Пришел стрелять стреляй

И только оказавшись среди незнакомых людей можно, наконец, проснуться.
А больше и ничего.
Наверное.
По крайней мере, так казалось мне.

- «Этот калейдоскоп никогда не перестанет существовать»
- «Перестанет.
Достаточно покрутить колесико,
чтобы цветные стеклышки крутануло по ребристому зеркалу,
и они, поменяв свое положение, показали другую картинку»
- «Но выйти отсюда не получиться, верно?»
- «Ты сможешь выйти отсюда, но потом.
Потом»

Под дверью нервно зашуршала собака.
Она царапала пол своими длинными когтями и скребла замки,
оставляя на них глубокие следы, как в страшилках, которые пишут на заказ,
скулила и нюхала нижний проем, будто пыталась добраться до кого-то,
порой рычала и скалилась, но ничего не могла поделать.

- «Чего это с ним?»
- «Это Майк, он постоянно около ошивается. Не знаю почему»
- «Он же пес глав. врача, так?»
- «Нууу… вроде да, по крайней мере так говорят.
Правда я никогда не видел его с собакой.
Честно говоря, Майк здесь уже давно, и я не замечал за ним каких-то «хозяйских» привычек,
в том плане, что он вроде как особо-то никому и не подчиняется.
Так, иногда поскулит, когда рявкнешь, да и все.
Чаще скорее это он вгоняет в какое-то оцепенение пациентов»
- «Это еще почему?»

Женя немного криво улыбнулся, но продолжил.

- «Ну а ты, можно сказать, не испугался его тогда, в коридоре?
По-моему большая такая живая махина вгонит в ужас даже закоренелого ловца собак.
А тут еще и немного агрессивная»
- «А он кого-нибудь уже…загрыз?»

В дверь постучали, и ровный звонкий звук заставил напрячься все мои нервы.
Женя соскочил с кровати и помчался к двери, сшибая по пути вещи,
вечно находящиеся в «художественном беспорядке», как он это называл.

- «Да вроде нет! По крайней мере я об этом не слышал!, - кричал он на ходу, задыхаясь,
подскакивая в двери и толкая ее в сторону коридора, - ой…здравствуйте…»
- «Шейхмитов, ты тут один?»
- «Нет, Альберт Арнольдович»
- «Выйди. Нам нужно поговорить…о…твоей дальнейшей реабилитации»
- «Саааааш, я выйду, ок?, - крикнул парень из-за приоткрытой двери, - я не на долго,
ты тут пока ничего не вороши, пожалуйста»

За юношей хлопнула дверь,
но пес за это время сумел пробраться в палату и юркнуть под кровать.
Он вжался к стенке и, прижав уши к слегка крысиной морде, громко заскулил.
Я громко ударил по пружинам кровати и когда собака, наконец, заткнулась, прислушался:

- «Ты задолжал еще за тот раз!», - раздался приглушенный эхом голос доктора.
- «У меня нет возможности расплатиться! Не выходит!
Отец пока не перечислял денег»
- «Щенок, я предупреждал тебя покрыть долги!
Что я скажу начальству?!
Куда деваются деньги?!»
- «Скажите, что они в разработке проекта!
Не знаю… Придумайте что-нибудь!»

Послышался плотный удар о стену.

- «Проект?! Какой к черту проект?!
Ты на себя посмотри!!!
Какие могут быть проекты с такими как ты, кончеными?!»
- «Я еще не закончился!»
- «Ах, да у тебя все впереди, щенок!
Неблагодарная мразь!
Сколько можно покрывать тебя?!
Да если б не твой отец, большая шишка,
ты бы давно на заднем дворе закопан был живьем, и я бы лично распорядился!»

Последовал смачный удар, видимо, наотмашь.
Тема разговора становилась еще более любопытной для моего еле соображающего мозга.

- «Вы знаете, зря все это»
- «Зря? ЗРЯ?! Слушай меня сюда, мальчик, - по звуку казалось,
что что-то плотное, по видимому тело, соскользнуло вдоль стены и упало на пол,
сильно задев плинтус, - никто, никогда, не указывает мне, что зря, ясно?!
Здесь я, и только я, решаю, кто когда срать будет!
И ты, парень, не выдавишь и капли без моего разрешения!»

Голос эхом прошелся по стенам, и мое как по фону воображение начало само рисовать картинки.
Я вытягивался и мои образы тоже, как будто хотели уйти.
В окно мерно застучал холодный дождь,
первый за эту зиму, которая по календарю все еще была осенью.
Капли на стекле замирали, останавливаясь на секунду,
превращая стекло в тысячи импровизированных увеличительных луп,
мяли таявшее изображение заднего двора,
за которым стеной громоздился уже облетевший к тому времени лес,
который на фоне сырого продрогшего вечера
казался еще более мерзким и вселяющим какой-то загадочный мертвенный ужас.

Майк зашуршал под койкой когтями и громко заскулил.
Я было протянул руку вниз, чтобы успокоить и погладить его,
но он уже рыча и хлюпая слюной вцепился мне в кисть.

- «Мразь! Отцепись!», - взвыли как будто не мои голосовые связки.

На мой ор в палату вбежали ошарашенный происходящим Женя и молоденькая девочка медсестра,
которая, по видимому, проходила практику.
Доктор же повис тенью по ту сторону еле освященного проема.
Молодая девушка подскочила на месте от неожиданности и выронила небрежно сложенные бумаги,
которые она, по-видимому, несла на чье-то рабочее место,
села на корточки и стала судорожно собирать их с пола.

- «Да брось! Я соберу. Помогу ему!», - запротестовал Женя, кидаясь на пол,
ползая на корточках и соскребая в кучу бесконечные листы бумаг.

Сестра бросилась прочь за бинтами, парень скользнул в дверной проем следом.
Альберт Арнольдович тем временем поспешил удалиться в свой кабинет,
предварительно подозвав виновника переполоха к ноге.

Я, схватившись за запястье и судорожно сжимая ладонь в кулак, нервно огляделся, продолжая на весу удерживать руку,
с которой на старый линолеум уже маленькими струйками капала кровь,
пальцы дрожали как в судороге.
Стал рыскать здоровой в поисках того, во что можно было бы завернуть поврежденную кисть,
так как мое сознание демонстративно отказывалось принимать происходящее за реальность.
Вот пальцы нащупали плотные корочки, и голова сама повернулась.
На глаза попалась старая советская папка с растрепанными уголками и мятыми краями, пожелтевшая и зажульканая до ужаса.
Я прищурился и узнал только несколько слов на размытой обложке:
«История болезни», «Шейхмитов».
Пробрало любопытство аж до костей, и я, воровато озираясь во все стороны,
чистыми пальцами поддел краешек и рывком открыл на, как оказалось, нужной странице.
Там, кривым и непонятным для обычных людей почерком типичного врача,
черной тушью, вдавленной в страницу,
красовалось единственное предложение, за которое сразу уцепился взгляд:
«Диагноз …»

«Такое возможно…?!»



Ну, малышка, не злись на меня и не хмурь брови.
Понимание того, что мы в целом мире одни – еще не значит,
что кто-то никому не нужен.
И то, что твоим любимым занятием было и остается прогуливаться по улицам и смотреть прохожим в глаза,
даже как-то забавляет меня.
Порой и я люблю присоединиться и поиграть с тобой в «Психолога».

- «Смотри, - кричал я, указывая тебе пальцем на ухоженную женщину,
разукрашенную как рождественская елка, - она одинока. Это точно»

А ты молча кивала и лишь пожимала плечами.
А потом, на твоем милом маленьком личике появлялась грустная,
но аккуратная улыбка.



- «Слушайте, а Вы когда-нибудь думали, как страшно умирать?»
- «Да нет, знаешь ли. Да и не приходилось, время не то было», - медсестра по-матерински убрала мне волосы с глаз.
- «Ну а Вы…»
- «Называй меня просто, Марика»
Я немного помолчал.
- «Но возраст…»
- «Какой возраст, мальчик? Хоть на вид мне и не меньше 50,
чувствуя себя я на все 18!»
- «Хорошо…Марика», - улыбнулся я, глядя на пожилую женщину,
которую называть только по имени мне казалось очень нетактичным.
- «Дак…»
- «И на «Ты» будь добр. Тут же все-таки не строго»

По моему телу разлилось какое-то светлое добро.
Она была чем-то похожа на мою бабушку, но милее, и любила поговорить о том,
о сем, да даже была не прочь обсудить современную политику.

- «Я побежала, сынок. Целую», - запыхавшись пробубнила мне на ухо мама и побежала вдоль коридора.
- «Она хорошая мать…Работа ей мешает»
- «Вы…кхм… То есть ты…правда так думаешь?»

Марика томно улыбнулась, глядя в сторону выхода.

- «Твой друг идет.
А мне пора забирать анализы.
Ведь я все-таки на работе», - она озарила меня светлой искренней улыбкой,
встала со скамейки,
поправила халат и направилась в противоположную от Ника сторону коридора.
- «Эй, ну что? Что новенького?», - весело произнес Ник,
усаживаясь рядом со мной.
- «Да тут такое…»
- «Опа, нифига ты!, - засмеялся парень,
завидев мою забинтованную ладонь, - эт че? Как-никак боевое ранение??»
- «Собака укусила»
- «Ого! Это этот, пес тот, доберман что ли?»
- «Но»
- «Ох ты ж блин, да я же… Ванга! Ахаха»

Да, Ник всегда знал, чем заставить меня улыбаться.
Вот и сейчас, он точно знал, что мне нужно было.

- «Я принес тебе», - он начал что-то усердно рыть в своем беке.
- «Мм… любопытно», - напрягся я и с нестерпимой интригой и ожиданием поглядывал за другом.
- «Во-во! Тебе понравится!
Такую книженцию недавно нашел,
читал…мммм…в захлеб просто!», - протянул он со сладостным выражением лица.
- «Анхель де Куатьэ. Дневник сумасшедшего», - прочитал вслух я и криво покосился на Никиту.
- «Ты уверен?», - недоверчиво после паузы переспросил я.

Юноша, как всегда ему и было свойственно, звонко рассмеялся.

- «В конце концов! Отдашь этому своему корешу!
Ему понравится!
Этот мир какой-то неправильный.
Подростки не должны мечтать о карьере и деньгах,
Они должны мечтать о рок-группе и о побеге», - и с этими словами серый прохладный коридор наполнился уютным домашним смехом,
и я снова почувствовал, что всегда есть куда возвращаться.


_______________________________


- «Это как будто написано было где-то и по велению чьей-то руки сбылось.
Тебе не страшно?»
- «Нет.
Все, чего мы когда-либо боялись, уже с нами случалось.
В противном случае, мы бы этого не боялись,
потому как не знали бы, что это такое и вообще,
что оно из себя представляет»
- «Ну а что если нет?»
- «То значит, скорее всего,
ты боишься не того, что произойти должно,
а самого стартового момента.
Этот миг, когда все только начинается.
Ведь когда ты идешь на экзамен, трясутся коленки,
однако, когда ты садишься и начинаешь писать, тебе уже все равно.
Ты не чувствуешь страха.
Потому, что оно уже началось»
- «Ну а ты? Чего боишься ты?»
- «Я…? Скорее всего себя. Ну или глаз»
- «Почему?!»
- «…наверное потому, что все время пытаюсь там что-то увидеть…
но они все одинаковые»