Виолка. 4

                4
       Ещё около декады корабль Глая бороздил прибрежные воды, прятался в засадах, гонялся за толстыми торговцами, затем, гружённый добычей, повернул на запад и отправился в открытое море. Через несколько дней он приблизился к группе  островов, и вошёл в бухту самого большого из них. Эльма увидела, что острова обитаемы, а тот, в бухте которого они стали на якорь, полностью заселён. Десятки рабов, под присмотром стражников, строили пристань и портовые сооружения, а вершину скалы, нависавшей над бухтой, венчал грозный замок.
     Глай позвал Эльму и, в лодке, отправился на берег. Когда они оказались на суше, к ним тут же приблизился возчик с лёгкой двухколёсной повозкой. Капитан и девушка взобрались в повозку и она покатила по узкой каменистой дороге вверх, к замку.
     Замок оказался новым, кое-где ещё велись строительные и отделочные работы. С гордостью глядя вокруг, Глай произнёс:
- Всего десять лет назад здесь были дикие безлюдные места, а теперь есть селения, живут люди и возвышается моя крепость… Я строю своё королевство собственными руками. И, пусть я пират, разбойник и убийца, но после меня останется не только недобрая память, но и целое государство!
     Девушке выделили одну из комнат, неподалеку от личных покоев Глая. Рядом находился гарем, где обитали более двух десятков наложниц, а также комнаты пленниц, участь которых зависела от щедрости их родственников. Если женщину не выкупали в течении определённого срока, она становилась собственностью капитана, и он поступал с нею по своему усмотрению. Если она была молода и красива – могла пополнить его гарем или отправиться на работорговый рынок, если она была не первой молодости – становилась простой рабыней или служанкой, или пополняла бордель, обслуживавший матросов и солдат. Эльма возносила хвалу богам, что ей уже не грозит подобная участь, благодаря заключённой с капитаном сделке.
     Отношение Глая к Эльме оставалось для неё загадкой. Он обращался с нею, не как со служащей или пленницей, а, скорее, как с родственницей – сестрой или дочерью. Он ни разу не попытался соблазнить её, не унижал и не оскорблял, держался с нею ровно и приветливо. Хотя с остальными членами команды, как успела заметить девушка, был строг и холоден. Когда они оставались наедине, Глай преображался: в его мрачном взгляде появлялась теплота, в голове мягкость и ирония, а твёрдо сжатые губы расслаблялись и улыбались. За время, проведённое рядом с этим человеком, Эльма привыкла к его изуродованному шрамами лицу, к слепому глазу и спокойному, размеренному, словно ленивому, хрипловатому голосу. Её восхищали его ум и проницательность, его воинское искусство и сила, его обходительность и умение вести беседу. Он знал множество забавных и смешных историй, обычаи разных народов, исторические хроники. Во время совместных ужинов он щедро делился своими знаниями с девушкой. Но он никогда не рассказывал о себе и своей прошлой жизни, Эльма не знала, кто он и откуда, как его настоящее имя (так как Глай было, скорее всего, прозвищем), даже не догадывалась о том, что у него есть целые владения.
     Первые дни Эльма просто бродила по замку и окрестностям, знакомилась с его обитателями, заводила друзей и врагов. Все в замке, как и на корабле, считали Эльму очередной любовницей господина, его временной прихотью и игрушкой, и относились соответственно: кто равнодушно, кто с пренебрежением, кто с презрением, а кто и с завистью.
     И, хотя в замке ей дали целый сундук роскошных нарядов, Эльма продолжала одеваться в свой старый потрёпанный и заштопанный виольский костюм. Глай не требовал, чтобы она выглядела, как леди, Эльма тоже не стремилась к этому. Хотя к остальным милым безделушкам, украшающим быт женщины, относилась благосклонно. Она не отказывалась от милых вещичек в виде серёжек, перстеньков, браслетов, кулонов и подвесок, заколок и брошей. Пользовалась она и косметикой: краской для подводки глаз, духами и притираниями. Благодаря своей броской красоте, Эльма привлекала взгляды многих мужчин, но никто не пытался с нею сблизиться, опасаясь гнева господина.
     Прошло ещё две декады. Эльма полностью освоилась в замке и на острове, куда выезжала вместе с Глаем. Они часто осматривали местные селения, выезжали на другие острова, отправляясь туда на небольшой яхте, стоявшей в укромной бухте. Глай показывал то, что уже сделал, и рассказывал о том, что собирался сделать. Девушке всё было интересно, проделанная работа восхищала, а планы захватывали воображение, но она не понимала, почему капитан делится всем этим с нею. За то короткое время, что она его знала, Эльма успела понять, что Глай никогда ничего не делает просто так, от нечего делать, а всегда с каким-то тайным или явным умыслом. Но она не приставала к нему с расспросами, ожидая, пока капитан сам объяснится, если пожелает.
     В замке поведение девушки было таким, как ей приказал Глай в самом начале: тихим, скромным, послушным и покорным. Она никогда ему не возражала, не перечила, не спорила; не была груба или нетерпима ни с кем, даже, если чьё-то поведение было вызывающим или не нравилось ей.
     Но всё же, однажды, девушка не выдержала и сорвалась.
     Эльма была на кухне и болтала с рабыней-кухаркой Маргой, с которой успела подружиться. Достоинство Марги было в том, что она всегда была в курсе всех событий, слухов и сплетен, происходивших в замке. Женщины шептались и хихикали, когда в кухню неожиданно вошёл Аторис – один из стражников с очень скверным характером. Его не любили за нахальство и боялись из-за бездушной жестокости. Даже его собственные товарищи-стражники сторонились его, так как у него были крепкие кулаки и злобный нрав. Эльма не раз встречалась с Аторисом прежде, и каждый раз он отпускал в её адрес гнусные замечания и похабные шуточки, однако, рук не распускал, поэтому девушка отвечала ему лишь холодным презрительным взглядом. Другим же рабыням он, буквально, не давал прохода, и не одна уже пострадала от его похоти и мощных кулаков.
     Сегодня Аторис отчего-то был не в духе, и, увидев двух, по его мнению, бездельничающих рабынь, начал на них орать, грязно бранясь и обзывая всеми непотребными словами, какие смог вспомнить. Марга испуганно втянула голову в плечи, а Эльма удивлённо приподняла брови и посмотрела на беснующегося стражника с насмешливым презрением. Того и раньше раздражало, что Эльма, единственная из всех женщин замка, не боялась его, свободно разгуливала по замку, такая высокомерная и недоступная, и он не мог дождаться того часа, когда она надоест господину и он «спустит её вниз», то есть, отправит в солдатский бордель или барак для рабочих рабынь.
- А ты какого… здесь расселась, девка?! – переключился он на Эльму, видя, что Марга уже дрожит от страха. – Ступай к себе наверх и займись своим прямым делом – ублажай своего господина! Ходишь везде, как хозяйка, трясёшь своим задом, словно шлюха, дразнишь солдат!
     Эльма подождала, пока Аторис хоть на мгновение заткнётся, переводя дыхание, и спокойно ответила:
- Послушай, солдат, иди-ка ты отсюда и воняй где-нибудь в другом месте!
     Аторис побагровел от такого неслыханного нахальства и просипел:
- Ах ты сучка… Да я тебе… Да я тебя… Ты думаешь, если служишь подстилкой капитана, так уже можешь безнаказанно разевать свой рот?! Да знаешь, сколько у него было таких, как ты? Не думай, что ты первая или последняя!
- Мне это не интересно, - холодно отрезала Эльма. – Но мне надоели твои выходки. Если ты сейчас же не уберёшься с моих глаз, я выбью тебе все зубы и сломаю нос!
- Ты кому угрожаешь, шлюха?!. – Дальше полился поток грязных ругательств, в которых упоминалась мать Эльмы и все её ближайшие родственники.
     Девушка встала и молча ступила к негодяю. Тот не опасался женщины, поэтому нападение оказалось для него полной неожиданностью. Когда нога девушки врезалась ему в пах, а кулак в челюсть, поток ругательств прекратился, и Аторис уже не смог ничего сказать или сделать. Эльма, в которой скопилась долго сдерживаемая ярость не только на Аториса, но и на ему подобных, с холодной жестокостью начала избивать полубесчувственного стражника. Её мягкие, но с жёсткой подошвой и металлическими набойками на носках сапоги били в самые болезненные и уязвимые места, работали и кулаки, разбивая лицо стражника в кровь и кроша гнилые зубы. Через несколько минут лицо Аториса превратилось в кровавое месиво, а на теле не осталось живого места. Он уже давно потерял сознание, и вряд ли выживет, так как у него были сломаны почти все рёбра, обе руки и нос, кости которого вошли в череп. Он хрипел, конвульсивно вздрагивая и захлёбываясь собственной кровью.
     Все, кто был в кухне, с изумлением и ужасом наблюдали эту сцену, пока кто-то не догадался позвать стражников. Когда в кухню вошли двое охранников, Эльма уже успокоилась и отмывала в корыте для посуды окровавленные руки.
- Эльма, деточка, - прошептала бледная и дрожащая Марга, - зачем ты это сделала? Тебя теперь разопнут…
- Ну и пусть… - угрюмо ответила девушка. – Зато эта тварь больше никому не причинит беспокойства.
- Эй, девушка, а ну-ка подойди сюда! – приказал один из стражников. Другой в это время с любопытством склонился над Аторисом, наблюдая, как тот умирает.
- Тебе надо, ты и подойди! – с вызовом ответила виолка.
- Ты, вероятно, соскучилась по плети, - с усмешкой ответил солдат, снимая с пояса короткую кожаную плеть, предназначенную специально для усмирения рабов.
- Не думай, что у тебя это получится… Только замахнись на меня, и с тобой случится то же, что и с Аторисом, - с угрозой произнесла Эльма.
     Стражник покосился на истерзанное тело на полу и заколебался.
- Чего ты медлишь? – выпрямился его товарищ. – Врежь ей, как следует, и тащи за патлы к капитану.
- Если ты такой храбрый, подойди и врежь сам! – огрызнулся первый. – Разве не видишь, что она сделала с Аторисом? Она же обезумела! Тут нужна целая команда!
     Пока стражники пререкались, Эльма отступила к печи и схватила длинный вертел, предназначенный для жарки целых туш.
- Ну, кто хочет стать кабанчиком? – насмешливо спросила она.
     Стражники переглянулись, обнажили мечи и начали неуверенно наступать, стараясь обойти девушку с двух сторон. Но за её спиной была высокая стена печи, надёжно прикрывавшая тыл, а в руках грозное оружие, не уступавшее копью.
     Пока стражники растерянно топтались перед решительно настроенной девушкой, один из рабов-поваров, решив, вероятно, выслужиться, взял в руки тяжёлый длинный черпак и начал подкрадываться к девушке с боку, пока её внимание было отвлечено наступавшими стражниками. Казалось, Эльма не замечает его, потому что не повернула в его сторону даже голову. Но когда он подошёл достаточно близко, она вдруг резко крутанулась на каблуках и вонзила вертел ему в лицо. Брызнула кровь, и выбитый глаз, пролетев через всё помещение, шлёпнулся в тарелку со взбитыми яйцами, стоявшую перед одной из кухарок. Увидев окровавленный глаз, смотрящий на неё из белой пены, та истошно завизжала.
     Лишь только вертел достиг цели и сделал своё дело, Эльма тут же развернулась обратно, чтобы отбить выпад меча. С профессиональной сноровкой отбив и второй меч, она сделала ложный выпад и воткнула вертел в грудь стражника. Второй оказался более осторожным и не лез на рожон, в буквальном и переносном смыслах этого слова.
     Их противостояние прервал приход коменданта в сопровождении нескольких воинов.
- Что здесь происходит? – грозно вопросил он.
- Да тут сумасшедшая буянит! – в сердцах ответил стражник. – Она убила Аториса, а когда мы хотели её взять, схватилась за вертел… Попало и Тако, и повару…
     Комендант посмотрел на Эльму.
- Это женщина господина?
- Она самая…
     Мюррей нахмурился.
- Девушка, положи вертел и ступай за мной! – приказал он. – Мы отведём тебя к твоему господину.
- Я вам не верю, - ответила Эльма. – Как только я окажусь в ваших руках, вы прикончите меня.
- Никто тебя не тронет без приказа господина… Ты понимаешь, что поступила плохо?
- С какой стороны на это посмотреть, - усмехнулась виолка. – Только не говорите мне, что вы будете оплакивать Аториса.
- Не такая ты безумная, как говорят…
- Не безумнее вас, господин комендант.
- Тем хуже для тебя. Идём со мной, не заставляй применять к тебе силу.
- Я сама знаю дорогу и могу пройти к господину и одна, без вашего сопровождения.
     Мюррей, видя, что переговоры зашли в тупик, вновь недовольно нахмурился. Конечно, он мог приказать убить эту дерзкую девчонку, но он не знал, как отнесётся к этому Глай, а попасть в немилость ему совсем не хотелось. Немного поразмыслив, он принял новое решение.
- Что ж, если пророк не идёт к горе, придётся горе идти к пророку… Пеняй, потом, девушка, на себя… Сорас, ступай наверх и пригласи сюда милорда.
     Спустя несколько долгих, томительных, напряжённых минут, проведённых в молчаливом ожидании, в кухню вошёл Глай. Окинув место происшествия быстрым внимательным взглядом, он остановил его на девушке и медленно произнёс:
- Ступай к себе, Эльма. Жди моего решения…
     Виолка бросила вертел и послушно прошла через толпу молча расступившихся стражников. Поднявшись наверх, она вошла в свою комнату и плюхнулась на низкое ложе. Слухи в замке распространялись с быстротой лесного пожара в жаркий ветреный день. Поэтому, как только девушка вошла в комнату, рабыня-прислужница пристала к ней с вопросами:
- Это правда, что вы убили Аториса, госпожа?
- Правда.
- Слава Небесам! – радостно воскликнула рабыня. – Вы сделали доброе дело, госпожа!
- Знаю… Но, по-моему, меня за это накажут.
- О, это так печально… Но мы любим вас, госпожа, и будем молиться за вас!
- Спасибо… Молитесь, может это поможет.
     Проходили минуты и часы, а Глай не давал о себе знать. То ли решение давалось ему нелегко, то ли он не мог подобрать наказание пожёстче.
     Наконец, мучительное ожидание закончилось, и Глай вошёл в её дверь. Эльма тут же опустилась перед ним на колено и склонила повинную голову.
- Простите меня, господин, что нарушила ваш приказ, - смиренно произнесла она. – Я готова понести любое наказание за свой проступок.
- Только за это?
- Да… Я больше ни в чём не виновна.
- А убийство двух человек?
- Они получили, что заслужили. Это был поединок, они проиграли.
     Глай заложил руки за спину и прошёлся по комнате.
- Мне сказали, что Аториса ты убила голыми руками… Это так?
- Да.
- Значит, чтобы убить человека, тебе не обязательно иметь при себе оружие?
- Я сама оружие.
- Я недооценивал тебя… Что ты ещё умеешь?
- Меня готовили как защитника и телохранителя. Я умею скрываться и нападать, убивать и калечить, допрашивать, причинять боль, не калеча, и, наоборот, калечить без боли. Я могу убить быстро или медленно, оружием, ядом или голыми руками. Я умею врачевать несложные раны и готовить целебные снадобья… И меня трудно застать врасплох, если я настороже… Кстати, сейчас… - она встала и бесшумно приблизилась к двери. Распахнув её, она схватила за шею подслушивавшую под дверью рабыню и втащила в комнату. - …сейчас нас подслушивали. Что прикажете сделать с негодницей? У этой девочки болтливый язык, и то, о чём здесь говорилось, к вечеру будет обсуждать весь замок.
- Значит, она не должна проболтаться, - обронил Глай.
- Ясно… - Эльма обняла дрожащую рабыню за плечи. – Извини, милая, но ты сама виновата в своей беде. Не нужно было совать свой любопытный носик в чужие дела. Обещаю, тебе будет не больно.
- Госпожа… - успела пискнуть рабыня, но тут послышался хруст сломанных шейных позвонков, и безжизненное тело мягко выскользнуло из сильных рук виолки.
     Глай посмотрел на труп и поднял взгляд на Эльму.
- Тебе не жалко девочки? Вы ведь, кажется, дружили?
- Да, она была хорошей девушкой… Но вы приказали и я исполнила.
- Я не это имел в виду…
- А другого способа закрыть ей рот нет.
- Ты жестока и хладнокровна…
- Это комплимент.
- Ты умеешь любить? Или виолкам не знакомо это чувство?
- Мы можем любить. Виолка рожает ребёнка только от того, кого полюбит… Или захочет, чтобы он стал отцом её детей.
- А ты влюблялась?
- Ещё нет… Мне всего двадцать.
- Значит, ты ещё девственна?
- Нет, конечно, - со снисходительной усмешкой ответила Эльма. – У меня были мужчины, но это так, для развлечения…
- Ты сама их выбирала?
- Конечно!
- А если тебя кто-то выберет для развлечения?
- Я убью его!
- А если это буду я?
- Тогда… - Эльма запнулась. – Вы дали клятву…
- Я её не нарушал. Просто я хочу знать, нравлюсь ли я тебе, как мужчина? Какие чувства ты ко мне испытываешь? Любовь, уважение, боишься или просто терпишь?
- Я…
- Отвечай честно, без страха. Мне нужна правда.
- Вы мне нравитесь. Я бы с удовольствием служила вам, только не на пиратском корабле… Вы умный человек и настоящий лидер. И… Я бы приняла вас, даже, как мужчину.
     Глай одобрительно улыбнулся.
- Тогда у меня будет к тебе деловое предложение, - сказал он после непродолжительной паузы.
- Слушаю…
- Я хочу, чтобы ты стала моим наместником здесь, на острове. Я подозреваю, что, когда я ухожу в плавание, дела здесь идут не так, как нужно. Строительство приостанавливается, а солдаты пьют и развратничают. Здесь нужен человек с твёрдой рукой, зорким глазом и безжалостным сердцем… И ты лучше всех подходишь на этот пост.
- Я согласна, милорд… Но станут ли ваши люди слушаться меня? Я для них лишь шлюха, очередная «женщина господина». Не первая и не последняя, как сказал Аторис.
- Это было до сего дня. Завтра я официально назову тебя своей дочерью и передам всю полноту власти. Ты станешь их госпожой, леди Эльмой, миледи.
- Это прекрасно… Но, опять же, станут ли они меня слушаться, когда вы уйдёте в море? Их много, я одна.
- Так что ты предлагаешь?
- Если бы со мной были несколько моих соплеменниц…
- Но где их взять?
- На Оллине. Вы можете отправиться туда и нанять несколько девушек-виолок. Десяток виолок усмирят этот остров, как пара хороших овчарок овечье стадо.
- Хорошо, я подумаю над твоим предложением… А пока - ступай за мной.
     Они спустились в арсенал, и Глай сказал, что она может выбрать любое оружие по своему вкусу. Эльма сразу же взяла в руки длинный узкий алмостский меч из превосходной стали, в позолоченных, украшенных драгоценными камнями ножнах, хороший кинжал, "айосец" и пару метательных ножей. Нацепив на себя оружие, она, счастливая, как девочка, получившая в подарок желанную куклу, бросилась на шею Глая и поцеловала его в обезображенную шрамом щеку.