоса переговаривались, но никто не ел и не пил. Рокотов взял в руки микрофон и оповестил присутствующих о случившемся. Теперь тишина стала полной. В связи с этим, продолжал он, в программу сегодняшнего вечера будут внесены изменения. Поскольку все равно всем надо есть и пить, то ужин состоится. Музыканты уже здесь, но им придется пересмотреть свой репертуар, они будут исполнять что-нибудь подобающее случаю, но он просит всех не устраивать песен и плясок. Затем передал микрофон милиционеру.

Майор, откашлявшись, тяжелым взглядом обвел публику. Произошло тяжкое преступление, сказал он, в связи с чем будет произведен ряд следственных действий. Он говорил корявым канцелярским языком, что действовало на всех весьма удручающе. Я своими словами потихоньку переводила Эвансам самую суть. Поскольку местная милиция обладает слишком скромным штатом, то вызвали бригаду из Питера, которая уже выехала. Ее возглавляет следователь по особо важным делам Шаров. В помещении гостиницы будет развернут штаб, так как придется допросить большое количество людей и за весьма короткий срок.

- Никто не имеет права покинуть территорию клуба без разрешения органов, - строго сказал майор.

- Разве мы подозреваемые? – выкрикнула какая-то женщина.

Майор испепелил ее взглядом:

- Пока все, кто находился на территории клуба в эту ночь – подозреваемые. И допрошены будут все, если только ситуация не прояснится раньше.

Затем он сказал, что знает о том, что на завтрашнее утро у нас намечен отъезд, но его придется отложить, с администрацией клуба это будет согласовано. Раздался возмущенный гул.

- У меня поезд в пятнадцать часов отходит! – крикнул один.

- А у меня самолет! – крикнул второй.

У Эвансов время в запасе было, так что они вели себя спокойно. Остальные иностранцы столпились возле Рокотова, и он объяснял им, что к чему. Потом подошел к майору и, обменявшись с ним несколькими фразами, вернулся на свое место. Встревоженные иностранцы опять облепили его. Майор поднял руку, призывая к тишине, после чего объявил, что иностранцы и граждане, приехавшие из других регионов, будут допрошены в первую очередь. Он хотел еще что-то добавить, но его прервал телефонный звонок. Микрофон оставался у него в руке, и замерший в ожидании новостей зал услышал, как он произнес единственную фразу: «Спасибо, Петрович». Майору Семакову на вид можно было дать как сорок лет, так и пятьдесят. Он несколько обрюзг, расплылся, но взгляд был цепким, и он окинул им присутствующих.

- Сейчас на месте преступления работает эксперт, - сообщил он. – По предварительным данным, смерть Румянцева наступила в период с часу ночи до восьми утра, так что будьте готовы ответить на вопрос, где и с кем вы находились в это время. Впоследствии в этот временной промежуток будут внесены уточнения.

Он еще говорил о том, что долг каждого гражданина сотрудничать со следствием. Если у кого-то есть сведения о том, где находился Румянцев после часу ночи, пусть немедленно сообщат, и т.д. и т.п. Я уже почти не слушала. Как объяснить свою раннюю прогулку? Может быть, не упоминать о ней? А вдруг меня кто-то видел? Да я и так проболталась, о ней знают Олег, Эвансы и Борис, не говоря уже о Рокотове и Леше. Если  милиции станет известно об исчезновении Алины, то это может ей навредить. А если о ней не упоминать, то, как объяснить, зачем я встречалась с Рокотовым?

Борис тронул меня за плечо:

- Наташа, не надо так переживать, ты ведь его совсем не знала. Каждый день кого-то убивают, нельзя же всех оплакивать, здоровья не хватит. – В ответ я неопределенно пожала плечами.

Насчет здоровья он верно подметил, только в настоящий момент я переживала не столько из-за Румянцева, сколько из-за себя. Что мне говорить следователю – неужели врать? Закончив свою речь, майор отозвал Рокотова в сторону, и они опять о чем-то посовещались. Инна сидела за столом в окружении приближенных олигарха – бледная, напряженная и прямая, как палка. Глядя на нее, я тоже выпрямила спину. Когда закончится весь этот ужас под названием «командировка»?

Вскоре последовала команда – наполнить бокалы, и первым тостом помянули Румянцева, Рокотов сказал в его адрес несколько теплых слов. Затем пили без тостов, больше налегая на закуски. Никто не резвился, но постепенно шатер наполнялся многоголосым гулом, тихая печальная музыка, на которую оказались способны рок-музыканты, не заглушала его.  На нашем краю стола было затишье – Эвансы вполголоса переговаривались между собой, а мы с Борисом молчали. Я так погрузилась в себя, что не заметила, как к нам подошел Рокотов. На нем была темно-зеленая рубашка поло, оттенявшая необычный цвет его глаз, а золотистые искорки, которые были такими яркими в моем сне, почти потухли.

- Наташа, вам придется сегодня как следует поработать, - обратился он ко мне. – Поможете при допросе иностранцев. Пойдемте, я познакомлю вас с майором.

Борис поднялся вслед за мной.

- Оставайся здесь, - хмуро сказал Рокотов своему будущему родственнику. – Вряд ли ты сможешь выступить в качестве переводчика.

Борис нехотя опустился на свое место, а мы направились к выходу из шатра, куда несколько минут назад удалился майор. За нами, словно тень, следовал Леша.

- Что мне говорить об утренней прогулке? – тихо спросила я.

- Лучше ничего не говорить, - так же тихо ответил Рокотов.

- Не получится, о ней знают несколько человек.

У него на лице появилась недовольная гримаса, но он не стал расспрашивать, с какой стати я проболталась.

- Скажите, что вам не спалось. Вы вышли прогуляться, на берегу встретили меня, мы немного поговорили о том, о сем, потом я пошел ловить рыбу, а вы продолжили прогулку.

- Меня не было в гостинице с пяти до восьми утра, - с сомнением сказала я, - слишком долго. К тому же, я выбиралась из леса примерно в том районе, где произошло убийство. Если вас я встретила у причала, то, как меня занесло туда?

Рокотов задумался. Мы шли по направлению к гостинице. Слышались веселые голоса отдыхающих, еще не знавших о произошедшем убийстве.

- Тогда постараемся держаться как можно ближе к правде, - наконец сказал он. – Мы случайно встретились на причале, я пригласил вас в домик сторожа на чашечку чая, потом мы вместе направились вдоль берега. Затем у вас промокли ноги, и вы решили вернуться в гостиницу, а я остался рыбачить.

- А о чем мы так долго говорили? – мне казалось, что его версия не очень убедительна. – Неужели придется рассказать об Алине? Но я уверена, что она не хотела подключать милицию.

- Об Алине ни слова, - резко сказал он. – Пусть лучше думают, что я  решил за вами приударить. – Я вспомнила сон, и кровь ударила мне в голову. – Да, - продолжал Рокотов, - все это время я расспрашивал вас о вашей жизни. Кстати, быстренько поведайте мне свою биографию.

Последние дни я только тем и занималась, что отвечала на различные вопросы о своей персоне, теперь требовалось все собрать воедино.

Я родилась двадцать два года назад в Питере, на Васильевском острове, начала я. Мои родители были студентами. Мама умерла через два года после моего рождения из-за болезни сердца, которая по наследству передалась и мне. Меня воспитывали папа с бабушкой. Летом мы снимали дачу на Карельском перешейке, где я и познакомилась с Алиной. Папа океанолог, десять лет назад ему предложили работу в немецком университете, с тех пор он работает за границей, переезжая из страны в страну. Пять лет назад он женился. Я в этом году окончила экономический ВУЗ, две недели назад устроилась на работу в фирму «Райт», в результате чего оказалась здесь. В свободное время  люблю заниматься всякими рукодельями.

- Какими рукодельями? – неожиданно заинтересовался Рокотов.

Мы остановились примерно в том месте, где два дня назад я налетела на него, и где состоялось наше знакомство.

- Я вяжу, шью, вышиваю картины, а недавно начала работу над мозаикой, технологию которой изобрела сама, - нехотя перечислила я.

- Впечатляет! – высказался Рокотов.

Я сделала шаг по направлению к гостинице, но он меня остановил.
- Скажите, а с сердцем у вас серьезные проблемы? – Я кивнула. – Но этому можно как-то помочь?

- Да, нужно сделать операцию.

- И почему вы до сих пор ее не сделали? Нет денег?

- Не в этом дело, - отозвалась я. – Просто эта операция небезопасна. Недавно до пятнадцати процентов случаев заканчивались печально, сейчас – пять-семь. У папы есть знакомые в немецкой клинике, которые этим занимаются. Они говорят, что методика совершенствуется и через пару лет риск будет сведен к минимуму. В общем, папа держит руку на пульсе.

- А не слишком опасно так долго ждать? – не унимался Рокотов.

Я посмотрела на него, и наши взгляды встретились. Я видела, что он и вправду озабочен. Неужели у олигархов есть сердце? Во всяком случае, у меня оно точно есть, так как от этих мыслей забилось в два раза быстрее.

- До недавнего времени я этого не опасалась, - опустив голову, сказала я, - но если жизнь будет такой, как в последние дни, то не знаю.

Похоже, такая неопределенность его не устраивала, он привык все держать под контролем.

- Главное, сегодня продержитесь, - сказал он, - а там что-нибудь придумаем.
Мы продолжили свой путь к гостинице, и буквально уже через пару минут он придумал, как мне помочь, решив сегодня тоже поработать переводчиком, взяв на себя половину иностранцев. По счастью, их было не так уж много – всего десять человек.

Штаб расследования разместили в одном из пустующих номеров на первом этаже. Он был просторным и походил на мой, отличался только цветовой гаммой. Мой был оформлен  в бежево-желтых тонах, а этот – в салатово-зеленых. Туда принесли несколько столов, за одним из которых расположился майор Семаков. Бригада из Питера еще не прибыла. Рокотов познакомил меня с майором и попросил дать мне возможность отдохнуть перед ночными допросами. Майор не возражал. Я оставила ему номер своего мобильника и вышла в коридор. Голова немного кружилась, и я прислонилась к стене, мечтая поскорее добраться до дивана. У меня не осталось сил досадовать на свою болезнь, я просто стояла и ждала, когда станет лучше. По совету своего доктора сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Вскоре и впрямь стало полегче, и я медленно побрела к лифту. Меня догнал Рокотов со своим верным охранником.

- Как вы?

В его взгляде сквозило искреннее беспокойство.

- В порядке.

Мой ответ показался ему не слишком убедительным, и они проводили меня до самой двери. В коридоре была непривычная суета, так что больше нам поговорить не удалось. Все же я еще что-то соображала, сняла куртку и попросила Рокотова передать ее Андрею Ивановичу.

- Держитесь, - сказал он на прощанье, - я вам позвоню.


                Глава двенадцатая

В следующий раз я переступила порог своего номера в половине третьего ночи, поучаствовав в допросе четырех иностранцев. Не знаю, во сколько прибыла питерская бригада, но Семаков позвонил мне ровно в полночь. К этому времени я не просто успела отдохнуть, но и вздремнуть, так что чувствовала себя вполне прилично. Я надела джинсы, голубой джемпер и кроссовки, в этой одежде мне было тепло и удобно, и уже через десять минут после звонка была в штабе. Там жизнь била ключом – милиционеры, иностранцы в полном составе и, конечно, Рокотов с Лешей. Семаков познакомил меня со следователем Егоровым, симпатичным мужчиной лет тридцати пяти, и вместе с ним мы отправились на третий этаж, где была выделена еще одна комната для допросов, вернее, кабинет местного начальства, где накануне с моей помощью Коромыслов общался со шведами. За нами потянулись вышеозначенные шведы и Эвансы.

Егоров допрашивал всех по отдельности, причем, делал это очень скрупулезно, по несколько раз перепроверяя показания. Для такой работы требовалось поистине ангельское терпение.

В показаниях Эвансов никаких противоречий не было. Проводив меня до гостиницы, они вместе с Борисом вернулись в терем. Там еще оставались несколько человек – Рокотов, Румянцев, двое американцев и несколько россиян, имена троих они назвали. Следователь сверился со списком и что-то отметил. Эвансы ненадолго присоединились к их компании, выпив по бокалу вина, а потом отправились спать. Румянцев оставался со всеми прочими внизу. Они чувствовали себя усталыми и вскоре уснули, так что не слышали, поднимался Румянцев в свою комнату в ту ночь или нет. Их комнаты располагались напротив друг друга. Затем они рассказали, как обнаружили труп. И в этом вопросе их показания были идентичны, так что, как ни старался Егоров, ни в каких неточностях и противоречиях их не уличил.

Затем наступила очередь шведов. Они покинули главный терем незадолго до нашего ухода. Один из них признался, что перебрал со спиртным, и сразу отправился к себе. Всю ночь беспробудно спал и едва успел к завтраку. Со вторым было поинтереснее. Ему как раз не спалось. Он немного прогулялся, затем устроился под навесом посреди Деревеньки и размышлял о своем, покуривая время от времени, так как до сих пор ему не удается избавиться от этой вредной привычки. Он видел, как Эвансы с Борисом вернулись в главный терем после того, как проводили меня, а спустя некоторое время Борис, Николай и Володя вышли оттуда и направились к себе. Он их знал, так как жил с ними под одной крышей. Затем появился Румянцев и быстрым шагом проследовал к выходу из Деревеньки. Он был один, и господин Олсон мельком подумал, что тот отправился на свидание. А почему бы и нет? Парень-то совсем молодой. Выкурив еще одну сигарету, он вернулся к себе.  Его комната расположена на первом этаже, но он еще несколько раз слышал, как кто-то ходил по лестнице, а вот спускался или поднимался, он сейчас не помнит. Уснул он уже под утро, так что к завтраку его разбудил соотечественник.

Егоров все записывал, сверялся со списком, но выглядел таким невозмутимым, что невозможно было понять, насколько эта информация его заинтересовала. Я пребывала в боевом состоянии, так что не просто переводила, но пыталась и анализировать. Судя по всему, в половине второго ночи Румянцев отправился на встречу с убийцей. Значит, он его знал. Когда они договорились о встрече – на вечеринке или по телефону? Если по телефону, то следствие вскоре все установит, так как мобильник остался при убитом. А если на вечеринке, то это означает, что я общалась или, во всяком случае, сидела за одним  столом с убийцей! Что и говорить, в последние дни моя жизнь сделала крутой поворот.

Возвращаясь в свой номер, я думала о том, что не только жизнь изменилась, но и я сама. Теперь я думаю, говорю и поступаю как-то иначе, не так как прежде, и, хотя частенько плохо себя чувствую, будто бы во мне прибавилось сил и уверенности. Это очень кстати. Они мне пригодятся для поисков Алины.

До сих пор я жила спокойной и несколько замкнутой жизнью. А сейчас? Сначала столкнулась с тем, что похитили подругу, потом с убийством. Вряд ли одно связано с другим, но как знать? Я чувствовала себя такой возбужденной, что о сне нечего было и мечтать, а думать о произошедшем не было сил, и, несмотря на поздний час, я достала привезенный из дома детектив «Проиграли все» и удобно устроилась на диване.  Труп валялся уже на первой странице, так что я с полным вниманием погрузилась в чтение. Раздавшийся вскоре звонок вызвал у меня досаду.

- Наташа, вы уже покончили с допросами? – услышала я голос Рокотова.

- Да, я уже в номере, – растерянно ответила я и почувствовала, как у меня участился пульс.

- Я тоже. Можно, я к вам сейчас зайду? Надо поговорить.

- Да, конечно.

Я зачем-то побежала к зеркалу прихорашиваться, но тут раздался стук в дверь. Я открыла ее и увидела перед собой зеленые глаза, на этот раз в них прибавилось золотистых искорок. За Рокотовым маячил Леша, но он остался в коридоре. Рокотов вошел в мой номер один. Вот в ком чувствовалась сила и уверенность, и недавние мысли о моем якобы преображении показались мне надуманными. Я присела на диван, а он по-хозяйски разместился в кресле. Такой не сядет на краешек, подумала я, он везде чувствует себя хозяином. Это почему-то меня разозлило.

- Как вы себя чувствуете? – строго спросил он.

- Нормально, - немного резко ответила я. – О чем вы хотели со мной поговорить?

- Вы на меня за что-то сердитесь? – несколько мягче поинтересовался он.

- Нет, что вы! – Я уже опомнилась и корила себя за излишнюю привередливость. С какой стати он должен сидеть на краешке кресла, как бедный родственник?
Окна были открыты, с улицы слышались голоса, и в коридоре тоже было какое-то движение. Казалось, в эту ночь никто не собирался ложиться спать. Рокотов изучающе смотрел на меня.

- Я поинтересовался вашим самочувствием, – пояснил он, - так как вы очень бледны и хотел бы услышать правдивый ответ на свой вопрос.

Он разговаривал со мной, как строгий учитель с нерадивой ученицей, но я решила не лезть на рожон.

- Правда, сейчас все в порядке, просто день выдался тяжелым, и я устала.

Он продолжал внимательно разглядывать меня, будто перед ним находился не живой человек, а музейный экспонат.

- Почему вы так на меня смотрите? – не выдержала я.

- Пытаюсь вас понять.

- Ну, и как продвигаются дела?

Он улыбнулся:

- Пока не очень, но я никогда не останавливаюсь на полпути. А вы?

Я задумалась, так как и сама не знала ответа на этот вопрос.

- Время покажет, - сказала я. – Сейчас я хочу найти Алину и не намерена отступать.

После этого он, наконец, начал разговор, ради которого и заявился ко мне среди ночи. Его служба безопасности с помощью частных сыщиков без особого труда отыскала Олега Воронова. Сейчас он живет в Испании, играет за испанский клуб. Он женат на состоятельной француженке, которая повсюду следует за ним, в России не был уже полгода.

- Вот видите! – подскочила я. – Никого Алина не предавала, ее похитили!

И я произнесла пламенную речь, призывающую к спасению подруги. Рокотов меня не перебивал.

- Думаю, вы правы. Ваша подруга в беде. Нужно найти ее, если еще не поздно.

Я просто рухнула на диван.

- Но несколько дней назад она была жива, - прошептала я и замолчала.

Он назвал Алину «ваша подруга», будто отстраняясь от нее. Что же он за человек? Теперь уже я рассматривала его, как музейный экспонат.

- Вы любите ее?

На его лице появилась недовольная гримаса, мне даже показалось, что сейчас он пошлет меня куда подальше, но он сдержался. Не думаю, что вы имеете право задавать такие вопросы, сказал он, но я все же отвечу. По его словам, ему казалось, что у них с Алиной все серьезно. Он даже подарил ей брошь. Дело не в том, что она стоила кучу денег, он придавал этому подарку символический смысл. Несколько лет назад он оказался на благотворительном аукционе, который проводился в честь каких-то обездоленных людей, каких именно – он не помнил. Вообще-то, он к драгоценностям равнодушен, но эта брошь ему почему-то понравилась, и он решил, во что бы то ни стало, ее приобрести. Пришлось поторговаться, в результате чего первоначальная цена удвоилась. Однако он был очень доволен покупкой и решил, что подарит брошь той женщине, на которой решит жениться. Они с Алиной провели три прекрасных недели в Хорватии и, когда вернулись в Москву, он сделал ей подарок. Алина знала связанную с брошью историю, поэтому с гордостью нацепила ее прямо на футболку и вообще больше с ней не расставалась.

- Теперь эта брошь у меня дома, - встряла я. – Увидев ее, я подумала, что воры забрались в квартиру ради нее и могут вернуться. Я потом верну ее Алине. – Я сделала паузу. – Или вам?

- Я свои подарки назад не забираю.

- А почему Алина не надела ее, когда отправилась на квартиру Могилевской? Тогда ее на ней не было, я точно помню.

Рокотов ненадолго задумался.

- Она ведь добиралась туда одна, наверное, побоялась, что ограбят.

Это объяснение показалось мне убедительным.

- И все же, вы любите Алину? – повторила я свой бестактный вопрос.

И Рокотов продолжил свое повествование. После звонка Алины он очень переживал, поехал к ней домой, но никого там не застал. Несколько дней ходил мрачнее тучи и даже помышлял о мести, но потом вдруг все прошло, как отрезало. Он подумал, что она ничем не лучше других – моделька, которая хочет поудобнее устроиться в жизни. Возможно, она и впрямь кого-то любила, но только не его. От него ей были нужны деньги и респектабельная жизнь. Он совершенно не понимал Алину, подумала я, да и не любил по-настоящему.

- А вы быстро утешились, - мрачно вставила я.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

- Вряд ли я смогу вам это объяснить. Вы слишком молоды и чисты.

- Не думала, что это недостаток, - пробормотала я. Я сидела, опустив голову, куда он смотрел – не знаю. Пауза затягивалась. – Но ведь теперь вы знаете, что Алина вас не предавала! – не выдержала я. – Это что-нибудь меняет?

Он ответил без размышлений:

- Нет, не думаю. Я не верю, что умершие чувства могут возрождаться.

- Но это же несправедливо! – вскричала я.

- В жизни много несправедливого.

- Жизнь, жизнь… Будто это какой-то неведомый зверь! На нее ссылаются, когда не хотят отвечать за свои поступки. Люди сами делают свою жизнь, да и жизнь других тоже.

- Да вы еще и философ, - с усмешкой заметил он.

Я была подавлена этим разговором. Рокотов открестился от Алины. Что же мне делать?

- Значит, вы не собираетесь ее искать? Что же мне делать? – озвучила я свои мысли. – Обратиться в милицию? Но вдруг это ей навредит? Мне даже посоветоваться не с кем, - сказала я и почувствовала, как у меня брызнули слезы. Рокотов мгновенно вскочил с кресла и пересел на диван, затем взял меня за руку.

- Наташа, но я же не устраняюсь от этой проблемы! – воскликнул он. – Неважно, как сейчас я отношусь к Алине, я не меньше вашего хочу ее найти! Она исчезла в тот день, когда мы должны были встретиться, так что я чувствую ответственность за нее!

Я успокоилась, но слезы продолжали течь, как из крана. Высвободив свою руку, я встала и прошла в ванную, чтобы умыться. Отражение в зеркале меня не порадовало: глаза припухли, нос покраснел, правда, теперь я выглядела не такой бледной. Когда я вернулась, Рокотов стоял посреди комнаты.

- Когда вернусь в Москву, подключу к поискам частных сыщиков, - заявил он. – Вряд ли милиция лучше с этим справится, а Алине ее вмешательство может навредить. К тому же, не хочу, чтобы они рылись в моем грязном белье. Для этого истории с Румянцевым хватит.

- Вы только о себе думаете! – возмутилась я.

- О себе я, конечно, не забываю, - признал он, - но в данном случае интересы Алины ставлю выше. Так что не волнуйтесь, как только я окажусь в Москве…

Я его перебила:

- Почему в Москве? Ее ведь похитили в Питере!

- А вы неплохо соображаете. – Он одобрительно взглянул на меня. – Пожалуй, начнем с Питера. Завтра, - он сделал шаг по направлению к двери, - я найму сыщиков, и они навестят вас.

- Завтра у меня будут гости.

- Так отмените их. Вы же сами заявили, что самое главное для вас – найти Алину.

- Не могу отменить. Это Эвансы и Борис.

Рокотов изменил свои планы и вновь уселся в кресло.

- Почему вы решили их пригласить? – хмуро поинтересовался он.

- Это не я решила, а Рита, - словно оправдываясь, произнесла я. – Она полагает, и весьма справедливо, что у нас в стране не все имеют собственные особняки. Ей захотелось посмотреть, как живут обычные россияне. Ну, а Борис присутствовал при нашем разговоре и тоже напросился.

- Понятно, - недовольно сказал Рокотов. – Кстати, Борис тут среди ночи рвался в гостиницу, хотел вас увидеть. Семаков объяснил, что вы заняты и отправил  восвояси. Как он вам?

- Он очень обаятельный, - вполне искренне сказала я.

- Ну вот, вы и попались на его крючок.

- Никуда я не попалась! – запальчиво сказала я. – Этому кое-что мешает.

Рокотова заинтересовало, что именно. В его присутствии я чувствовала себя двояко.  С одной стороны, он был единственным человеком, с которым я могла обсуждать исчезновение Алины, а с другой – он меня раздражал. Его поведение нельзя было назвать высокомерным, но я почему-то все время ощущала его превосходство. И все-таки, несмотря ни на что, была уверена, что могу говорить с ним откровенно.

- Во-первых, - начала я отвечать на его вопрос, - я подозреваю Бориса в причастности к похищению Алины.

- Очень интересно! – перебил Рокотов. – Надеюсь, потом вы это аргументируете. Но что же во-вторых?

- А во-вторых, как я поняла, он нигде не работает и сидит на вашей шее. Это не достойно мужчины! – выпалила я.

К моему изумлению, Рокотов расхохотался. Я ничего смешного в своих словах не видела. Отсмеявшись, он сказал, что своей непримиримостью к людским слабостям я напоминаю раннюю христианку, и заверил, что по второму пункту у Бориса есть смягчающие обстоятельства, но его больше интересует первый. Почему я решила, что Борис причастен к похищению?

А вот мои подозрения как раз и основываются на втором пункте, заявила я. Как я поняла, вы с Инной поссорились и уехали в Хорватию, где и познакомились с Алиной. Я вопросительно взглянула на Рокотова, и он кивнул. Тогда я продолжила. Борис вместе со своей сестрой остается на бобах, но надеется, что вы одумаетесь. Однако вы вернулись в Москву не один. Алина моложе и красивее Инны, к тому же, вы дарите ей брошь! Я вскочила с дивана.

- Борис знал, что это не обычная брошь, а с тайным смыслом? – Рокотов побледнел, затем кивнул. – Кто видел Алину с брошью на груди?

Он ненадолго задумался:

- Прислуга, секретари и кое-кто из сотрудников.

Мне уже все было ясно. Символическая брошь баснословной цены, приколотая на футболку, это то же самое, что объявление о помолвке. Я сделала небольшую паузу, чтобы успокоиться, потом продолжила.

- От кого-то Борис узнает об этом и понимает, что его беззаботному существованию приходит конец! Но он не сдается. Можно, конечно, нанять киллера, чтобы убить Алину, но он, видимо, хорошо вас изучил и предполагает, что вы всех поставите на уши, но найдете убийцу, а тогда и ему несдобровать. Он решает поступить хитрее – нужно скомпрометировать Алину и сделать так, чтобы вы в ней разочаровались. Тогда вы вернетесь к своей прежней возлюбленной, которая если чем-то и запятнала себя, то не так сильно. И он не ошибся! Вы так и поступили.

Рокотов поднялся с кресла, на его скулах ходили желваки.

- Все, что вы тут изложили, очень интересно, но я этому не верю. Этого не  может быть!

- Потому что не может быть никогда, - закончила я его фразу. – Это ваш аргумент? Но кому еще выгодно исчезновение Алины?  Никому!  Никто не просил за нее выкупа. – Я все больше входила в раж. – А знаете, почему ее не убили? – Он не отвечал, но мне это и не было нужно. – Потому, что убийство неминуемо приведет к расследованию, которое неизвестно чем закончится. Думаю, они еще не раз дадут ей позвонить, чтобы успокоить близких. А потом, когда вы женитесь, они ее отпустят, предварительно запугав и еще как-нибудь скомпрометировав. Впрочем, я молю бога, чтобы так и оказалось. Лишь бы она была жива!

- Я завтра свяжусь с вами, - бросил он и направился к двери, но я его остановила.

- Подождите минутку. – Он обернулся. – Ответьте еще на один вопрос: «Если бы вы ничего не знали о том, что я вам сейчас тут наговорила, и Алина через месяц или два появилась и захотела с вами объясниться, вы бы согласились на встречу?»

Он ничего не ответил и скрылся за дверью, правда, хлопать ею не стал. Все равно хам, подумала я и развеселилась. Мне все же удалось поставить его на место, а то чувствовала себя в его присутствии какой-то неполноценной. Как же, он такой важный, могущественный и уверенный в себе! А кто я?  А этого великого и могущественного обвели вокруг пальца прихлебатели, которых он поит и кормит. Пусть теперь почешет макушку. Только бы Алинка выбралась живой из этой истории! Я буду у нее в ногах валяться, лишь бы она не приближалась к нему и ему подобным.

Было уже около пяти утра, и я, скинув все лишнее, юркнула под одеяло. Никогда в моей жизни не было такого длинного дня!



Продолжение следует...