В духе модерна...

Она вышла от него, пропитанная его духом, соком, грязью…

Он стоял неподалеку, засунув трубы рукавов в карманы подвала. Рот его, искривленный ржавым скрипом двери, снова и снова пытался произнести «прости», но… она отвернулась, не желая вновь и вновь слышать этот стон. Капли слез беззвучно капали из его окон, а ветер, словно заведенный, облизывал раненную плоть пенобетонных перекрытий. Он закурил. Яркий свет газа осветил его лицо – обитое мраморной крошкой, и, кое-где, замаскированное толстым слоем шпаклевки, оно, все же, выглядело миловидно. Будто бы и не прошло этих двадцати лет.

Едкий сигаретный дым въедался в его вентиляцию, разносился по лестничной клетке. Он откашлялся, сплевывая на серый, почти растаявший снег. Наступало утро. Белый молочный туман, словно верный мартовский кот, терся у его ног. Яркий свет фонарей, светивших так неподалеку от него, сменился холодным, проницательным взглядом рассвета. Он встрепенулся. Где-то вдалеке он снова и снова видел её лик. Невесомый, почти воздушный, он, как в прекрасном сне, то приближался к нему, то вновь, исчезал в пустоте. Однако это не сон. Сердце вернулась. Она вернулась, зашептал мозг, передавая радостную новость, по интернет-нейронной системе. Радостно загудели пассажирские артерии лифта, передавая о случившемся в венозно-грузовой отдел. Радостно закричали ядра-жители, высыпав на скелет лестничной клетки. Открывалось шампанское. Радостно расширялись форточки-зрачки… Легкая эйфория охватила их, сомкнув в объятиях, воссоединив уста…

Вы знаете, а ведь и подъезды могут любить!