Обжалованию не подлежит

   Издалека сарайчик придорожной забегаловки смахивал на сельский туалет, в разы увеличенный архитектором-шутником. Внутри первое впечатление только усиливалось – деревенский уют так и пёр изо всех щелей. Что, вы не любите пить утренний кофе, сидя на очке? Я тоже как-то не особо, но не будем, всё же, судить  по себе. Правда, тем двоим, что сидели за потрёпанным,  повидавшим не одну тысячу пластиковых стаканчиков, и множество пар человеческих локтей столом, тоже было это не особо по вкусу. Обстоятельства, обстоятельства – вот штука, которая бывает несовместима с нашими желаниями. Одно к другому – и вот, в этот утренний час, двое совершенно разных людей, пьют кофе в  метре друг от друга. Один – плотный, коренастый мужчина лет сорока, в белом джинсовом костюме. Другой – совсем молодой, худощавый парень в шортах, майке и пляжных тапочках. Тот, что постарше, вытянул из пачки сигарету, и, по привычке, слегка размяв её пальцами, закурил.
- Здесь не курят… - вежливо заметил ему молодой. Старший недобро взглянул на соседа, сделал глоток кофе, и брезгливо, почти не открывая рта, бросил:
- Тебе-то что за дело? Не курящий, что ли? Потерпишь, - сказал, и отвернулся, делая вид, что рассматривает через крохотное окошко свой внедорожник.

   На самом деле, его ничуть не заботил ни автомобиль, ни надоедливый парнишка, ни даже тошнотворный кофе из одноразовой посуды. На уме у него было одно – как можно быстрее добраться до места, и выяснить, кто же из его работников отступает от технологии производства.
-       Скажи, тебе не надоело жить без совести? – голос молодого вернул старшего в реальность придорожного кафе, - насколько я знаю, тебе уже сорок один год, 4 земных месяца, и 8 дней, и ты уже почти завершил свой список.
Во взгляде Старшего читалось удивление, вперемежку с нескрываемой, густой злобой.
- Ты что несёшь, малявка? Какой, к чертям собачьим, список? Какая совесть? Ты что, правилам приличия не обучен? Кем ты себя возомнил?
Прежде чем ответить, молодой печально вздохнул, и покачал головой.
- Я тут проездом, точно так же как и ты. Только, к несчастью, куда бы меня не привёл мой путь – везде мне находится неотложное дело. Вот, к примеру, подобное тебе.

   Лицо Старшего налилось кровью. Он медленно встал, не говоря ни слова, сдёрнул парнишку со стула и потянул его к выходу. Такова была  натура Старшего – везде и всегда сокрушать физической силой то, что становилось на пути. Только в дверях, до его слуха донёсся на удивление уверенный, молодой голос: «Я всем даю шанс. И ты сделал свой выбор. Прощай.» В следующий миг старший почувствовал, что рука его пуста. Обернувшись, и обшарив взглядом помещение, он почувствовал страх. В кафе  никого не было кроме него, и только два недопитых стаканчика кофе указывали на то, что произошедшее – вовсе не сон. Зажмурившись и разотря лицо, он вышел на улицу, сел в машину. «Ха! Меня такими фокусами не напугать. Пуганный уже. А доходы стремительно уменьшаются. Надо разобраться».
   
   Озлобленный, агрессивный Cтарший вырулил на шоссе и вогнал педаль газа в пол. На дне его души разлагался последний осадок страха. До места оставалась пара сотен километров.

***
Молодой стоял на краю лесной поляны, готовясь к работе. В такие моменты ему всегда было грустно. Каждый раз он спрашивал себя: «Нет, ну вот почему люди такие идиоты, а?», и понимал, что ответ очевиден, но не обрекаем в слова. Усевшись на мокрую от росы траву, и отбросив горестные мысли, Молодой достал из кармана неприметную записную книжку и простенькую шариковую ручку. Открыв книжку, он стал перелистывать страницы в поисках чистых – а вдруг осталась ещё хотя бы одна не замаранная, где-нибудь в середине? Но чистая страница осталась только одна – последняя. В правом нижнем её углу, красовалось незамысловатое число, выведенное от руки. Три цифры – единица, и два нуля. Последняя. Сотая. Молодой вздохнул, снял с ручки колпачок, и начал писать.

***

«Ёлки-палки! Неужели это так сложно? Бочка – 100 литров, канистра – 20 литров.  Наливаем в бочку пива – 80 литров. Остальное – доливаем из канистры. Пиво «Ослин», особый сорт с секретным ингредиентом! Дёшево, сердито, а главное – разлетается на ура, по такой-то цене, ха-ха! И вот теперь, какой-то идиот вгоняет меня в убытки! Игнорирует секретный ингредиент! С-с-с-котина…».  За окном внедорожника мелькали сосны, изредка попадались обветшалые домишки. Старший совсем не думал о дороге – что о ней думать-то? Шоссе проходило по холмистой местности, густо покрытой сосновым лесом. Ближайший посёлок – 60 километров по прямой, сразу за ним – мост через реку, а после – ещё около 90 километров ничем не примечательного шоссе. Дави на газ, да за руль держись.

***
Молодой нарисовал жирную точку, и со щелчком захлопнул рабочий документ. В следующее мгновение книжка поднялась в воздух, засветилась зелёным, и исчезла. Молодой не любил отправлять дела в Архив. Умом он конечно понимал, что работа должна быть выполнена, по установленным раз и навсегда правилам, но каждый раз, когда он проводил эту операцию, внутри у него всё сжималось. Он наизусть помнил все записи в каждой из множества книжек, которые попадали к нему в руки. В те времена, когда он ещё даже не работал, а только проходил подготовку в одном из учебных центров, его приятно удивило то, что проступки, которые необходимо вписывать в Книги Учёта, можно пересчитать по пальцам. Принимая во внимание толщину Книги – аж целых сто страниц, а так же то, что для каждого живущего выписывался свой экземпляр, Молодой был уверен – отправлять Книги в Архив ему не придётся. О, как он ошибался. На практике оказалось, что грязной работы достаточно. Да, до заполнения сотой страницы доходило не так уж и часто, но контролировать тех, кто приближался к концу списка, приходилось постоянно. Самым  распространённым мотивом внесения записи было неуважение к ближнему – так уж повелось. Чуть реже встречались предательство, обман, зависть и неспособность противостоять инстинктам. Мотивов и вправду было не много, но деяния были гораздо разнообразнее, и, не смотря на всё разнообразие, находились такие, которые в других частях света не повторялись. Да взять хотя бы последнюю запись. Это надо же – променять честную жизнь на канистру ослиной мочи…

***

Солнце уже стояло довольно высоко, и день обещал быть жарким. Старший надеялся, что и лето не подкачает – выкрутит регулятор жары на максимум. Он очень надеялся на лето, раскручивая свой пивной проект. Жара, множество летних баров, поставки в курортные города… Золотая жила.

        Посёлок остался позади, вдалеке уже виднелась полоска воды.
 
До моста оставалось не более 50 метров, когда наперерез внедорожнику Старшего, с жутким криком выбежало существо, похожее на добротную бочку, упитанное, с лоснящейся, серой шерстью. Осёл бежал через дорогу, словно взбесившийся лось, завывая, не хуже пожарной машины. Старший не был готов. Он прекрасно знал, что в этих краях водится разная живность, но никогда не принимал этого в расчёт, и поэтому толком среагировать не успел. Реакции у него хватило только на то, что бы вывернуть руль вправо, но этого оказалось недостаточно. Скорость была слишком велика – на обочине машину закрутило, и бросило под откос. Внедорожник стремительно сближался с огромным валуном, и результат столкновения был очевиден, но в мыслях Старшего не было страха смерти – тупая ослиная морда смеялась ему прямо в лицо, возрождая к жизни совесть, которая, не успев родиться, готовилась уйти в небеса.