Lux perpetua

Не сказать, что бы вокруг царила весення погода. С белого неба падал бьелый же снег,до того липкий имокрый, что казалось: её чуть-чуть, и он станет дождем.
На Кузнецком мосту было пусто. Люд, по дневному времени сидевший в офисах, тоскливо поглядывая на часы, но врем ленилось, и не двигалось с места. В наигранной пустоте улиц темная безликая фигура оставалась поразительным образовм незаметна.
Это был мужчина тридцати с небольшим лет, черноволосый и полуседой, в фетрофой шляпе и старой морской шинели. Погоны с неё были спороты, и принадлежность к военной форме выдывал только материал — черное, почти не гнущееся сукно.
Путь мужчины лежал в сторон Никольской улицы. Остановившись возле здания истфака РГГУ мужчина вынул из кармана часмы на цепочке и откинул крышку.
...Это были странные часы. Шесть стрелок, одна короче другой, неподвижно застыли напротив символов и цифр. 1937, Р-я, стрелка вниз, «бета», 12:00, 03. Вытащив из другого кармана трубку (выпущенные часы закачались на цепочке) мужчина закурил, и бросил короткий взгляд на небо. Если густо падающий снег и мешал ему,  то по лицу мужчины этого видно не было.
Ждать пришлось недолго. Из чердачного окошка РГГУ скользнула гибкая тень, проворно стекла на камни брусчатки и превратилась в худую криволапую лисицу. Отряхнушись, она подошла к обладателю часов, встала на задние лапы и коротко тявкнула. Зажав трубку в зубах мужчина снова поднес к глазам часы и и осторожно подкрутил колесико.  «Бета» сменилась на «омегу», 12:00 на 23:40. остальное осталось неизменным.
Лисица довольно осклабилась и на глазах начала дымом втягиваться в мостовую. Едва она исчезла, как все вокрг стало меняться.
На мгновение подернувшись снежной пеленой исчезли немногие высотки. Вывески втянулись в стены домов, стеклопакеты с хрустом смялись, уступая место двойным деервянным рамам. Под невесть откуда взявшейся слякотью резче обозначились камни брусчатки. Фонари стали ниже вдвое, из-за потрескавшихся стекол хлынул блеклый оранжевый свет... А из-за поворота вынырнула черная «Волга». Три десятка метров «Волга» ехала за темноволосым, после чего ускорилась и нырнула в переулок. Минутой позже в тот де проулок свернули незнакомец. Уверенно пересек освещенный дворик,завернулд за угол серого трехэтажного здания и остановился у заденй двери. Снова раскурил трубку, прислонился плечом к стене и замер.
По черному небу ползли тучи, снег сыпался вниз, словно мука из решета. Во двор въехал темно-зеленый «Газик» без номеров и остановился на углу.
Неаконец даерь открылась. «Газик», тарахтя, сдал назад.ю из кузова вылезли двое солдат, олткрыли задние дверцы, из из здания начали выходить их близнецы — безликие солдаты в серых шинелях.ю подвое, с усилием несущие тяжелые черные мешки. В мешках угадывались очертания человеческих тел.
Солдаты все шли и шлию. Десяток, второй, третий... мужчина равн6одушно смотрел куда-то мимо них: реальность, вздрагивая, каждую минуту запускалась заново, и на джеле в «Газике» лежало всего шесть тел.
Наконец из здания вышел ещё один человек. С обладателем часов они были примерно одного возраста, но разнились, как небо и земля. В противоположенность первому незнакомцу второй был худ, светловолос и све5тлоглаз, высокие скулы покрывал легкий налет щетины. Остальные детали его внешности ускользали от взгляда, словно капля воды по промасленной бумаге.
Темноволосый вынул трубку изо рта и кивнул на «Газик».
-Все-то ты развдекаешься, Генри.
-Даю сбыться предсказанному — и только.
-Две тысячи лет прошло...
-...А Ты все не можешь забыть, как они убили Твоего сына. Так с чего бы мне забыть про это унылое развлечение? Их бы все равно расстреляли. Если Тебя это утешит — они были атеистами.
-Не слишком.
 Солджаты тащили мешки. Валил снег. Со скрипом качался фонарь.
-Генри, вдруг напряженно произнес темноволосый.
Мир замер. Один солдат не завершил шага, двое других касались кончиками пальцев мешка с телом, уже готового упасть в кузов машины. Темноволосый сделал два широких шага и резко открыл один из мешков.

Не сказать, что бы вокруг царила весення погода. С белого неба падал бьелый же снег,до того липкий имокрый, что казалось: её чуть-чуть, и он станет дождем.
Темноволосый полуседой мужчина в фетровой шляпе устало раскурил трубку и глянул вдоль Никольской улицы. Стоящий рядом с ним, светловолосый и светлоглазый, казался спокойным, и эмоции выдывали только жестко сжатые губы.
-И придет Пророк, - негромко начал светловолосый.- И не будет ни Тьме, ни Свету подвластен, ибо будет рожден земной женщиной, но из мертвых восстанет. И нарекаю являться ему раз в столетие, и сам Господь спустится с небес, дабы среди шести мертвецов узнать его...
-...И придет с Пророком вечное благо на весь свет, Lux Perpetua, - эхом подвхатил темноволосый. Свет вечный. Я снова не узнал его, Генри.
-Свет вечный. Слабо мне верится, что Ты — да ждешь Пророка.
-Каждый должен чего-то ждать. Кто он был, этот предсказатель?
-Не лишай меня возможности утаить от Тебя хоть что-то.Ты забываешь о второй части предсказания.
Светловолосый наклонил голову набок. Замершие было пальцы застегнули верхунюю пуговицу пальто.
-Lux perpetua, Отец. Я ничего не забываю...

«И будет изгнан Дьявол, и поруган, и обречён на вечные скитания по мирам. И быть тому по слову моему и повелению.
Аминь»