Часы

               
    Степан Романович Плоскодняк был на вид человеком суровым, сердитым и, как нам всем казалось, очень злым. Он всегда ходил в стареньком сером, уже протертом до дыр пиджаке и в белой помятой кепке. Было ему сорок пять лет, но почему-то нам казалось, что он выглядел старше. Черные густые волосы его уже местами покрывались сединой. Особенно у виска. Большущий нос напоминал колбасу и выглядел очень смешно. Не знаю почему, но он пользовался большим уважением во дворе среди взрослых. Все, даже мой отец, называли его по отчеству: Степан Романович. Мы же, ребятишки, его все побаивались. Жил он в квартире один. Мать его, Надежда Петровна, умерла четыре года назад. Женат он никогда не был. Еще бы, кто бы стал жить с таким сердитым человеком. Но всех больше нас удивляли его часы. Он носил их на левой руке и никогда не снимал. Но ведь они даже не ходили. Старенькие механические часики на потертом кожаном ремешке. И почему они были ему так дороги? Витька поговаривал, что он колдун, и что часы ему нужны для всяких магических ритуалов. И мы все ему верили. Ну, действительно, что можно подумать еще о человеке, который носит изломанные часы? Да еще с его выражением лица. Степан Романович всегда был очень правильным, за что нас частенько ругал. И нам это очень не нравилось. Он словно нарочно всегда находил что сказать и за что сделать замечание. Все взрослые, как обычные люди, пройдут мимо и промолчат, просто не заметят. Но этот же, нет.  Всегда что-нибудь да скажет. Нельзя громко ночью смеяться во дворе, нельзя мелом рисовать на асфальте, потому что не красиво, нельзя гонять кошек, что противно мяукают на чердаках, нельзя, нельзя, все у него было нельзя. И все это он говорил с таким выражением лица, что ему и слова против не скажешь. Брови нахмурит, лоб сморщит, голос грубый, попробуй такому скажи что против. И поэтому Степана Романовича мы всегда пытались избегать и вообще не играть под его окнами, но все равно сталкивались с ним, и как всегда, что-то выслушивали. И потому нам всем казалось, что он просто не любит детей и поэтому к нам придирается. Ведь со взрослыми он был всегда таким вежливым, не то что с нами.
    Как-то раз мы играли с Витькиной новой машиной, что ему отец привез из Ростова-на-Дону. Он частенько у него уезжал в различные командировки и всегда что-нибудь да привозил. Машина была очень дорогая, на пультуправление, и  Витька, нажимая на джойстик, гонял ее по всему двору. У подъезда, у самой двери, сидела кошка, и тому захотелось ее напугать. Он направил на нее машину, и та поехала прямо на нее. Но вдруг из подъезда вышел Степан Романович и, не заметив под ногами игрушку, наступил на нее.
    - Моя машина! – завизжал Витька, и мы все вместе подбежали к подъезду. Степан Романович  взял игрушку в руки и принялся крутить ее в своих широких ладонях. Как обычно, он нахмурил свои густые брови и сморщил лоб. Мы все ждали, что он нас снова станет ругать, что играем где попало и виноваты теперь сами.
    - Я думаю, мы сможем ее починить, – сказал вдруг Степан Романович всем на удивление очень спокойным голосом. – Пойдемте со мной.
    И мы все вместе отправились к нему. В его квартире мы ни разу не были, и хоть он и жил один, без жены, но кругом царил порядок, и все стояло на своих местах. Это все еще и потому, что у него не было детей, а то было бы сейчас, как и у всех. Вряд ли все лежало бы так долго на своих местах и было бы не поломанным. На кухонном столе красовался огромный, ну просто громадный торт. Он бросался нам всем в глаза, и мы не могли на него не коситься.
    - Садитесь за стол, я угощу вас чаем, – даже как-то вежливо сказал нам Степан Романович.
    - Спасибо, мы не хотим, – ответила за всех Света.
    - Не стесняйтесь. Попьем чаю с тортом. А то куда он мне такой огромный одному, - улыбнулся сосед.
    - Зачем же тогда покупали? – поинтересовалась Светка.
    Она никогда ничего не стеснялась спрашивать и всегда говорила то, что думала, и спрашивала то, что ее интересует. Вот и сейчас, все бы просто молча сели за стол, но ей же нужно было спросить. Но Степан Романович лишь только улыбнулся и провел ладонью по своим большим усам. И он объяснил нам, что торт ему вручили на работе, как лучшему мастеру.
    И мы втроем уселись за стол. Хозяин порезал торт и налил нам чаю, а сам с отверткой и клеем принялся ремонтировать игрушку. Мы пили малиновый чай и посматривали на его старенькие часики, что давно не давали нам покоя. 
    - А почему вы носите изломанные часы? Не легче купить новые, а эти снять? – все-таки не сдержалась Света.
    - Дело в том, что…, - и Степан Романович промолчал.
    - Витька вон, например, вас из-за них колдуном считает. И нас заставляет так думать, – улыбнулась Светлана. Плоскодняк тихонько вздохнул, посмотрел на свои часы и ответил, что это подарок.
    - Подарок? От кого?
    Молчать уже было просто не красиво, и Степан Романович поведал нам давнюю историю.
    - Это случилось двадцать шесть лет назад. Мне тогда было девятнадцать. Я только-только окончил техникум, и передо мною открывались все дороги. И вот однажды осеним  теплым вечером я повстречал девушку. Юлю. И мы полюбили друг друга. И так сильно, что не могли и часу прожить наедине. Нам очень было хорошо вместе. День, прожитый в разлуке, казался нам просто вечностью. Однажды вечером мы сидели у реки и любовались закатом. Тогда мы и пообещали друг другу, что никогда не расстанемся. Никогда. И Юля подарила мне эти часы, в знак нашей крепкой и вечной любви. Теплым майским днем мы обвенчались. Но случилась страшная трагедия, от которой у меня до сих пор в жилах стынет кровь. За пару дней до свадьбы нас сбила машина, что неслась с огромной скоростью и вылетела на тротуар. Водитель, видно, не справился с управлением и поздней ночью наехал на нас. Я с множественными переломами попал в больницу. А вот Юля, моя бедная Юля, навсегда покинула этот мир. Я даже не был на ее похоронах. Только часы после той трагедии даже не разбились. Вот только ходить перестали. И как я не пытался их починить, все без толку.
    Лицо Степана Романовича было очень печальным, как и его рассказ. Он посматривал на свои старенькие наручные часы и тихонько морщил лоб.
    - А водитель, что стало с ним? – в один голос спросили мы. 
    - Этот негодяй сразу же скрылся, оставив нас умирать на тротуаре. Многие бояться отвечать за свои поступки и бегут, как последние трусы. Ведь если бы он тогда позвонил в «скорую» сразу, то, возможно бы, Юлю еще можно было спасти. Но «скорую» вызвал случайный прохожий, который наткнулся на нас. А часы. Хоть и не ходят, а рука все равно не поднимается их снять. Как посмотрю на них, и вспоминается мне тот майский вечер на берегу реки, где мы, молодые и влюбленные, обещаем друг другу никогда не расставаться.
     И Степан Романович протянул нам отремонтированную машину. Мы поблагодарили его и дружно вышли во двор. Только с тех пор он нам уже не казался злым и сердитым. И когда он нам что-то запрещал, мы не обижались и даже стали с ним здороваться при встрече. Ведь не может злой человек четверть века любить и вспоминать, глядя на часы, о той, которой давно уже нет.



                Антон  Лукин.