Хорошо придуманная история

«Господь Милосердный, помилуй меня. Жалкий раб, я склоняюсь пред Твоим всепрощением. Пусть гнев Твой праведный обрушится на меня и понесу я крест Твой во имя Святой Веры». Робкий шепот. Едва произносимые слова. Оттенок отчаяния мелькает в каждом придыханном звуке. Послышался рокот реки. Это жизнь. Вперед, навстречу весеннему журчанию. Свет заливает глаза - после мучительного пребывания в темной пещере они мгновенно слепнут по непривычке.
Из пещеры вышел Христофор. Это было его не настоящее имя, а прозвище, которое он сам себе дал после отяготивших его жизнь событий. О своем подлинном имени он успел смиренно позабыть, словно желая навсегда расстаться с предыдущей жизнью, но она неотступно следовала за ним, навязчиво напоминая о себе.
Отражение в реке. Преступное истинное лицо. Христофор отпрянул от воды с отчаянием в сердце. «Прости, Господи», - обронил он, каясь. Вода отражала его настоящее лико - уродливую песью морду. Бог наказал его, а прошлое всплывало в кровавых картинах у него в памяти.
В отражении реки показалась девушка. Псеглавец не мог себе представить, что рядом кто-то есть, потому в растерянности отпрыгнул в сторону. Мало того, что он боялся своего уродства, так не желал показывать его другим - тем более таким прелестным представительницам своего пола. Девушка назвалась: «Я - Кристин Алуси. Не бойся меня». Томление в пещере накладывало свой характерный отпечаток - разговор с девушкой для Христофора был в диковинку. Они прелестные, но коварные, нужно быть непременно начеку.
Но проявить свое коварство златокудрая Кристин не успела, так как растворилась в воздухе, чем изумила псеглавца. «Что за наваждение такое? К чему все эти знаки?» - недоумевал Христофор, видя в одиноком отражении только лишь свою изуродованную морду.
Тотчас же послышался невдалеке топот лошадей. Накрыв свою голову монашеским капюшоном, Христофор немедленно скрылся из виду. Более находится здесь было опасно: нелюдимая местность рождала своих призраков, неустанно напоминающих о смерти. Но это оказались не призраки, не разбойники и даже не скитающиеся певцы. Из крестового похода возвращался достославный рыцарь Гийом Гранду - победитель иноверцев и освободитель Гроба Господня.
- Друзья мои, отпразднуем по приезде нашу победу! - поднял вверх свою тяжелую руку Гийом.
- За освобожденный Иерусалим! - закричали рыцари.
- За обретенный рай! За Царство Небесное!
Лошади мчались как угорелые, точно мечтая скорее оказаться у себя дома. Длинный путь их надорвал, но каждый шаг, приближающий к конечной цели, ободрял и придавал сил.
Однако дом встретил благородного Гийома неприятным известием - его лучший друг, кузнец Анри Шети, был найден убитым в своей мастерской. Крестьянки ревели, дети беззаботно сосали палец, старики роптали на разбойников - и все они не давали пройти к кузнице рыцарю Гранду. Увидев тщедушное обезглавленное тело Анри, друзья Гийома тотчас же смекнули, что торжественного вина в этот вечер им вкусить не удастся и, понуро развернувшись, оставили отважного рыцаря наедине с трупом. Пир во имя победы обернулся трауром для силача Гийома.
- Я найду убийцу, - процедил сквозь зубы он.
Могучий Гийом Гранду еще до известного похода на Иерусалим славился своей отвагой и врожденным бесстрашием. Если по телосложению он и уступал мифическому Голиафу, то по храбрости ему не было равных. За счет уверенности в себе он мог победить в неравном бою, - а уж о его триумфальных битвах с медведями ходили народные легенды. Собственными руками задушить убийцу ему не составило бы никакого труда, нужно лишь было его найти. Но вот это задача решалась не так просто: где его искать? Никаких следов не осталось, помимо окровавленной рубахи самого Анри, но и она едва ли могла подарить ценные сведения.
Тем временем близ дома Гийома на городской площади давали представление веселые странствующие трубадуры. Они развлекали бесноватую публику, иносказательно подшучивали над чернью и воспевали рыцарскую любовь. «Любовь - она как лужа грязи. Образуется в результате дождя и человеческих деяний, - плясал Паскаль Дрито и улыбался своим беззубым ртом, - Сначала нужно дождаться ливня чувств, а затем приложить усилия, чтобы даму обольстить».
Возле трубадуров образовалась немалая толпа, лихорадочно поддерживавшая выступающих. Такое скопление людей не могло не привести сюда мстящего Гранду: складывалось ощущение, что на этом участке земли собрались все живущие поблизости люди - не здесь ли искать преступника? Делая безмятежный вид, Гранду выжидательно прохаживался вокруг людей в поисках каких-либо улик. Это могло быть что угодно - топор, меч, длинный скандинавский нож - лишь бы на на остром предмете сверкали следы убийства.
- Сейчас для нашей почтенной публики мы устроим расправу над человеческими чувствами, - на всю площадь прокричал Дрито, - Возьмем вот эту куклу... Милашка, не находите?.. И вот эту обходительную мадам мы заколем ножом!
Публика глубоко вздохнула. Гийом заметил нож.
- Именно так поступают нерадивые грешники, убивая свою любовь. Временами они сами не ведают, что творят. Одно движение руки, - Паскаль резко махнул ножом, - и вы опять делаете больно. Увы, все мы небезгрешны и периодически совершаем злодеяния по отношению к чувствам. Но! Друзья мои. Христос пришел в наш мир не за праведниками, а за всеи нами. Он открыл нам истинные чувства. Мы всегда можем исправиться и встать на путь истинный...
На глазах изумленной публики Паскаль вытащил нож из куклы, и та внезапно заговорила. Фокус, да и только. Рука Паскаля незаметно обернулась в одежды воскресшей мадам.
- Любовь не умирает! Бессмертие питается любовью! - источала жеманный оптимизм кукла.
«Какой-то проходимец и обманщик», - подумал Гийом.
Рыцарское воспитание в суровых условиях, вероятно, подразумевало развитие физических способностей, выносливости и доблести, но никак не чувства юмора. Когда народ смеялся, Гийом мрачно щурился. Он видел в шуте исключительного лгуна, и тот - что не удивительно - тотчас попал под подозрение рыцаря.
- Ты кто такой? - грозно сказал Гранду, прижав к стенке Паскаля Дрито по окончании представления. Гийом смотрел в лицемерные глаза сатирика и испепелял его ненавистью.
- Что вам от меня нужно, сир? - жалко простонал Паскаль.
- Про какое ты там воскрешение говорил, а?
- Воскрешение чувств? - переспросил он, не ведая, к чему клонит рыцарь.
- Если ты такой волшебник, тогда воскреси моего друга!
- О чем вы, сир?
- Ты знаешь о чем. А ежели не знаешь, то сам виноват, проклятый пройдоха.
Надо сказать, Дрито действительно был высококлассным пройдохой. Помимо своей площадной деятельности, он занимался тем, что ходил по городам и селам, обманывая тамошних малодушных жителей. Все это сходило ему с рук, ведь он делал это настолько искусно, что даже обретал себе друзей. Знали его многие, но Гийому до всего этого не было дела. Он желал одного: вытрясти всю шутовскую прыть из жалкого слизняка и выместить месть.
После рассказа рыцаря об убийстве своего друга, Паскалю ничего не оставалось, как удивиться происходящему:
- А при чем здесь я?
- Мне все равно - ты это сделал или не ты - но тебе придется отвечать за свои слова. Говоришь о воскрешении? Так воскреси же моего друга.
- Ты в своем уме, храбрый рыцарь?
- Не бросайся словами попусту. Иди и делай.
Паскаль Дрито, конечно, умел фокусничать, но уж никак не воскрешать из мертвых. Чувствовалось, что он просто попал под горячую руку. Но почему он? Человек, который всегда выходил чистым из воды, который хитростью мог снять корону с головы любого правителя, он - стал жертвой немилости свирепого Гранду.
- Постой-постой...
- Чего тебе?
- Хорошо, ты поймал меня. Я смогу тебе помочь. Но для этого тебе нужно будет меня отпустить.
- И? - с легкостью отпрянул от Дрито Гранду, абсолютно не волнуясь за то, убежит он или нет. Шансов не было никаких - Гранду бегал как олимпийский бог, убежать от него представлялось столь же парадоксальной задачей, как Ахиллесу догнать черепаху.
- Я знаю, кто тебе поможет. Но пообещай мне, что ты не убьешь меня.
- Обещаю. Говори.
- В замке Жени ле Шато обитает призрак девушки. Говорят, что это сама милость Божья. Почему она там поселилась - никому не известно, но достоверен тот факт, что она умеет воскрешать из мертвых.
- Чушь!
- Послушай, - убеждал легковерного рыцаря Паскаль, ссылаясь на собранные по чуть-чуть отовсюду факты, - Возле замка протекает река. Так вот, в реке можно увидеть ее. Она стоит возле окна и смотрит в реку, будто тоскует по живому разговору.
- Чушь несусветная! - не унимался Гийом, правда, больше из вредности, чем недоверия. Недалекий ум рыцаря мистику впитывал без аналитических препятствий.
- Если ты сумеешь ее найти, она тебе поможет.
Глубоко внутри Паскаль поражался своей изобретательности. Из фатально складывающейся ситуации он опять выбрался без потерь для своего здоровья. Гийон Гранду серьезно призадумался, и по лицу было видно - он намерен найти Божью милость.
«Господь Милосердный, помилуй меня. Жалкий раб, я склоняюсь пред Твоим всепрощением. Пусть гнев праведный обрушится на меня, и понесу я крест Твой во имя Святой Веры». Псеглавец сидел возле одинокого хвойного дерева и читал христианские молитвы. Дерево время от времени покачивалось - то ли от ветра, то ли в желании заботливо обнять раскаивающегося грешника. Мысли Христофора перестали посещать его, молитвы произносились машинально, без определенных дум. Сливаясь с окружающей его природой - тоже особенно безразличной к мыслительной деятельности, - псеглавец ощущал блаженную гармонию.
Трели соловья вдруг разбудили Христофора и привели его в чувства. Он открыл глаза - но соловья не узрел. Напротив, возле него стоял высокий мускулистый мужчина, с отвращением глядевший на обезображенного отшельника.
- Ты откуда такой уродливый? - брезгливо сказал рыцарь.
Покуда псеглавец попался на глаза, бежать не было никакого смысла. Однако же он закрыл лицо капюшоном и ответил незнакомцу нерачительно:
- Не мешай мне...
- Извини, я не хотел тебя обидеть, - проговорил рыцарь, - меня зовут Гийом Гранду, может быть, ты слышал обо мне.
Христофор высунул собачий нос из капюшона и осмотрел Гийома.
- Кто ж тебя не знает! - занервничал он.
- Мой верный друг Анри мертв. Пройдоха Паскаль Дритто, местный шут, сказал мне, что его может воскресить лишь дева из замка Жени ле Шато. Ты знаешь где находится этот замок?
- Его возможно воскресить? - изумился псеглавец.
- По крайней мере так сказал Паскаль. Ему можно не доверять, но почему бы не проверить, подумал я? Убить его я всегда успею.
- Я не знаю никаких замков, но хотел бы его найти, - скромно сказал Христофор и открыл свою собачью морду.
- Какой же ты гадкий!
- Бог создал людей разными... - ответствовал он, - Но жизнь делает их еще различнее.
Гийом рассказал псеглавому чудаку о легенде, в которой сказано: возле замка есть река, где отражается прелестная девушка. Христофор тут же вспомнил реку, подле которой повстречал Кристин. И точно - воспоминания словно ширились - там был некий замок. В памяти отчетливо всплывал сводчатый, вытянутый вверх чертог. Быть может, именно там покоится спасительница друга Гранду.
Впрочем, на месте иллюзии по поводу существования девушки рассеялись тотчас же. Замок пустовал - они обошли его вдоль и поперек. В реке никакого отражения не появлялось. Начинало вечереть. Гийом исполнялся злобой, а Христофор - отвращением к себе. Они уселись на берегу и безмолвно устроили трапезу.
- Прости меня, - залился слезами Христофор, - Я надеялся... Но... Ничего не выйдет.
- Судя по твоему настрою, действительно не выйдет. Я и сам пригорюнился, - плюнул в землю Гйом, - Обезглавить придется Паскаля. Но за друга отомстить не удастся, черт побери.
- Это я убил твоего друга...
Робкий шепот. Это раздались слова отчаяния. Христофор - убийца. Он и сам еще этого до конца не мог понять. Но собачья голова выдавала поступки прошлого. Гийом оскалился и вытащил из ножен меч. Смерть нависла над псеглавцем.
- Стой! Не трогай его, - смиренным голосом сказала Кристин Алуси.
Христофор увидел где-то на горизонте ту самую мадам, с которой он разговаривал по выходе из пещеры. Она стояла там, далеко, на линии, разделяющей небо и землю, но говорила так отчетливо, что слышно было хорошо. Выразительные глаза Кристин словно защищали Христофора: он ни в чем не виноват, не трогай его.
Испугавшись явившейся девушки, сияющей божественным светом, Гийом пал ниц пред ней и взмолился: «Пощади, Господи».
- Я спасу твоего друга, - будто не услышав его молитв, сказала она, - Покажи мне его.
В замешательстве Гранду схватил меч и принялся махать им направо и налево, точно впав в безумство. Но Кристин никуда не исчезала. «Нечистая сила», - прорычал грозный рыцарь и посмотрел на тщедушного Христофора, песьей мордой уставившегося на Гийома. «Что ты смотришь на меня, собака?» - закричал он.
Как не умоляла Алуси пожалеть псеглавца, как не доказывала свою святость, Гийома ничего не убеждало: он считал, что имел дело с чертовщиной. Взмахом меча он отрубил песью голову с плеч и залился кровавым смехом. «Я отомстил за своего друга! Я отомстил за него!» В свою очередь Кристин заплакала и исчезла с глаз.
Месть была осуществлена. Воскрешения не произошло. А девушка не освободилась от мистических пут.
«Господь Всеблагой и Всемогущий. Пощади меня, сына твоего. Грешен я, и буду нести крест Твой всю оставшуюся жизнь». Робкий шепот. Едва произносимые слова. Оттенок отчаяния мелькает в каждом придыханном звуке. Послышался рокот реки. Это жизнь. Вперед, навстречу весеннему журчанию. Свет заливает глаза - после мучительного пребывания в темной пещере они мгновенно слепнут по непривычке.
Из пещеры вышел Христофор. Это было его не настоящее имя, а прозвище, которое он сам себе дал после отяготивших его жизнь событий. О своем подлинном имени он успел смиренно позабыть, словно желая навсегда расстаться с предыдущей жизнью, но она неотступно следовала за ним, навязчиво напоминая о себе.
Отражение в реке. Преступное истинное лицо. Христофор отпрянул от воды с отчаянием в сердце. «Прости, Господи», - обронил он, каясь. Вода отражала его настоящее лико - уродливую песью морду. Бог наказал его, а прошлое всплывало в кровавых картинах у него в памяти.
В отражении реки показалась девушка. Это была Кристин Алуси - милость Божья, мечтающая вочеловечится. Она хотела стать настоящей женщиной все свое многовековое существование, но тщетно. Покуда не прекратиться череда смертей псеглавцев, она не обретет человеческую плоть.
- Мошенник! - кричали на площади, - Зачем ты обманываешь народ своими сказками?
Пританцовывая и завывая, Паскаль Дрито вторил:
- Эта история произошла со мной на самом деле! Богом клянусь, если он существует! А если и не существует, то все равно клянусь...
- Ты хочешь сказать, что перехитрил бравого рыцаря, вернувшегося с крестового похода?
- Почему же перехитрил? Всего-навсего послужил роководимым слугой...
- Руководимым?
- Роководимым! Ведомым роком, да и только!
- Каков все-таки подлец, - не унималась толпа, - мошенник, обманщик! Все это неправда!
Дрито подпрыгнул в причудливом танце и ответил в поклоне:
- Если это и неправда, то хорошо придумано...