18. Прощай, мечта! Путь в уважаемые люди

      
      «...Ты приходишь ко мне, я через завсклада, через директора магазина, через товароведа, через заднее крыльцо достал дефицит! Вкус - специфический! Ты меня уважаешь. Я тебя уважаю. Мы с тобой - уважаемые люди.
В театре просмотр, премьера идет. Кто в первом ряду сидит? Уважаемые люди сидят: завсклад сидит, директор магазина сидит, сзади товаровед сидит. Все городское начальство завсклада любит, завсклада ценит. А за что? Завсклад на дефиците сидит. Дефицит - великий двигатель специфических отношений…».
      МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ. «Дефицит».
      
      Летом 1976 года я поступил учиться в Ворошиловградский техникум советской торговли на дневное отделение по товароведению промышленных товаров. Такому моему поступку были, конечно, свои причины…
      После возвращения из своей одиссеи по просторам Советского Союза я недолго прожил с мамой. Во-первых, мне, как и до армии и одиссеи еще, делать было нечего в том поселке, и я там ужасно скучал. А во-вторых, к маме приехал жить мой брат Петя, тоже пройдя свой круг злоключений. И нам, двум зверькам, имеющим специфический опыт жизни, было тесновато в одной норе. Я уехал сначала к старшей сестре Шуре, ненадолго, а потом, устроившись работать в Краснодонский линейный цех Ворошиловградского технического узла связи, переехал в общежитие, в котором обитали невысокого ранга работники советских учреждений. Устроили меня туда через райком партии, где имел блат мой коллега по работе, бывший офицер спецсвязи, а тогда – механик междугородной телефонной связи. Я сначала был простым монтером телефонных сетей, а потом, окончив месячные курсы, стал механиком автоматических телефонных станций сельской телефонной сети.
      В то время как раз в систему связи вместо старых телефонных станций декадно-шаговой системы внедрялись новые - координатные АТС. Вот меня, видимо, вспомнив, что я по военной специальности радиомеханик, и направили на учебу во Львов, пообещав после её окончания золотые горы – должность, зарплату и возможность получения жилья. Курсы я окончил (о, Львов!), конечно, с отличием, старые университетские и армейские знания пригодились, должность мне дали, но вот зарплата там была невысокой, только на десять рублей отличалась от моей прежней, монтерской, и с квартирой был большой вопрос. Как мне объяснили, чтобы просто стать в очередь на получение жилья, нужно иметь семью, одиночкам квартиры не полагаются. А про кооперативную квартиру я даже и заикаться не стал…
      В общем, никак у меня нормальная жизнь не налаживалась. А я же не дурак, я смотрел по сторонам и видел, как люди живут. И знал прекрасно, что лучше всех живут партийные и советские чиновники, начальники, так называемый партхозактив, а также вся обслуживающая их челядь. При этом зарплаты у них у всех были не сказать, чтобы высокие. Почему же они жили так хорошо? Ответ на этот вопрос отлично знали все советские люди того времени, периода брежневского застоя. Всё дело в том, что то была эпоха так называемых несунов. Несун-рабочий нес домой какие-то нужные железки с завода, несун-повар тащил домой всё, что смог «сэкономить», не докладывая в котел, несун-продавец жил на обсчетах и обвесах, и на продаже с наваром «дефицита». А начальникам несли те, кто им непосредственно подчинялся, взамен получая относительную свободу самому нести все то, что полагалось уносить домой «по чину».
      Система «несунства» была отлажена четко везде – хоть в Москве, хоть на Камчатке. И вот я, устав от своих поисков и жизненной неустроенности, решил вписаться в эту систему…
      Как попасть в эту систему распределения материальных и иных благ, как не оказаться в ней на самом низу, в какой сектор пирамиды лучше всего встроиться?
      В партноменклатуру мне пути не было, там кадровики про меня, конечно, всё знали, ведь советская система была сильна учетом и контролем, особенно в кадровой работе, на каждого, там, где надо, имелось досье, каждый не раз писал собственноручно автобиографии и заполнял различные анкеты. Не светило мне стать и юристом или идеологическим работником. Оставалось одно – идти в торгаши.
      Без торгового образования в торговле делать нечего – будешь или грузчиком, или продавцом в самом захудалом отделе, причем заставят тебя делать то, за что легко можно попасть под суд, поэтому всегда ты будешь висеть на волоске у судьбы и на крючке у начальства. Поэтому я и решил поступать в торговый техникум. Это было оптимальное решение. Учиться недолго, и на это время мне должно было хватить на жизнь накопленных небольших средств. А диплом техникума давал возможность административного роста в торговой системе.
      Ну и еще был у меня один резон. Учась на дневном отделении техникума, вращаясь среди юных будущих торговых работниц, я рассчитывал найти себе среди них новую Ассоль…
      Когда сдавал вступительные экзамены в техникуме, я жил на квартире у одной бабки, возле центрального городского рынка. Чуть ли не в первый же день столкнулся с теми, кто «держал» рынок: сначала к бабке пришли какие-то люди со специфической внешностью, оставили какие-то сумки, потом заявился то ли сын, то ли племянник бабки, оказавшийся, как я потом узнал, «бригадиром» блатных в том районе. «Бригадир» зашел в мою комнатенку познакомиться, мы с ним немного поговорили. Он, узнав, что я поступаю в торговый техникум, сказал, что это хорошо, и предложил обращаться к нему, если что. А чуть позже, тоже у этой же бабки, я познакомился с парой цыган, входивших в этническую группировку, контролирующую весь рынок и прилегающую территорию, в том числе и район, где расположен торговый техникум. Так у меня стали устанавливаться «нужные» связи…
      Директор техникума после первого экзамена, который я сдал на отлично, пригласил меня к себе на разговор. Спросил, почему я решил стать торговым работником, почему поступаю именно в техникум, а не в институт. Я ответил, как мог, стараясь не раскрыть полностью своих внутренних побуждений.
      Не знаю, что директор подумал обо мне, но особенного мне он тогда ничего не сказал, только пожелал успехов.
      После того, как прошло зачисление в учащиеся техникума, я вновь пришел к директору ВТСТ, теперь уже по собственной инициативе. Пришел просить места в общежитии, потому что у той бабки возле базара обитать я не хотел, слишком криминально там всё было, а я хотел жить и учиться спокойно. Проблема была в том, что в общежитии давали места только девушкам, поскольку их в техникуме было подавляющее большинство.
      Выслушав мою просьбу, директор подумал и спросил меня, какие у меня самого на этот счет соображения. Я тоже подумал и сказал, что буду в общежитии делать всё по хозяйству, о чем попросит комендант. Директор еще подумал и сказал, что даст разрешение на поселение при условии, что я буду поддерживать общественный порядок в общежитии. На мой вопрос, как же я буду делать это один, последовал ответ – будешь не один, парней заселят несколько человек.
      Вселиться в общежитие поначалу разрешили только восьмерым парням. Кроме меня, был среди них еще один великовозрастный «ученик» - тоже двадцатишестилетний Витя Соловьев, он поступил на отделение продовольственных товаров. Витя занимался тяжелой атлетикой, имел веселый общительный характер, и мы с ним сразу сошлись во взглядах и договорились друг другу помогать при затруднениях.
      Витя стал старостой в одной комнате, я – в другой, и мы начали с ним «наводить порядок».
      Это было непросто. Контингент девчонок в общежитии был сложный: от 15-летних бывших школьниц-восьмиклассниц, у которых еще материнское молоко на губах не обсохло, до 20-летних вполне взрослых женщин, бывших в поре самого активного гона, поиска себе мужей и возлюбленных. С ними-то как раз договориться было проще всего: их кавалеры провожали только до входных дверей, а интимные встречи они устраивали где-то на другой территории. А вот с малолетками была проблема. Вырвавшись из-под родительской опеки, многие приличные вроде бы девочки ударялись во все тяжкие, томимые жаждой великой любви.
      Вечерами мы стояли  с красными повязками дружинников в вестибюле здания общежития на входе на этажи, следя, чтобы к девочкам в комнаты никто не проник посторонний. А ближе к 11 часам вечера, когда вход в общежитие закрывали, комендант общежития, тридцатилетняя Люба (обитательницы общаги её называли тетей Любой), устраивала с активистками совета общежития обход по этажам. Мы выходили с Виктором на улицу и следили за окнами комнат, не появятся ли там, спускаясь по простыням, местные «Ромео». Бывало, на первых порах кого-то ловили…
      Однажды у нас произошла стычка с молодыми цыганами, пришедшими к своим «подругам». Пустить мы их не пустили, пригрозив вызвать милицию, на что нам ответили угрозой «разобраться». Пришлось мне обращаться к своим новым «нужным» знакомым на рынке. Больше цыгане с нами не конфликтовали.
      Цыгане, кроме рынка, «держали» в Ворошиловграде еще много чего. Например, под ними была и гостиница «Турист». Я об этом точно узнал уже когда работал в торговле и учился заочно в институте. Приезжая на сессии, я останавливался в разных гостиницах, в том числе и в «Туристе». Вот там, выбивая «по блату» номер (а это в советское время был тоже «дефицит»), я и познакомился со «смотрящим» из цыган.
      Еще с «теневыми авторитетами» мне пришлось общаться и тогда, когда я впервые окунулся в торговую среду. Стипендия в техникуме была совсем мизерная, а расходы мои росли, да и вообще, надо было жить по-новому, вот и стал я заниматься «торговлей».  Когда у нас началась первая практика, а было это дело в главном универмаге Ворошиловграда с названием «Россия», я работал на складах и там, естественно,  познакомился с несколькими заведующими. Попросил у них помощи, чтобы они продали мне дефицитные тогда вещи. Мне пошли навстречу, правда, дали на первых порах мелочь – пластинки популярных ВИА, да женские солнцезащитные очки со сменными стеклами розового, голубого, зеленого и сиреневого цветов (такие как раз тогда только входили в моду). Норма прибыли, выражаясь научным языком, была на тех очках у меня очень хорошей – до трехсот процентов…
      В комнате общежития, в которой, кроме меня, жило еще три парня, у нас по общему согласию, установился почти армейский порядок с каждодневной уборкой, строго заправленными постелями и приемом пищи в строго определенное время. На стенах над кроватями ничего лишнего не было, никаких репродукций с красавицами из журналов. Только на одной стенке в центре, напротив общего стола, висела одна собственноручно мною написанная картина с пейзажем.
      Готовили пищу для себя мы сами, закупая продукты вскладчину. Делал это первое время я сам, потом научил варить борщи и покупать подходящие недорогие продукты своих товарищей. Слава о нашей «коммуне» росла и ширилась: комендантша водила к нам девчонок демонстрировать идеальный порядок в комнате, а на запах нашего борща или чего-нибудь жаренного всегда приносило кого-нибудь из соседних «мужских» комнат. В просьбах поесть мы не отказывали. Кого-то просто так угощали, а кому-то давали порцию за деньги, всё зависело от человека и его материального достатка, о котором мы все прекрасно знали…
      Делали мы и заготовки на зиму. Да-да, не удивляйтесь! Всё было просто. В конце августа и сентябре всех нас посылали работать на овощные базы. Девчонки занимались сортировкой и переборкой овощей, парни, как правило, работали на засолке. Огурцы и помидоры солили в бочках, во вставленных внутрь их полиэтиленовых пакетах. Во время перевозки бочек из засолочного цеха на склад бывало иногда, что какая-нибудь особо вертлявая из них «нечаянно» с электрокары скатывалась на пол и разбивалась. Впихнуть мешок с продукцией в другую бочку было невозможно, поэтому разбитая бочка списывалась, а продукция – «уничтожалась». Часть «уничтоженного» доставалась и самим перевозчикам. Что-то съедалось на месте, а что-то умудрялись пронести через вахту овощебазы. В общем, после окончания сезона, у нас в комнате под кроватями всегда стояли банки с законсервированными огурцами и помидорами.
      Вот так постепенно происходило превращение меня в «уважаемого человека»…
            
      ----------------------------
      На снимке: группа товароведов промтоваров на Острой Могиле в г. Ворошиловграде перед выпуском из ВТСТ. 1978 год. Слева направо Надя Кулибаба, Игорь Парфиленко, (?), Петя Гнатенко, Рита (?), Маша (?).
      Фото из моего архива.