Внутри

В ее снах темнота была живой. Она смотрела на нее из каждой тени, улыбаясь своему превосходству, своей власти над ней. Она обволакивала ее кожу, лаская ее своими липкими прикосновениями, нашептывая на ухо безумные стихи о смерти, смерти без надежд, без целей, без какого-либо высшего смысла. Просто о том угасании жизни, когда всемогущая ночь просто пожрет все чувства и мысли. Она не давала двинутся ни одному ее члену, не давала крикнуть, не давала даже дышать, напоминая о бессилии и ужасе пережитом давным-давно, но не забытом, возрождаемым памятью вновь и вновь. В ней горели сотни, если не тысячи мертвых пустых глазниц, витали сотни не раздавшихся криков, она запечатлела все деяния своего возможно сына, возможно прародителя. Каждая клетка кожи Алисы чувствовала присутствие этого существа, ее незримого спутника на протяжении всей ее жизни. Он наблюдал за ее агонией, бессмысленными попытками вырваться из его искусно сплетенной паутины, наслаждаясь каждой каплей ее страха, который он пил каждую ночь уже много лет. И даже когда ночной кошмар развеивался и сквозь жалюзи ее окон начинало робко пробиваться солнце, Алисе все еще казалось, что он наблюдает за ней, вынашивая новые планы тех кошмаров, которые он покажет ей во сне или наяву.
Однако кроме ужаса он давал ей и знания, знания о каждом своем следующем шаге, будто играя с девушкой в кошки-мышки, где добыча внушала неизмеримо больший страх охотнику, чем охотник добыче. Он позволял Алисе чувствовать следующее место его появления, позволял ей с еле тлеющей надеждой бежать спасти его очередную жертву, чтобы вновь оказаться на шаг впереди, вновь доказать ее бессилие, показав новый изувеченный труп. Он не делал разницы между мужчинами, женщинами, детьми. Все они были убиты одинаково жестоко и беспричинно, единственной его целью было сеять страх.
 В полиции только разводил руками. Они знали Алису как фантастического экстрасенса, всегда оказывающегося рядом с очередным зверским убийством. Несколько раз девушку арестовывали, но на момент убийства у нее всегда было непоколебимое алиби, да и вряд ли такая хрупкая особа как Алиса могла изламывать человеческие тела подобным образом, поэтому вскоре служители закона привыкли к ней и воспринимали ее присутствие на очередном месте преступления как должное. Все окружающие считали ее сумасшедшей. Пусть провидицей, но сумасшедшей. Ей не к кому было обратиться за помощью, никто и ничто не могло остановить убийцу. Потому что убийца не был человеком, Алиса знала это точно. Чудовище уже было однажды в непосредственной близости от нее, тогда она не увидела его самого, но увидела его ауру ( первую ауру, увиденную ею в жизни), тогда Алиса, даже будучи ребенком поняла – это не человек. Это монстр из страшных сказок, которые рассказывают непослушным детям на ночь, персонаж историй у ночного костра. Она называла это существо Гримом.

В этот день ей нужно было съездить на место очередной бойни, учиненной существом. В газетах писали, что это несчастный случай, но Алиса точно знала, кто отнял жизнь на самом деле, ей просто нужно было убедиться, осмотреть это место, попытаться восстановить в своем сознании картину случившегося, найти зацепки, чтобы просчитать  следующее действие своего противника, и, возможно, когда-нибудь остановить его. Вся жизнь девушки была бесконечным бегом наперегонки со смертью. Каждый раз в этой гонке она приходила второй.
Девушка собрала свои волосы в аккуратный хвост на затылке, быстро допила кофе(он был единственным средством, способным удержать ее от падения в бездну кошмарных снов хоть какое-то время), застегнула пальто на пару пуговиц и быстрым шагом вышла на улицу. Осень выдалась на удивление душной. Улица, обрамленная строем нагих сгорбленных деревьев, торчащих из асфальта словно ребра какого-то доисторического животного, была подернута душным утренним маревом, размывшим черты предметов.
Убийца будто вел девушку по спирали - он начал совершать свои злодеяния в дорогих и престижных кварталах, но постепенно, совершая странные петлеобразные движения удалялся все глубже в городские трущобы. Последнее убийство было совершено почти на самом городском дне, в районе бедном и грязном, в доме, считавшемся старым и отвратительным даже по меркам этих мест. Выйдя из метро, Алиса остановилась прямо перед искомым зданием. Дом был высотой в десять этажей, возможно благовидный в былые времена, но сейчас обшарпанный, бессмысленно глядящий в пустоту своими глазницами выбитых окон. Голова девушки немного кружилась. Она чувствовала всю ту злобу, зависть и ненависть, царившую вокруг нее. Но главное она чувствовала страх. Будто весь город был пропитан им, каждый камень мостовой ощущал его поступь, каждое лицо несло на себе его отпечаток. Алиса привела мысли в порядок, заставила себя поверить, что только что набрала в грудь чистый и свежий воздух и вошла в дом.

Подъезд повстречал ее полумраком и вонью, вместившей в себя все возможные черты неприятных запахов. Алиса знала, что труп девушки, последней жертвы Грима, должен был лежать на дне лестничного пролета. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться. На полу все еще остались пятна высохшей крови, их никто наверное и не собирался оттирать. Но когда тело девушки ударилось о земную твердь, она уже была мертва. Она летела головой вниз, с восьмого этажа абсолютно молча, ее пустые глаза не видели стремительно приближающийся пол. Алиса медленно поднималась по лестнице, разглядывая стены, испещренные тысячами ругательств и непристойных картинок. Однако некоторые изображения носили иной характер. Они больше походили на ритуальные рисунки в пещерах первобытных племен, и изображали того злого духа, которого боялись и боготворили ее жители. Высокое бесформенное существо возвышалось над грудой, в которой явно узнавались человеческие останки. Эти схематичные изображения отражали суть убийцы куда ярче и глубже, чем все полицейские отчеты вместе взятые. Наконец Алиса поднялась на восьмой этаж, в то самое место, где был нанесен удар. Здесь однако же ничего не говорило о случившейся трагедии, не было ни единого следа крови, ни единого следа, оставленного убийцей. Но для нее все было иначе. Она подошла ближе к стене, прикоснулась к ней руками, пытаясь прочесть послание зашифрованных здесь мыслей и чувств. Настоящее начало расступаться, давая провидице возможность увидеть прошлое. Тот вечер был таким же мрачным и тихим, как и любой другой. Она видела тени, торопливо ищущие для себя укрытие, тела людей, скрывающиеся в самых укромных уголках, где, как они надеялись, их нельзя будет заметить. Они знали о том ужасе, что стоял на лестничной клетке второго этажа, о той девушке, которой в этот момент угрожала смертельная опасность, но никто из них даже не попытался помочь ей. Не люди, скорее зверье, чей разум давно отнял страх. Девушка безмолвно взирала на приближающееся к ней нечто, не издав ни единого звука. Алиса не могла увидеть лицо убийцы, она могла видеть только его ауру, бесконечно черную, бесформенную, источающую зловоние сотен гниющих трупов. Темнота обволокла съежившуюся в углу девушку, проникая в каждую пору на ее коже, прикасаясь к самому тайному ее естеству, впиваясь в каждый клочок ее сознания. А потом, когда эта кошмарна трапеза, поедание души, была закончена, существо просто выбросило ненужную ему пустую оболочку вниз, в лестничный колодец. Алиса подошла к той дыре, в которую упало тело. Эта  глубина дышала спокойствием, будто убеждая провидицу избавиться от своих кошмарных видений, прекратить безумную погоню за смертью, уйти из этого душного мира в пустую прохладную темноту. Ее враг становился все могущественнее с каждым совершенным преступлением, ему уже не требовались как раньше когти и ножи, чтобы разрушить тело, теперь он мог поглотить саму человеческую душу. Алиса попыталась залезть на лестничные перила. Возможно, смерть и вправду была выходом, единственным возможным спасением от ее повседневных кошмаров?
-Она здесь умерла.- голос вырвал ее в реальность.- Моя девочка погибла здесь, вы ведь знаете.
-Да, да, я знаю.- проговорила Алиса, придя в себя и обернулась.
Перед ней стояла женщина, уставшая, сгорбленная своим внутренним горем и бессилием что-либо изменить, спокойная, ибо терять ей было уже нечего. Не нужно было слов, чтобы понять, что перед Алисой стояла мать убитой девушки. Не возможно было определить ее возраст, цвет глаз или волос, она будто сливалась с окружающей их серостью стен.
-Вы ведь знаете кто ее убил, что ее убило.- непонятно констатировала или спросила она. – Вы знаете, что это не несчастный случай, что ее убил зверь. Пусть меня считают сумасшедшей, но я знаю, что он существует. Он прячется днем в заброшенных цехах, а ночью выходит, чтобы убивать. Вы ведь остановите его?
-Да, конечно. – ком подступил к горлу Алисы. – Я найду и остановлю его. Обязательно.
- Поговорите с Марой, она была подругой, подругой моей … - голос женщины задрожал, и она протянула Алисе клочок бумаги, с написанным на ней адресом. – Она может знать.
-Я обязательно с ней поговорю. – сказала девушка и уже собралась было спуститься вниз по лестнице, но обернулась, почувствовав на своей спине взгляд женщины.
-Вы можете его остановить, я знаю. – в этот момент ее глаза больше не были серыми, они сверкали ярко-голубым цветом, тем, которого так давно не было на небе.
Эти слова предали Алисе уверенности, пусть и казавшейся нелепой, но все же действенной. Она твердо решила отправиться в логово зверя и встретиться с Гримом лицом к лицу. Она должна была сделать это очень давно.

Лабиринты подворотен, что вились между зданий заброшенных заводов и цехов были для города чем-то вроде кишечника для человека. Они были невообразимо длинны в сумме, сплетались в самые причудливые узлы и были населены полупереваренными отбросами. Запах там стоял соответствующий. Днем эти цеха были прибежищем для бездомных, скрывавшихся от жары, ночью их местом для сна. Кругом было многолюдно, но увидеть кого-либо было весьма непросто. Люди, обитавшие здесь, умели великолепно прятаться, однако то и дело Алиса краешком своего зрения могла увидеть промелькнувшую между зданий тень, или услышать тихую возню в куче мусора. Духота немного спала, возможно от тени, отбрасываемой стенами зданий, жмущихся друг к другу, возможно благодаря набежавшим на небо низким серым тучам, сменившим белесое утреннее марево. Девушка бесцельно бродила в этом бетонном лабиринте, пытаясь нащупать хоть какую-то нить, хоть самый ничтожный след Грима. Но ее внутренний голос молчал, не давая ей пробиться к тому центру, логову, гнезду ее врага. Это место полнилось злом, но злом типично человеческим, понятным и от того не столь ужасным. По крайней мере сейчас. Вдруг нетипично громкий шорох оторвал Алису от ее размышлений, она увидела выходящего ей навстречу человека. Он не был стар, но был так удивительно помят и грязен, что казался реликтом какой-то древней позабытой людьми эпохи. Одет он был в длинный светло-коричневый плащ, обтертый настолько, что местами проглядывал его толстый серый свитер, который он носил даже в теперешнюю духоту, голова покрыта редкими засаленными прядями волос, в руках незнакомец крепко сжимал доску.
-Вы живете здесь? – абсолютно бесцеремонно спросила Алиса.- Мне нужно у вас кое-что спросить.
Не ожидавший такой реакции на свое появление незнакомец промычал нечто нечленораздельное, и выпучил свои покрасневшие глаза. Было видно, что он в значительной мере пьян.
-Вы слышали про зверя, говорят, где-то здесь он обитает? Это местная страшная легенда, вы ведь понимаете? – девушка сама удивилась, с каким спокойствием она продолжила свой расспрос. – Что вы знаете об этом?
Переварив все сказанное, незнакомец начал говорить, на неожиданно высокой для своего внешнего вида ноте, почти пища.
- Какого хрена все вы, богатенькие ублюдки, припираетесь сюда? Ты нахрен хочешь увидеть зверя? Я, блин, и есть зверь. Я, блин, зол как зверь, когда всякие гниды пристают ко мне с дебильными расспросами. Это мой угол, и я тебя в него не звал!
Незнакомец наступал на нее, его лицо, и без того неприятное, было искажено алкоголем, похотью, гневом и еще неизвестно чем, сейчас больше напоминало маску на хэллоуин
-Я тебя ща череп размажу! – заливался он истерическим криком.
Не смотря на четкое осознание исходившей от субъекта опасности Алиса абсолютно не боялась. За всем происходящим она наблюдала словно со стороны, словно смотрела какой-то фильм, события которого ее ни капли не задевали. Весь гнев этого отвратительного дурака казался ей таким ничтожным, таким жалким, все его зло было просто смехотворным в сравнении с тем злом, за которым она сюда пришла.
Рука с доской уже поднялась для удара, когда грубый голос пресек намерения нападавшего.
- А ну, Шмыг, положи ломье это! – за спиной стоял огромный седобородый мужик грозного вида с обрезом в руках. – Ты, блин, что, глухой? Положи, сука, доску, я сказал!
Угроза подействовала, Шмыг отбросил доску, будто та была раскаленным железным прутом, и будто съежился под взглядом говорившего.
-Ты Костяк спокойнее, спокойнее. – натужно храбро прохныкал он.
-Ты свинья безмозглая! – прорычал Костяк. – Хочешь, чтобы нас здесь как собак перебили? Сгинь! Чтоб мы  тебя не видели! – За его спиной вырисовывалось еще несколько человек угрожающей комплекции.
Шмыг сжался окончательно, и продолжая ругаться себе под нос, уполз вглубь очередной горы мусора.
- А ты хрен сюда приперлась? – направил свой гнев на Алису костяк. – Неприятностей захотелось?
- Вы слышали о существе, живущем здесь, убийце? – с каждой секундой девушка все больше поражалась своему внутреннему спокойствию.
Вопрос подействовал на Костяка неожиданно, его глаза, мгновение назад пышущие гневом, потухли, ствол обреза был опущен к земле. Здоровяк тихо спросил – Ты безумная?
-Вы знаете что-то об этом? – его реакция воодушевила Алису. В первый раз в жизни у нее появился шанс найти своего врага.
-Ты может считаешь это забавной, мать твою, легендой, но это все на самом деле. – вновь начал закипать Костяк. – Это существо реально!
-Я знаю. – спокойно ответила девушка. – Я ищу его много лет. Я должна его остановить.
- Ты и в правду больная! – сейчас ее собеседник был поражен окончательно. – Ты, девчонка,  его остановишь? Да я, блин, здесь лет сорок живу, да ни я, ни Фим с Бурым – он кивнул в сторону сопровождавших его громил, - да никто его вслух упоминать не смеет, а ты решила его остановить. Да он с тебя кожу живьем сдерет, как со всех до тебя сдирал!
В глубине памяти Алисы зашевелились тягостные воспоминания, все то о чем она так хотела забыть вновь воскресло в ее мыслях. Но нет, это больше не повториться!
- Вы не можете, а я смогу. Я должна. Скажите, где я могу найти его?
- Вали отсюда, пока я башку тебе не размазал! – заревел Костяк.- Вали нахрен со своими зашибонами!
Алиса ушла. Молча. Она поняла, что ничего не добьется от этих людей. Они слишком напуганы, а самой ей логово Грима не найти никогда. Ну что же, гонка продолжается.
Придется искать его следующую жертву. А пока нужно зайти к Маре, может она знает хоть что-то об этой городской легенде.
Костяк стоял неподвижно. Впервые за много лет он задумался, впервые за много лет ощутил окружающую его вонь. Здесь пахло не только бензином и дерьмом, здесь пахло страхом. Как кто-то, пусть даже ненормальный, может бросать вызов тому существу, что гнездится в этих заброшенных цехах? Эта девчонка определенно не в себе. Даже он, Костяк, хоть и не трус, не осмелился бы на подобное. Не осмелился…
Глаза Костяка уставились куда-то в даль, а пальцы все крепче сжимали обрез.

Дом, в котором жила Мара, в отличие от места последнего преступления, выделялся из ряда окружающих строений в лучшую сторону. На стенах не было ритуальных изображений, воздух не полнился невыносимым зловонием, даже тени, казалось, были бледнее и обыденнее. Хотя, возможно, эти благостные впечатления были обусловлены лишь тем, что Грим еще не побывал здесь. Алиса позвонила в дверь, довольно долго прождала ответ, пока покопавшись некоторое время с замками ей наконец не открыл человек, толстый, с небольшой проплешиной на затылке, возможно немного пьяный, но выглядевший вполне добродушно.
-Здрасте… – немного удивленно проговорил он. – Вы ко мне?
- Я хотела бы поговорить с Марой. – в этот момент Алиса чувствовала себя несколько неловко. Она никак не могла мотивировать свой визит. А говорить правду, назвать себя экстрасенсом, ищущим легендарное чудовище, как следовало из ее предыдущего опыта, было не самым лучшим решением, имеющим самые неожиданные последствия.
-Дочки пока нет, вы ее подождите в комнате. – без капли удивления ответил человек. – Она будет минут через тридцать-сорок.
Алиса была удивлена его спокойствием, однако рада подобному исходу разговора. Ей не слишком хотелось вдаваться в какие бы то ни было объяснения, тем более, что интересовала ее только Мара. Ну что же, возможно к девушке часто приходят, это даже к лучшему.
Алиса прошла через прихожую, забитую невероятным количеством старой, непарной обуви ( большей частью рваных тапок) и повернула в комнату, где собиралась ожидать Мару. Это была явно детская, не смотря на то, что девушке должно было быть около четырнадцати лет, в комнате оставались предметы явно из более раннего ее возраста. Особенно бросался в глаза занимавший неимоверное количество места игрушечный замок, собранный наверное из какого-то конструктора. Это место напомнило Алисе ее собственную комнату, много лет назад. Даже деревянный шкаф с тяжелыми дверьми был так похож на ее шкаф, тот самый шкаф… Она подошла поближе к нему, провела ладонью по створке двери и, будто почувствовав какую-то наэлектризованность отварила ее.
Ей в лицо ударила невообразимая вонь гнили, будто разъедающая ее кожу, липкий смрад, оставленный зверем изнутри обволакивал ее легкие, проникая сквозь них в кровеносную систему, заставляя кровь быстрее бежать по венам, а сердце биться все чаще. Грим был здесь. Он прятался в этом шкафу выжидая. Почему? Почему он не убил девушку сразу?
Ответ напрашивался сам собой. Он хотел, чтобы все повторилось у Алисы на глазах. Все, как в ту самую ночь.

На улице моросил мелкий осенний дождь, и ветка вяза тихонько постукивала по оконному стеклу, будто отбивая такт незамысловатой мелодии. Семилетняя Алиса лежала, укутавшись в одеяло с головой и ждала. Она знала, что Грим смотрит на нее. Он прятался сейчас где-то в ветвях вяза, невидимый для посторонних глаз, мокрый до нитки и голодный, очень голодный. Почему он наблюдал за ней? Мама всегда говорила Алисе, что Грим приходит по ночам только к непослушным детям, но она точно знала, что не сделала ничего плохого. Почему же тогда он пришел? Алиса чувствовала на себе взгляд его хищных глаз, а иногда будто слышала, как он поет тихую-тихую песенку, похожую на колыбельную. А может он и не злой, подумала она тогда. Дождь усиливался, ветер заставлял ветку все сильнее колотить в стекло. Тук-тук-тук. Напор ветра все возрастал, ветка выгибалась, каждый ее следующий удар был сильнее предыдущего. Окно не выдержало напора стихии и распахнулось. Пожелтевшие листья и капли дождя влетели в комнату вместе с осенним ветром. За стеной послышались шаги. Отец, разбуженным этим шумом, вбежал в комнату, но подумав, что Алиса спит, почти на цыпочках подошел к окну. Девочка наблюдала за ним сквозь маленькую щелочку в своем ночном коконе. И в этот момент новый порыв ветра ударил его в лицо, и Грим прошмыгнул в комнату.
Не уходи, пожалуйста не уходи! –думала Алиса свернувшись в комочек под своим одеялом. – Не оставляй меня здесь одну.
Но отец вышел из комнаты так же тихо, как и вошел, оставив девочку наедине с чудовищем. Сейчас Грим прятался под кроватью, она слышала его хриплое дыхание, в котором иногда мелькали строки каких-то стихов.
Ходит Грим по потолку
И щекочет детям пуп
Мерное постукивание ветки в стекло больше не было таким яростным, сейчас этот звук казался скорее успокаивающим. Тихое пение существа действительно напоминало колыбельную, будто сплетенную из загадок и шарад, усыпляющую и тревожащую воображение одновременно. Невозможно было понять сколько прошло времени с момента появления существа, секунды тянулись бесконечно долго, будто запутываясь в замысловатых куплетах, декламируемых существом. Девочка ждала, что Грим вот-вот совершит какое-то действие, вылезет из под кровати и покажет ей свое лицо. Ей было одновременно и страшно и очень любопытно взглянуть на него, но страх все же пересиливал, не давая ей выглянуть из под одеяла.
Грим двинулся, однако не к Алисе, а в сторону двери, цокая когтями по полу, и продолжая шептать что-то себе под нос. Ему не нужно было открывать дверь, он просто проскользнул в щель под ней, лишь на мгновение обернувшись и сказав:
- Есть тот, кто боится, и тот, кто внушает страх. – эта фраза будто должна была объяснить что-то, дать Алисе какой-то ключ. – Есть тот, кто боится… - почти пропел Грим.
 Девочка молча дрожала в своей постели, чувствуя, что одеяло не сможет ее защитить. Она встала и подошла к огромному дубовому шкафу, стоящему напротив ее кровати. В тот момент он показался ей единственной возможной защитой от существа, что бродило по дому. Девочка приоткрыла тяжелую дверь и проскользнула внутрь, где постаралась поглубже зарыться в кипы одежды, чтобы ее не видели. И чтобы не видеть самой. Несмотря на закрытые глаза, толстый слой одежды на ее лице, плотную дверь шкафа, и, собственно, дверь в ее комнату, Алиса продолжала видеть  Грима. Бесформенной черной тенью он скользил по коридору, улавливая каждое движение воздуха, каждую эмоцию, витавшую в нем. Теперь не было ни малейших сомнений в его злых намерениях, Грим излучал какое-то безумное злорадство и азарт, с каждой секундой становясь все темнее, он будто демонстрировал Алисе свою непонятную радость. Чудовище подкралось к спальне ее родителей, приникло к двери, и засмеялось, на этот  раз вслух, громко и пронзительно, будто оповещая всех о своем присутствии. В комнате послышался какой-то грохот, Алиса чувствовала волнение и страх своих родителей. Грим наслаждался этим моментом. Отец похоже взялся за что-то тяжелое и стал медленно подходить к двери. Не ожидая больше ни секунды, зверь сорвал дверь с петель и ворвался в комнату черным вопящим вихрем. Он вторил услышанным крикам, исказив их, помножив в тысячу раз, превратив в безумный хохот и протяжный вой. Отец попытался встать на его пути, однако удар чудовища отбросил его, сломав ребра, практически вмяв грудную клетку. Грим летел к нему черным торнадо, то подбрасывая его тело в воздух, то ударяя о землю, выворачивая конечности, ломая кости и суставы, будто играя с человеком как с тряпичной куклой, которую можно завязывать в самые замысловатые узлы. Превратив тело отца девочки в кровавый бесформенный комок, черный вихрь двинулся к матери.  В этом вихре были когти и клыки, которые сразу  стали рвать и калечить человеческую плоть, вгрызаться в вены, изламывать кости, вырывать внутренности, размазывая плоть по стенам. Алиса не хотела смотреть, но все же видела чудовищную расправу над своими родителями. Сначала в ней был страх, потом гнев, потом боль от осознания собственного бессилия. Она ничего не могла противопоставить чудовищу, ничем не могла защитить свою семью. Она тихо плакала, ожидая, что Грим придет за ней, возьмет ее как десерт после основного блюда, однако ничего не случилось. Безумный хохот за стеной затих, и зверь удалился, тихо напевая что-то себе под нос. Перед тем, как выскользнуть через окно, он остановился, посмотрел девочке в глаза и тихо промолвил:
- Спасибо за обед, юная леди. Буду рад зайти снова, мы не прощаемся.
А потом он растворился, исчез среди дождя, оставив после себя только смерть.
С тех пор Алису стали посещать кошмары. Каждую ночь Грим являлся к ней, напевая песенки и загадывая безумные шарады. Все эти годы он вел ее от убийства к убийству, лишь готовя этот, самый главный кошмар. Он ждал Алису уже давно, заставляя следовать по своему кровавому следу с одной целью – привести ее сюда. А потом убить Мару, убить на ее глазах. Вновь заставить почувствовать то бессилие. Алиса не могла этого допустить.
Близилась ее вторая встреча с Гримом, и для одного из них эта встреча должна была стать последней. В эту ночь дождя не будет, думала девушка, эта ночь будет очень душной.

Ключ заскрипел в замочной скважине, потом послышались легки шаги и сиплый мужской голос.
-Мара, к тебе пришла какая-то девушка. Сейчас ждет у тебя.
Мара не ответила ничего, лишь хмыкнув, отварила дверь в свою комнату, ожидая, наверное, увидеть там одну из своих подруг. Ожидания ее не оправдались, в комнате была только Алиса, стоящая с безумным видом напротив ее открытого шкафа.
- Вы чего здесь делаете? – очевидно девушка хотела передать своим голосом возмущение, но показала только какое-то пугливое изумление.
- Меня зовут Алиса. – поразительное самообладание вновь вернулось к девушке, воспоминания были возвращены обратно в подсознание, теперь нужно было заняться тем, ради чего она сюда пришла. – Мне нужно поговорить с тобой об Анне. Я ищу того, кто убил ее.
-Да кто вы вообще такая? – сейчас возмущение слышалось куда ощутимее. –Легавые уже были здесь, все знают, что там было самоубийство. Не стану я с вами разговаривать!
- Успокойся, я не из полиции, и ты ведь знаешь, что Анна не сама спрыгнула в лестничный колодец, и ты знаешь, кто бросил ее туда.
В ауре Мары можно было увидеть невообразимо пеструю палитру чувств. Там был гнев, сомнения, страхи, любопытство, боль и тысячи непередаваемых оттенков этих эмоций.
Алиса пыталась найти в этом хаосе ту, что могла бы заставить девочку поведать все, что она знает о Гриме.
-Что за бред вы несете? Я понятия не имею, почему Анна убила себя, а если вы не из полиции, то и катитесь отсюда. Я не знаю ничего ни о каком убийце!
- Знаешь. Он наблюдает за тобой каждую ночь. Он поет тебе колыбельные, прячась в этом шкафу, ты не можешь его не чувствовать. Тебе ведь в детстве рассказывали про Грима?
Алиса видела, как сознание Мары боролось с ее подсознанием, пытаясь загнать туда все ночные образы, убедить мозг в том, что это только ночные кошмары, не способные проникнуть в реальный мир. Сознание побеждало.
- Да вы просто сумасшедшая! Вон отсюда, иначе я вызову полицию. – в голосе Мары был слышен страх. – Вон!
- Подожди! – Мара попыталась выскочить из комнаты, но Алиса крепко схватила ее за запястья и заглянула ей в глаза. – Просто вспомни! Это было реально!
Мара задрожала всем телом. Против воли Алисы сквозь ее пальцы в тело девушки потекли воспоминания, образы, картины убийств и ночных кошмаров. Пролетел подъезд и Анна, падающая вниз с остекленевшим мертвым взглядом, шкаф и запах липкого пота, покрывшего детское тело, безумный смех и кровавые лица, размазанные по потолку, бесконечная обволакивающая темнота…
Мара упала, обессиленная, почти потерявшая рассудок. Она пыталась спрятаться в своей постели от открывшейся ей кошмарной реальности. Она тихо плакала и повторяла только одно слово – невозможно. Ее разум не был готов к такому объему информации и просто не смог его вынести. Все привычные реалии стали для Мары бесполезны, сейчас она была таким же напуганным ребенком, как и Алиса много лет назад. Возможно пройдет время и она придет в себя. Если Грим не убьет ее раньше.
Алиса села на край кровати и ласково погладила девушку по голове.
- Не бойся. Когда он придет, я смогу тебя защитить. – она знала, что в эту ночь  все должно было закончиться. – Я буду ждать его здесь.
Солнце, окутанное белесыми облаками, медленно опускалось за трубы заводов, забирая свет, но оставляя в городе духоту. Часы мерно тикали, за окном кто-то ругался. Грим не собирался идти сюда сейчас. У него было еще одно неотложное дело.

Под сенью стен заброшенного цеха было прохладнее, чем снаружи, особенно под вечер.
Однако местные не спешили задерживаться здесь после захода солнца, зная, что зверь может бродить по этой территории, и если кто-то по неосторожности окажется у него на пути, то утром найдут только лужу крови и, возможно, пару оторванных конечностей. Жизнь в низах была сурова. Зверь никогда не прощал оплошностей или медлительности, и, тем более, открытых противостояний. Ночью он – полновластный хозяин этой земли.
Именно на это и рассчитывал Костяк. Фим и Бурый сбежали, поганые трусы. Хотя ожидать иного от них было бы просто глупо. Какими бы крутыми они ни были днем, с заходом солнца у них оставалось только одно желание – спрятаться как можно глубже, в надежде что в эту ночь за ними не придут. Но он, Костяк, не такой. Если эта девчонка осмелилась бросить зверю вызов, то и он сможет. Жить в страхе все эти годы было пожалуй тяжелее, чем прийти сюда сейчас. Пусть даже и на встречу со своей смертью. Двустволка была заряжена, Костяк ни раз отнимал жизнь с ее помощью. В этот раз все будет так же. Раз зверь убивает, то и сам может умереть…
В углу послышался какой-то шорох, дуло дробовика уже смотрело туда, когда на темном фоне коридора вырисовался Шмыг.
- Костяк, ты че, спятил? – Шмыг был пьянее, чем обычно и оттого в его голосе звучали неуместно веселые нотки. – Жить что ли надоело?
- Исчезни, дерьмо, с глаз моих. – Костяк был не в настроении вести долгие беседы. Сейчас должна была начаться охота, и ему отнюдь не хотелось оказаться жертвой из-за чрезмерной болтливости.
- Ты че, не помнишь, как Бульдог сдох? – Шмыг все не желал уняться. – Тоже говорил сначала «на спор», «на спор»… Потом  только ноги его и нашли… - Идея оторванных ног отчего-то позабавила Шмыга, и он тоненько захихикал. – А твои ноги могут и не найти.
- Да заткнись ты, пока не пристрелил! – Костяк начал выходить из себя. – Ща твои лыжи не найдут!
Неожиданный грохот прервал их разговор, а хохот заставил кровь похолодеть в их жилах.
- Он убьет тебя, убьет! – прокричал Шмыг закапываясь в гору помоев у стены.
Костяк вперил свой взгляд в темноту, царившую под потолком, где скрипя когтями по железным балкам, двигался Грим. Покажись… Только покажись, и я тебя размажу…
Зверь был где-то там, на верхотуре, однако различить даже его силуэт не представлялось возможным.
- А у меня для тебя подарок! – неожиданно человеческим и даже приятным голосом промолвило существо. – Лови! – из темноты к ногам Костяка упал какой-то предмет и смех вновь заполнил все пространство склада.
Костяк опустил глаза и увидел лежащую перед ним голову Фима. Глаз не было, они были будто высосаны изнутри сквозь прокусанный на затылке череп. Рвота подступила к горлу Костяка, а в мозгу стучала только одна мысль – бежать. Бежать куда угодно, только подальше отсюда, подальше от существа, что орудует здесь.
Он метнулся к двери, ведущей во двор склада, но путь ему преградило зрелище не менее ужасное, чем оторванная голова. Грим должен был передвигаться невероятно тихо, чтобы сделать подобное у Костяка за спиной, но у него это получилось. Прямо перед дверью, на ржавой цепи висело тело Бурого. Кожа была полностью снята, грудная клетка разорвана, на сердце виднелись следы то ли когтей, то ли зубов. Но ужаснее всего были глаза мертвеца, выпученные, больше не ограниченные веками, отражающие тьму, что клубилась за спиной Костяка. Гнев быстро переборол в его душе ужас.
- Выйди и дерись, мразь! – крикнул он в глубину зала, в темноту, глядевшую на него с потолка. – Покажи свое лицо!
Нервы Костяка не выдержали – он выстрелил, выстрелил снова, перезарядил двустволку и продолжил стрелять в темноту, выкрикивая проклятья.
Шмыг зарывался все глубже в мусор, мокрый от слез и своей мочи. Сейчас зверь убьет Костяка, а его, Шмыга, не заметит. Шмыг глубоко спрятался.
Неожиданно проклятья прервались, послышался сначала легкий шлепок чего-то на землю, затем хруст, и скрежет ломаемого металла. Любопытство перебороло страх, и Шмыг выглянул из своего убежища.
Костяк стоял, бессмысленно глядя в потолок остекленевшими глазами, его рука, ранее сжимавшая оружие, теперь стала с ним единым целым, объединением металла, плоти и костей. А потом живот, грудь и голова Костяка единовременно лопнули, и струя крови, желчи и полупереваренной пищи ударила в лицо Шмыгу. Он барахтался в этом озере плоти, пытаясь вырваться, освободиться от опутавших его внутренностей и сбежать, но кровь застывала коркой на его коже, желудочный сок выедал глаза, экскременты закупорили рот и дыхательные пути, не давая даже крикнуть. Сквозь пелену отвратительной жидкости, затуманившей его зрение, Шмыг видел, как к нему приближался темный силуэт. В глубине души Шмыг рассчитывал, что зверь добьет его, нанесет добивающий удар милосердия. Но чудовище лишь нагнулось над ним, легким движением пальцев сломав его позвоночник, и прошептало на ухо:
- Смерть не всегда приходит сразу, иногда ей предшествует боль. Вспоминай меня каждую секунду своего страдания. И приятных снов.
И зверь удалился, оставив изломанное тело Шмыга умирать среди стен своего логова. И Шмыг помнил зверя каждую секунду своей жизни, молясь и проклиная, в ожидании смерти, что забрала его только утром.

Алиса ждала. Тьма заключила город в свои объятия, больше ни один звук не тревожил его сон. Даже Мара затихла, возможно впав в забытье, возможно просто уснув. В эту ночь не было дождя или ветра, напротив, воздух казался вязким и липким, будто тормозящим любое движение. Только одна лампа освещала комнату, и тени казались густыми и глубокими, наполненными тайнами. Дверь шкафа, несмотря на отсутствие сквозняка, тихо поскрипывала. Этот звук будто убаюкивал Алису, призывая ее забыть обо всем плохом и отдаться неге забвения. Неожиданно послышался треск проводки, лампочка начала мигать, дверь шкафа громко захлопнулась, свет потух, вернув Алису к реальности.
Грим пришел.
Мара зашевелилась под одеялом, издавая тихие всхлипывания. Ее отец либо спал сейчас пьяным, либо вообще отсутствовал дома. Некому было защитить девочку от ее ночного кошмара. В коридоре послышались шаги, когти скребли по полу, слюна капала из пасти чудовища на пол с отвратительным хлюпающим звуком. Сквозь стены и дверь Алиса видела сгусток непроглядной тьмы, медленно приближающийся к комнате. Зверь тоже смотрел на нее, смотрел прямо ей в глаза. Он начал петь, петь ту самую колыбельную, что и в ночь смерти ее родителей. Его голос звучал ласково, он словно патока разливался по квартире, прилипая к стенам, обволакивая Алису, заставляя ее вспоминать. Она чувствовала радость существа, слышала каждое его дыхание. Он был уже очень близок к двери. Как же ей хотелось исчезнуть, бежать из этого места, или хотя бы спрятаться под одеяло и не видеть то, что должно будет произойти. За ее спиной стоял шкаф. Она уже пряталась когда-то в подобном. Тогда зверь не забрал ее. Может не заберет и в этот раз? Может, если спрятаться как и тогда, будет шанс выжить? Нет! Жить с этими ночными кошмарами невозможно. Нужно встретиться с Гримом лицом к лицу. Но шкаф все равно манил ее, чувством безопасности, не смотря на чувство ее бессилия. Сейчас она не была экстрасенсом, она снова была той самой напуганной девочкой, что и много лет назад.
Она была бессильна против Грима. Бессильна… Никогда! Нельзя позволить всему повторится! Лучше умереть сейчас, чем жить в страхе.
Дверь заскрипела и отворилась. Алиса осталась стоять на месте. Момент истины наступил.
В проеме двери стоял Грим. Впервые в жизни у Алисы была возможность рассмотреть своего противника.
Его лысая голова, обтянутая серой кожей, будто содранной с какого-то мертвеца много лет назад, отдаленно напоминала человеческую. Только рот представлял собой  узкую прорезь в этой маске, на месте носа был лишь провал, и одни глаза, горящие желтым светом, выдавали природу хищника в этом существе. На коже виднелись тысячи микроскопических морщинок, сплетающихся в причудливый узор, сходящийся ко лбу в точку, напоминавшую третий закрытый глаз. Его сутулое тело было облачено в серый потертый кожаный плащ, из рукавов которого торчали шесть длинных пальцев, заканчивающихся острыми черными когтями. Зверь улыбнулся и заговорил. Несмотря на рот, полный кривых гнилых клыков, и издаваемую им вонь, голос зверя был вкрадчивым и довольно приятным.
-Здравствуй, Алиса. Я же говорил, что мы еще встретимся. – Грим поклонился, показав огромный шрам на своем затылке. – Ты что, не рада меня видеть? Я пришел за девчонкой. Ты что, хочешь воочию увидеть, как я убью ее? Неужели тебе не достает твоих снов?
- Не подходи к ней. – Алиса старалась придать своему голосу твердость, но чувствовала, что говорит неубедительно.
- Ты изменилась. В прошлый раз ты пряталась от меня и рыдала. Такая маленькая и трогательная. Думаешь, что выросла? – пасть монстра растянулась в ухмылке. – Я помню твоих родителей, они долго кричали перед смертью. И маленькая Мара будет кричать.
- Я не боюсь тебя, – сейчас голос Алисы дрожал еще больше, но она не намерена была сдаваться.
- Нет, боишься. Я чувствую запах страха в тебе. Он пропитал всю твою одежду, страх стекает ручьями по твоей спине. Отойди, – почти промурлыкал Грим.
Тело Алисы вспотело, голова начинала кружиться при взгляде на существо, но она все еще не отступала.
Грим вытянул шею и приблизил свою морду вплотную к ее лицу. На его шее был такой же шрам, что и на затылке. Теперь не оставалось сомнений, что его теперешнее лицо было всего лишь маской.
- Твой Грим тоже изменился. Я могу разорвать твою душу. Я могу пытать твою плоть. Беги отсюда! Не смей бросать вызов Гриму! – вонь от его дыхания становилась нестерпимой. – Прячься! Я готов сосчитать до десяти …
Алиса вперила свой взгляд в точку на лбу зверя. Ей нужно было проникнуть в глубину его сущности, за маску, посмотреть на настоящее лицо своего врага.
Грим выкрикивал проклятия и угрозы в ее адрес все громче, его когти впились в запястье ее рук, но ничто не могло оторвать взгляд Алисы от третьего глаза зверя.
Узел морщин на его лбу начал расплетаться, давая Алисе возможность взглянуть на то, что было у чудовища внутри. Она видела кровь, скопления бесформенной, постоянно изменяющейся плоти, омываемой ею, тело зверя, не имеющее собственной формы, но использующее части тех, кто пал от его руки. Она видела сотни лиц, заключенных в его утробе, слышала крики из своих ночных кошмаров, продолжая проникать за грань материальной формы своего врага. Она вдыхала костяную пыль, и запах гнили, что наполняли Грима, проходила сквозь вязкую темноту, что коконом оплетала ее сознание, прогоняла со своего пути призраков всех тех, кого он убил. Даже призраков своих родителей. Они смотрели на нее бессмысленными пустыми глазами, полными безграничной боли, с одной стороны призывая отступить, с другой отомстить за их смерть. Тысячи кошмаров вставали на ее пути, но зная, что зверь внушает страх, девушка лишь острее понимала, что ей нельзя бояться. Она не знала, сколько времени длилось это противостояние, живо ли еще ее тело. Но все внешние оболочки были наконец разрушены и Алиса увидела пустоту. Бесконечную темноту, как полное отсутствие света, где не было ни времени, ни расстояний. В ней была лишь маленькая точка, центр сущности Грима. Алиса приблизилась к ней, и увидела его душу. Это был младенец - маленький, слабый и мертвый, возможно никогда не рожденный, но существующий вопреки всем законам природы. Грим боялся. Тот, кто внушает страх, боялся сам, боялся столь сильно, что воздвиг вокруг себя великую стену кошмаров, надеясь, что они смогут его защитить. Алиса смотрела на него лишь с отвращением. Враг, терроризировавший ее столько лет, оказался попросту жалок. Он питался страхами других, только пытаясь заглушить свой собственный. Алиса сжала это маленькое холодно тельце, младенец запищал, даже не пытаясь вырваться. Ей стоило лишь немного сдавить пальцы, чтобы сломать его, стереть в пыль его кости, превратить в фарш его плоть. Алиса испытывала радость от его агонии. Именно так он поступил когда-то с ее родителями, теперь она так же поступит с ним. Ее радовала даже не физическая боль врага, о нет, она купалась в ужасе чудовища, который она, ранее бывшая беспомощной жертвой внушала ему теперь. Ее враг был сейчас бессилен. Час расплаты пришел, девушка чувствовала свой триумф, теперь она была кошмаром для зверя, ненавистного ей. Грим издал последний предсмертный вопль и под натиском ее пальцев обратился в прах.

Наступало утро. Жара спала и небо вновь было ослепительно голубым, таким, каким ему и полагалось быть. Алиса подошла к постели Мары и присела на край кровати. Мара в полузабытьи уткнулась в заплаканную подушку и изредка вздрагивала, будто пробуждаясь ото сна. Алиса погладила ее по волосам, и начала напевать мотив колыбельной, слов которой она не помнила, но мелодию знала словно с самого детства. Мара успокоилась, ее дыхание стало ровным, кошмары больше не тревожили ее сон.
- Его больше нет, тебе нечего боятся. – прошептала ей провидица, вставая с кровати.
Алиса распахнула окно, ласковый ветерок уносил с ее кожи прах, бывший когда-то Гримом, не оставляя даже воспоминаний о нем. Мара вздрогнула за ее спиной и вновь начала кутаться в одеяло, но Алиса уже не замечала этого. Перед ней простирался восхитительный мир, наполненный людскими страхами.