Пустота

 - У нас в доме живет замечательная, умнейшая кошка. Все члены семьи души нечают в серой зеленоглазой проказнице, - начал рассказ мой сосед. - И вот свершилось! Она бережно носит большой живот и скоро, очень скоро на свет появятся ее малыши.
   Но вдруг она, наша ненаглядная, пропала. Была, и нет. Два дня ее не было видно и слышно, и на все наши призывные кис-кис ни ответа, ни привета.
   Потом пришла. Животика, как небывало, а сосочки длинные.
   Все ясно, спряталась где-нибудь в уютном уголке и родила потихоньку, подальше от глаз людских, своих малышей. Интересно, где она облюбовала себе место?
   Покормив нашу красавицу, решил я за ней проследить и выяснить, где ее лежбище. Много усилий прилагать не потребовалось, она прямиком отправилась на чердак. Всего то и делов, что вслед за ней по лестнице подняться. А вот и оно, ее гнездышко. Да и сама она тут, лежит, развалилась. А котяточки маленькие, похоже, еще слепые, так смешно носиками тыкаются, норовят мамкину сиську отыскать. А мамаша их языком, языком…. Одна незадача, решать то что-то с ними надо.
   Долго не думая, я опять на чердак шасть, и котят всех в мешок сунул. Вниз спустился, сомнение гложет, что сделать: в воде утопить или может быть в саду закопать? Боязно как-то, живых и в землю. Думаю, отнесу их к речке и потоплю.
   С полдороги вернулся, неудобно речку, с детства знакомую, поганить. Нет, неудобно. Перебросил пестрый от заплат мешок на другое плечо, еще горше на душе стало. Ноша вроде нетяжелая, а на душу давит, мочи нет прямо никакой.
   «Да, долго я с ними возиться так буду, ведь все решено, - подумалось мне. - А раз решено, зачем мытарить, зря время тянуть?».
   Вечером, когда спать ложился, грамм сто водочки выпил, думал, поможет. Нет, не помогло. Болело сердце, щемило нещадно почему-то окаянное. А на душе, что кошки скребутся. «Тьфу, тьфу. Что придумал, кошки скребутся. Спи уж, душегуб». Оно бы только вспомнить, что-то очень, очень важное надо. Очень надо, знаю, что важное что-то, а вот с утра силился вспомнить, все без толку. Ну, если…. «Спи, утро вечера мудреней», - говорят старые люди. И с этими мыслями уснул беспокойным чутким сном.
    Рано, очень рано пробудился я ото сна, как только первый солнечный луч коснулся моей небритой щеки. Как проснулся, так сразу же и вскочил с кровати. Тело все ломило, голова раскалывалась. Можно было подумать, что не сто грамм, а гораздо больше вчера выпил, и мучает теперь меня похмелье. Но это было не похмелье. Это ни то, совсем ни то. Что же? Что?
   Вдруг я отчетливо вспомнил, то, что так силился найти в закоулках своей памяти вчера весь день. И тогда, когда уже засыпал, все хотел вспомнить, хотел, но не мог, а вот сейчас этим солнечным ранним утром я вновь увидел ту дальнюю картину детства:
   «Дядя Антон держит веревочный поводок. Его петля уже сильно, очень сильно сдавливает собачью шею. Доверчивый Трезор смотрит чистыми глазами на хозяина и быстро, быстро виляет хвостом. Но жестокие руки проворно нагибают небольшое деревце, привязав к его верхушке поводок, и… все.
   Я, пятилетний пацан, вижу все это наяву. И, словно окаменев, неотрывно смотрю, как Трезор дернулся в последний раз, вижу его красновато, синий язык. Неживой!!!
   Ужас обуял меня и я заплакал. Нет, вернее зарыдал. Истерика била меня тогда перед фактом чужой жестокости».
   А что же вчера? Ведь получается, что я, постарев, так изменился. Выходит, во мне умер тот чистый пятилетний ребенок. Умер он, а кто родился? И родился ли кто-нибудь? Что пришло на смену ему, юному и чистому? Неужели она - пустота, жестокость и бездушие?
   Замолчав, рассказчик застыл с поникшей головой.

   P./S. Рисунок моей сестры Ирины Сыроватской.


Рецензии