Последний день Тельца Глава 16

Глава 16

Соколов проехал мимо дома Басмача. Он осмотрелся вокруг и поставил машину в переулке так, чтобы ее не было видно от ворот милиционера. План был прост: если хозяина не окажется дома, то Сан Саныч будет ждать его в машине. Если же он на месте, то, воспользовавшись пистолетом, Соколов посадит его за руль, и вместе они выедут за город. Благо, дом Басмача находился на окраине, и в этом районе на выезде не было поста ГАИ. Оставалось только хитро представиться, чтобы не спугнуть майора.

Сан Саныч подошел к калитке и дрожащим пальцем нажал кнопку переговорного устройства. Все внутри него тряслось от волнения. Это был и страх перед неизвестностью, и ненависть к убийце его семьи, и опасение ошибиться либо поставить под угрозу жизнь семьи майора, которая не имела никакого отношения к делам своего кормильца.

Ответа не последовало. В груди отлегло. Соколов нажал звонок еще несколько раз, но в динамике так никто и не отозвался. Теперь он точно знал, что в доме пусто, и никто случайно не пострадает. Кто бы ни вошел во двор, он не останется незамеченным. Дрожь прошла, и по телу растеклось тепло. Сан Саныч вернулся в машину и переехал на край улицы, откуда была видна калитка майора. Оставалось только ждать, но тут Соколову пришла в голову другая мысль. Гораздо удобнее будет похитить Басмача, когда наступят сумерки. Тогда соседи наверняка не смогут заметить ни его, ни его машину. Да и с милиционером легче будет управиться в темноте. И Сан Саныч решил присмотреть за городом подходящее место для «задушевной беседы». Он завел двигатель и уехал.

Как раз в это время по названному Володей адресу такси привезло Наташу.

- Двадцать гривен! - объявил таксист цену за доставку.
- Сейчас, одну минутку, я посмотрю машину, - ответила секретарь, открывая дверь такси.
- Нет, девушка, сначала заплатите, а потом смотрите! - предупредительно произнес таксист.
- Конечно! - доставая деньги, сказала Наташа. - Я просто имела в виду, чтобы вы не уезжали, потому что мне, наверное, придется с вами вернуться в центр.

Таксист спрятал двадцатку и доложил диспетчеру, что выполнил заказ. Наташа вышла из машины и, подойдя к калитке милиционера, оглянулась по сторонам. Соколова и его машины нигде не было видно. Тогда девушка заглянула в два близлежащих переулка, и, не обнаружив знакомого Мерседеса, вернулась в такси.

- Отвезите меня, пожалуйста, обратно, - попросила она водителя.
- Любой каприз за ваши деньги, - пошутил довольный водитель и завел двигатель.

Несколько раз Наташа брала в руки телефон, чтобы позвонить Соколову, но так и не решилась набрать его номер. Может, он передумал? Может, вернулся в офис? Может, поехал в больницу за Машей и сыном? А может, он уже встретился с милиционером и они сейчас в его доме убивают друг друга? Нет! Машины ведь нигде нет. Значит, и Соколова здесь нет.

Было уже начало восьмого, когда Наташа вернулась в офис. Домой она ехать не могла, чтобы не тревожить маму своими переживаниями. А вдруг снова придется возвращаться в этот дом? Как она объяснит это маме. Та просто не отпустит дочь в ночную неизвестность. Девушка вошла в приемную, села в свое кресло и снова взяла мобильный телефон. Минуту посомневавшись, она все же набрала номер Соколова. 

- Алло, Сан Саныч! - крикнула Наташа в трубку, услышав, что директор ответил на звонок. Второй раз в жизни она назвала Соколова Сан Санычем.
- Да, Наташа! Я тебя слушаю!

Девушка замешкалась, не зная, что сказать дальше.

- Ну, Наташа! Чего ты молчишь? - раздражался директор, пробирающийся в этот момент через густой кустарник в посадку по-над дорогой. 
- Я хотела спросить, что мне дальше делать? Вы уехали и ничего не сказали, - только и придумала растерянная секретарь.
- А ты что, еще на работе? Иди домой!
- А вас уже не будет в офисе?
- А я тебе нужен? - удивился Соколов чрезмерному любопытству.
- Нет, я не то хотела спросить, - решилась Наташа. - Александр Александрович, мне Володя сказал, куда вы поехали, а я сама сегодня видела у вас пистолет. Конечно, мне понятно ваше состояние, и я опасаюсь, что вы можете сейчас поспешить, сделать непоправимое, а потом будете жалеть об этом, - выпалила девушка на одном дыхании. 
- Наташа, эти вопросы не в твоей компетенции. Спасибо за заботу, но я как-нибудь сам разберусь со своими делами. Езжай домой, а завтра встретимся в офисе.
- Сан Саныч, скажите мне, где вы! Я сейчас приеду, - продолжала настаивать девушка, решившая бороться за шефа до конца.
- Зачем? Хочешь мне помочь? Приезжай! Я в лесу копаю могилу, - попытался отшутиться Соколов, который впервые услышал от своего секретаря смелое заявление, противоречащее его распоряжению, не считая вчерашнего инцидента, подробностей которого Соколов почти не помнил.
 
Наташа онемела, решив, что Сан Саныч уже застрелил милиционера.

- Я пошутил! Езжай домой, - сказал Соколов твердым голосом и прервал разговор.

Он пробрался через кустарник и оказался на крошечной полянке, которую окружали густые деревья, и которую не было видно с дороги. Сан Саныч вернулся на дорогу и запомнил несколько примет этого укромного места, куда можно было привести майора для расправы. Он сел в машину и отправился в супермаркет, чтобы купить веревку, фонарь и раскладной нож.

Наташа вложила телефон в сумочку и замерла в раздумье. Ей обязательно нужно было предотвратить намечающееся кровопролитие. Девушка понимала, что Соколов непременно попадет на скамью подсудимых. Ведь в случае расправы над виновным в смерти Миши, он будет главным подозреваемым. А, зная характер Сан Саныча, нисколько не сомневалась - Соколов с гордостью признает, что отомстил убийце своего сына. Наташа так же понимала, что директор еще не нашел милиционера, раз смог шутить в разговоре с ней. Значит, он, либо ищет его в городе, либо ждет в засаде около дома. Нет, она все же невнимательно осмотрела улицы вокруг… Хотя, если бы в тот момент Сан Саныч был там, он непременно увидел бы ее и теперь сказал об этом по телефону. Значит не видел… А может, она приехала туда раньше него? И что это за хруст был слышен, когда они говорили по телефону? Может он и вправду готовит яму для тела? Судя по спокойному голосу, они точно еще не встречались, значит, выкопав могилу и все подготовив, Сан Саныч будет ждать майора около дома. Там и за город недалеко. Точно! Соколов наверняка скоро приедет на ту улицу, где она искала его полтора часа тому назад. 

Наташа во второй раз за этот день сорвалась со своего кресла и бросилась на улицу ловить такси. В кошельке оставалось всего пятьдесят гривен, и этих денег как раз хватало на дорогу туда и обратно. Но сейчас, когда на карту были поставлены жизни людей, Наташа совершенно не думала о деньгах. Она боялась за действия разъяренного Сан Саныча, который за жену и сына готов был пожертвовать собственной жизнью или, в лучшем случае, свободой.
Было почти девять, когда такси въехало на знакомую уже улицу. Девушка дрожащими руками расплатилась с водителем и вышла из машины, тихонько хлопнув дверцей. В нескольких дворах залаяли собаки. Ночь незаметно накрывала город. Вот-вот должны были зажечься уличные фонари. Жара быстро спала, а северный ветер невесть откуда нагнал тяжелые грозовые тучи. Вдалеке уже слышны были раскаты грома. Дождь, подгоняемый порывистым ветром, приближался к городу. Но Наташу трясло не от прохлады. Она была крайне взволнована. Особенно от того что не представляла как вести себя и что говорить, когда Соколов встретит ее у злополучных ворот. Но у ворот его не оказалось. Наташа огляделась по сторонам и не заметила ничего необычного. Однако от волнения все тело продолжало трястись. Девушка перешла на противоположную сторону улицы и стала под молодым каштаном, стараясь быть незаметной на пустынной улице.

Минут через двадцать пошел дождь. Настоящий ливень с громом и молнией. Когда вода пролилась сквозь густую крону каштана, Наташа в сердцах усмехнулась: «Идеальная погода для преступления». Много мыслей посетило ее голову, пока ночь обволакивала чужую улицу своей загадочностью. Что делает она здесь, под этим каштаном-решетом, промокшая до нитки? Может Соколов уже дома глушит водку, пытаясь залить свое непоправимое горе? Может этот милиционер живет совсем в другом месте? Может, это и не он вовсе сбил Мишу? Может, Маша вскрыла себе вены совсем не от того, как объяснил Сан Саныч? Может все вокруг врут, а она - доверчивая стоит и мокнет под этим нескончаемым дождем? А мама думает, что на работе завал с документами. И не звонит, чтобы не мешать. Хотя уже пора бы и позвонить! Но, нет! Услышит шум дождя и поймет, что дочь на улице и без зонта. Начнутся переживания. Хорошо, что не звонит. Так хочется горячего чаю! Днем еще изнемогала от жары, а теперь вот промокла до нитки, замерзла и дрожит, словно осиновый лист. А его все нет и нет. Ни одного, и ни другого. И хорошо, что нет! Лучше бы и не было… Сколько же ей еще стоять? И как теперь домой добираться? Пока дойдет до дороги, будет по колено в грязи. Ну и вечер выдался!

Но все же ей гораздо лучше, чем несчастной Машеньке, которая теперь лежит в морге рядом со своим сыночком! Господи, как все же жесток мир, если лишает жизни таких людей. А Соколов, который является косвенным виновником Машиной смерти, и сегодня занимается такими глупостями, как месть! Ведь его семье это уже не поможет. А его погубит. И фирму его развалит. И человек пострадает, вина которого еще не доказана. Лучше бы он занимался организацией похорон. Лучше бы в церковь съездил, службу заказал, свечку поставил. Помолился бы за упокой, да за спасение своей заблудшей души.

Но Наташины размышления прервал свет фар знакомого Мерседеса. Она спряталась за стволом дерева. Сан Саныч проехал мимо, не заметив своего промокшего секретаря, развернулся и остановил машину в двух домах от милицейского, выключил фары и стал ждать. Наташа постояла еще минут пять и, в конце концов, решилась выйти в тусклый свет уличного фонаря. Соколов сразу узнал знакомую фигуру и выругался матом. Затем моргнул фарами, приглашая, таким образом, девушку в машину. Наташа открыла дверь и, дрожа всем телом, села на переднее сидение.

- И как это понимать? - грозно спросил Соколов.
- Я приехала помочь вам, - стуча зубами, прошептала Наташа.
- Ты будешь бить или вязать? - злобно пошутил Сан Саныч. - Давай сразу роли распределим, чтобы потом друг другу не мешать.
- Я не это имела в виду! - смело заявила девушка. - Я хочу вас уберечь от греха и от тюрьмы. Вы сейчас в ярости, и я понимаю, как вам тяжело ее перебороть, но уверяю вас, Сан Саныч, что Маша не хотела бы этой мести…
- Что ты несешь! - перебил Наташу Соколов. - При чем тут Маша? Ты же ничего не знаешь! Еще скажи, давайте пойдем в милицию, и пусть его посадят! Девочка, даже если опустить тот факт, что погибли именно мой сын и моя жена, я все равно хочу тебе объяснить, что произошло преступление, при котором погиб ребенок, а совершивший это преступление гражданин, по нелепой случайности оказался работником внутренних органов. То есть - дерьмом оказался, понимаешь?! А так как они все в этих внутренних органах одним миром мазаны, то никто его в тюрьму не посадит, и судить не будет. И он не придет ко мне и не извинится, мол, вышло так, что не успел руль в сторону повернуть. Прости, брат, если сможешь! А он бабло занес в ГАИ, эксперта подмазал и сейчас уже жрет водку в ресторане. А когда я его поймаю около калитки, так он за пистолетом потянется, чтобы и меня пристрелить. Чтобы всю семью в один рядочек положить. Посмотришь, он с волыной домой приедет. Потому что очко дрожит. Такая мразь только исподтишка может ударить, только под защитой так называемого закона, который они под себя пишут и по-своему трактуют. Нету, понимаешь, нету справедливости в нашей стране. Ее вообще нигде нет, а у нас и подавно. Судьи - суки продажные! Прокуроры - ничуть не лучше! Менты, вообще - уникумы беспредела! Посмотри на депутатов, на рожи министров! От кого мне ждать справедливости, если не от своих собственных рук? Я все взвесил и десять раз обдумал. Ни ты, ни закон, ни соратники менты, никто другой не спасет эту сволочь от наказания. Я свершу собственный суд и исполню приговор, чего бы мне это ни стоило, хоть-то здоровья, хоть свободы, хоть жизни. А раз уж ты все знаешь и уже здесь, то можешь остаться и стать свидетелем того, в чем эта мразь признается перед смертью. Но если боишься, то лучше езжай домой прямо сейчас. Только остановить меня больше не пытайся. Надеюсь, что и ментам ты меня не сдашь! - закончил Соколов свое объяснение, вложив в него всю боль не только последних суток, в которых ему пришлось пережить смерть семьи, но и накопленное с годами отвращение ко всему государственному устройству и его служителям.

Наташа молчала, потому что снова была облита ушатом правды, рядом с которой жила, в которой просыпалась и засыпала, к которой привыкла и поэтому уже не обращала внимания. Как впрочем, и сам Соколов, пока судьба не вывернула его жизнь наизнанку.

- Что молчишь? Уезжаешь или остаешься?
- Остаюсь, - прошептала девушка.
- Тогда пересаживайся на заднее сидение, и ни при каких обстоятельствах не говори ни слова и ничего не предпринимай! Я тебя серьезно предупреждаю, потому что любое неаккуратное движение может стоить мне жизни. И тебе тоже. Поняла?

Наташа утвердительно качнула головой и перебралась назад. Ее продолжало трясти. Девушка чувствовала, что приближается что-то страшное, непоправимое, но понимала, что ее аргументов не хватит для переубеждения жаждущего возмездия Сан Саныча.

Майор Басмач, проведя экспертизу автомобиля, перезвонил своему шефу и попросил до вечера отсрочить оплату, сославшись на то, что часть денег придется занимать. Волгу он оставил на стоянке около МРЭО, а сам, поймав такси, приехал домой. В сейфе лежало тридцать шесть тысяч долларов, не считая нескольких тысяч гривен. Алексей Петрович выложил все деньги на стол и сел напротив, словно прощаясь с ними. Каким трудом было все это заработано. Какому риску подвергал он себя, свою семью, чтобы почти ежедневно пополнять этот неприкосновенный запас то двадцати, то пятидесяти, то стодолларовой купюрой. Сколько регистраций пришлось провести полузаконно, на сколько нарушений пришлось закрыть глаза! Сколько краденых машин он оформил, рискуя при этом своей карьерой, свободой и честью! Ведь все это ради семьи! Ради их достатка и благополучия. Ребенку нужно будет учиться, а нынче это весьма дорого обходится. А потом свадьба, внуки. И кто все это обеспечит, если не он? И вдруг в этот золотой запас семейного счастья неожиданно влазит чужая рука, вмиг разрушающая все планы и надежды! И все придется начинать заново. В таких тяжелых политических условиях, когда власть постоянно меняется. И каждая перемена влечет за собой опасность безработицы. Его личной безработицы. Что еще умеет делать майор Басмач, кроме оформления автомобилей? Работать следователем на тысячу гривен и ловить воров, способных заплатить двести баксов, чтобы отмазаться? Да с такими заработками его ребенку придется идти в ПТУ! А работы сколько, а писанины! Самый денежный вариант - это гаишником на дорогу. Но туда, во-первых, попробуй попасть, тем более майором, а во-вторых, ведь это каторга, а не работа. Холод, дождь, туман, а ты смыкаешь по червонцу, как нищий на паперти. Кошмар!

Но с другой стороны, если сейчас не заплатить, то работа в органах для него закончится. А в худшем случае - тюрьмой! Тогда уж точно не останется никакой надежды. Да, нужно смириться и заплатить. Время впереди еще есть, и если обстоятельства будут хорошо складываться, то эти деньги можно вернуть за год. Не так уж и долго. Но все же жалко! Где взялся этот сопляк со своим цирком?

Дальнейшие размышления натолкнули Басмача на осознание вероятной опасности, связанной с наездом. Ведь у пацана есть богатенький папа, которого знают в городе. Он ведь может по своим каналам вычислить его, и тогда нужно опасаться мести. Конечно, законно к майору не подкопаться, если сам генерал взялся ему помочь. Не станет тот подставлять себя, не будучи полностью уверенным в безопасности предприятия. Но ведь папаша может наслать на него головорезов и таким образом просто отомстить, раз уж по-иному не выходит.

Алексей Петрович вышел в кухню и выпил минеральной воды, смочив пересохшее от тяжелых мыслей горло.

Нужно перестраховаться! Нельзя напиваться до чертиков и поздно возвращаться домой. Да и пистолет на всякий случай надо с собой носить. Правда в пиджаке в такую жару будет жарковато, но лучше потная безопасность, чем прохлада сырой могилы. Вот же ж влип! Теперь нужно оглядываясь ходить, чтобы этот гад дубиной по башке не стукнул! Завтра же в поезд и к своим в Крым!

Алексей Петрович сложил деньги обратно в сейф, оставив на столе тридцать тысяч, и достал с верхней полки того же сейфа вычищенный и смазанный пистолет Макарова - свое табельное оружие. Он проверил обойму, передернул затвор и надел на плечи кобуру. Пиджак с трудом сходился на круглом животе.

- Нужно походить в спортзал, - подумал вслух майор, и отправился на встречу с начальником.

После передачи денег Алексей Петрович все же решил обмыть неприятную, но необходимую сделку, и съездил в «Лесной», умышленно не беря собственного автомобиля. Пил он много, однако пьянел очень медленно, и сейчас, когда такси поворачивало к дому, на ногах майор держался уверенно.

Увидев остановившуюся около дома машину, Соколов неслышно открыл дверцу.

- Сиди тихо! - приказал он секретарю и метнулся во мрак дорожки по-над заборами. Наташа сразу потеряла его из виду. Она видела, как человек в пиджаке выбрался из такси и подошел к калитке, стараясь не промочить ноги, но отъезжающая машина ослепила девушку, а через несколько секунд все замерло. Наташа напрягла слух. Кроме шума дождя ничего не было слышно. Девушка не смогла более ждать и вышла из машины, не закрывая дверей, но предусмотрительно достав ключи из зажигания. Она, пугаясь собственного дыхания, подошла к забору, блестевшему под потоками стекающей воды. Он был высоким и без единой щели. Только молодой каштан, которых на всей улице росло около двух десятков, раскинул свои ветви, прильнув одной из них к каменной изгороди. Девушка с трудом вскарабкалась на промокшее дерево и оттуда смогла заглянуть во двор Басмача. В свете зажегшейся в прихожей лампы она различила фигуру Сан Саныча, подкравшегося к входной двери. Дрожь пробежала по спине, но Наташа не решилась его окликнуть, помня, каким тоном он запретил ей покидать машину.

Соколов, перемахнул через забор по тому самому дереву, на котором сидела сейчас его секретарь, и пробрался к входу. Но как попасть внутрь или выманить на улицу майора, он не знал. Тогда Сан Саныч набрал на мобильном номер Наташи. Сквозь шум дождя она не слышала звонка телефона, оставшегося в машине.

Вызов шел, но секретарь не поднимала трубки. Соколову пришлось через грязь цветника вернуться к забору и вскарабкаться по нему на толстую ветку каштана. Тут он и встретился с неугомонной своей помощницей.
 
- Наташа, твою мать! Что ты здесь делаешь?
- Я переживаю за вас, вот и полезла следом!
- А я тебе звоню! Мне твоя помощь нужна! Слазь с дерева и позвони в звонок на калитке. Когда он в переговорное спросит, кто это, скажешь, что твоя кошка залезла к нему во двор. Пошлет – нагруби в ответ. Его надо выманить! Поняла?
- Сан Саныч, вы его не убьете?
- Конечно, нет! Что ты такое говоришь! Просто выбью из него нужные показания!
- Хорошо, я попробую.

Наташа спустилась с дерева и подошла к калитке, пока Соколов возвращался к входной двери. Она подождала еще минуту и нажала кнопку звонка. Через некоторое время динамик зашипел, в нем отозвался грубый голос майора.

- Кто там?
- Здравствуйте, это соседка. Мой кот перелез в ваш двор. Вы не могли бы вернуть его мне?
- Как перелез, так обратно и вылезет! - нагрубил в ответ милиционер.

Наташа снова позвонила.

- Он не сможет перелезть обратно, потому что дерево растет снаружи! Вы что, не слышите, как он мяукает во дворе? Я прошу вас, подсадите его через забор!

Басмач в сердцах выругался, но перед выходом во двор захватил с собой пистолет, сняв его с предохранителя. Лишь только майор вышел на крыльцо, Соколов со всей силы толкнул его в спину так, что тот потерял равновесие и упал в грязь около дорожки, вымощенной тротуарной плиткой. Сан Саныч ринулся к лежащему на земле милиционеру, пытаясь ударить его кулаком в лицо, но тот увернулся и, сделав подсечку, свалил нападавшего в розовые кусты. Ветки затрещали и впились в руки и шею Соколова десятками острых игл. Не чувствуя боли и скользя руками по грязи, Соколов схватил за ногу милиционера, который на корточках рыскал вокруг себя, пытаясь найти оброненный во время падения пистолет.

Ударила молния, и Наташа, которая снова вскарабкалась на дерево, увидела драку в луже около крыльца. Страх ее мгновенно исчез, лишь только она поняла, что Соколову угрожает опасность. Девушка спрыгнула с забора в мягкую жижу чернозема и погрузилась по щиколотку в грязь. Потеряв равновесие, она завалилась назад, сев на ягодицы. Ливень поглощал своим шумом все звуки ругани и борьбы около дома. Наташа выбралась на дорожку и подбежала к дерущимся. В это время майор уже нащупал пистолет, но взять его успел лишь за ствол. Соколов навалился на него сзади, обеими руками пытаясь отобрать оружие. Свой пистолет он не успел достать из кобуры под пиджаком, рассчитывая в рукопашном бою справиться с ненавистным майором. В ту секунду, когда Басмач вывернул из-под туловища вторую руку и дотянулся ней до рукоятки пистолета, Наташа рванула у него из рук оружие. Грянул выстрел, совпав с раскатом грома. Пуля пробила двойное стекло прихожей и застряла в цветной штукатурке. От неожиданности девушка отшвырнула пистолет в кустарник около забора и прильнула к стволу яблони.

Борьба продолжалась. Басмач, воспользовавшись заминкой от грохота выстрела и грома, вывернулся из-под Соколова и бросил жменю грязи в его лицо. На мгновение Сан Саныч перестал видеть, и этого времени хватило, чтобы майор добежал до калитки. Но та оказалась заперта, а ключ остался на стене в прихожей. Соколов поднялся на ноги, видя, как милиционер мечется около забора, достал свой пистолет и выстрелил в воздух. Басмач замер на месте, со страхом глядя на приближающегося незнакомца. Когда Сан Саныч подошел, он выкрикнул ему навстречу.

- Вы кто? Что вам надо?
- Ты убил моего сына! - сплевывая грязь и вытирая ладонью лицо, крикнул в ответ Соколов.
- Так ты что, пришел мне отомстить? А закон? - сгоряча проговорился Басмач.
- Для тебя я сейчас закон!
- Послушай, дружище, - более мягким тоном начал Алексей Петрович, - я ведь не убивал твоего сына! Я, вообще, не знаю, о чем ты говоришь! Может вы адресом ошиблись? - умоляюще, произнес майор, поглядев на стоящую около дерева девушку.
- Да, нет, тварь! Я бы тебя и под землей нашел! Из-за тебя моя жена вскрыла себе вены! - шипел Сан Саныч, продолжая отплевываться, и подойдя к милиционеру на расстояние вытянутой руки. Он поднял пистолет, приставив его ко лбу Басмача. Тот сглотнул слюну и понял, что лучшая защита - это нападение.
- Ну, давай, сука, стреляй! Стреляй! Что стоишь? Кишка тонка? Купил пистолет, а инструкцию не прочитал? На спусковой крючок нужно нажать! - кричал взбешенный милиционер, давя лбом в дуло пистолета и шагая на Соколова, который начал пятиться назад. - Не на того напал! Думал, что я упаду на колени, стану просить прощения, мол, я не специально, он сам под колеса упал! Черта с два! Ты что, возомнил себя судьей? Или Богом? Решил восстановить справедливость? Так я таких хлюпиков, как ты давил и давить буду! Знаешь, сколько таких мстителей по тюрьмам сидит?! Закон - это я! А ты букашка! Насекомое, которое я сейчас ладошкой прихлопну!

Милиционер, разъяренный собственными словами и подогретый спиртным, оттолкнул от себя Соколова, продолжая надвигаться на него. Такого напора Сан Саныч не ожидал и опешил от бесстрашия майора. Но следующие слова вернули к нему прежнюю ярость.

- Ты, небось, жену свою сам до самоубийства довел? Знала, что такой слизняк, как ты не сможет за сына отомстить, вот и вскрыла себе вены…

Соколов бросил на землю пистолет и с кулаками набросился на майора. Он нанес несколько ударов в живот и лицо милиционера, но тот устоял на ногах и даже попытался ответить размашистым правым крюком. Сан Саныч увернулся и снова ударил Басмача в лицо. Однако все эти удары не наносили противнику ощутимого вреда. Соколову казалось, что руки его легкие, а удары незначительные. Он успел подумать, как привык в боксерском зале к перчаткам, и в настоящей драке их теперь не хватало. Басмач снова попытался попасть кулаком в голову Сан Саныча, но тот пригнулся и ударил правой рукой в живот, точно так, как попал на ринге Василевскому. Майор крякнул, но не упал и, продолжая крыть матом, стал надвигаться на Соколова, отчаянно размахивая обоими кулаками, словно крутил в спортзале «мельницу». Пара таких ударов достигла цели, и Сан Саныч почувствовал вкус крови из нижней губы. В блеске молнии он увидел на земле пистолет, схватил его, но в этот момент Басмач всей своей массой накинулся на Соколова, и оба рухнули в грязь. Прозвучал выстрел, эхо которого поглотил дождь. Сан Саныч ощутил, как тело милиционера обмякло. Он вывернулся из-под хрипящего майора и в блеске молнии разглядел, что тот держится обеими руками за бедро, выше колена. Соколов вскочил на ноги и направил дуло пистолета в голову милиционера.

- Сука, я тебе никогда не прощу смерти семьи! Тебе конец! - закричал он в самое лицо Басмача и уже хотел нажать на спусковой крючок, но палец не послушался. Сан Саныч всю ненависть и боль свою вложил в ладонь с пистолетом, но другая его часть упорно сопротивлялась, боясь услышать гром выстрела. Он вдруг понял, что не в состоянии застрелить человека, беспомощно лежащего перед ним в грязи. Сан Саныч опустил пистолет, но тут же поднял его, в новом порыве гнева пытаясь перебороть нерешительность. Капли дождя смешивались с солеными слезами ненависти и грязными струйками стекали по щекам. Все сознание его давило злосчастный спусковой крючок, но мышцы не подчинялись. Инстинкт самосохранения был сильнее злости. Где-то глубоко Соколов ощущал, что, убив этого человека, он перечеркнет собственную жизнь. Это не было обдумано, просто здравый смысл каким-то чудесным образом побеждал желание отомстить и именно он сейчас управлял рукой, которая должна была совершить расправу.
 
Неожиданно милиционер заплакал и начал просить пощады.

- Помогите мне! Пожалуйста! Я ранен! Прошу вас, не стреляйте! Я не хотел убивать вашего сына! Я даже не видел, как он вышел на дорогу! Я уронил телефон! Я не виноват! Простите меня! Простите! - рыдал майор, пытаясь зажать кровоточащую рану. В эту минуту к ним подбежала Наташа. Она упала на колени перед милиционером и закричала прямо в его лицо.
- Так значит, вы все-таки сбили мальчика около цирка?
- Да! - продолжал рыдать Алексей Петрович. - Я не хотел! Он сам выбежал на дорогу!
- Ты сбил его на тротуаре! - заорал Соколов в самое ухо милиционера.
- Я не хотел! У меня выпал телефон, и я наклонился его достать, а в этот момент мальчик…
- Так мальчик был на дороге? - переспросила Наташа.
- Нет! Я выскочил на бордюр и там сбил его! Наверно! Я не видел, я доставал телефон! Помогите мне, пожалуйста!
- А следователь вас опрашивал? Вы признались?
- Нет! Никто меня не допрашивал!
- Сволочь, сколько ты заплатил, чтобы тебя отпустили? - снова закричал Соколов.
- Тридцать!
- Чего - тридцать?
- Тридцать тысяч долларов! Помогите мне, пожалуйста!
- Кому? Кому ты заплатил?
- Я не могу этого сказать! Он ни причем…

Сан Саныч со всей силы ударил Басмача ладошкой по затылку. Тот качнулся и снова заголосил.

- Не бейте меня, прошу вас! Я все скажу!
- Кому? - орал Соколов.
- Начальнику МРЭО! Помогите мне!

Девушка встала между Соколовым, продолжавшим целиться в милиционера, и сидящим в грязи Басмачом. Она поднесла к лицу Сан Саныча мобильный телефон и включила запись. Из трубки послышался голос майора, сознающегося в совершенном наезде. Шум дождя не помешал записать признание – слишком громко кричали все участники ночной трагедии. Соколов опешил от неожиданности, а Наташа разжала его пальцы и забрала из руки пистолет.

- Сан Саныч, нам нужно отнести его в дом и вызвать скорую помощь, - попросила остолбеневшего своего начальника секретарь. Соколов, наконец, посмотрел на нее. Струйки воды, блестя в тусклом свете лампочки в прихожей, стекали по щекам девушки. Волосы прилипли к лицу, и она достала пальцами изо рта мокрую прядь. Одежда и руки были перепачканы грязью, которая тоже стекала на землю, смываемая нескончаемым ливнем.

 Сан Саныч снял с себя ремень и перетянул ногу теряющего сознание милиционера. Вместе с Наташей они отнесли его под мышки в дом, оставив в прихожей мокрый и грязный след.
 
Соколов вызвал скорую помощь, пока его помощница подкладывала подушки под голову и ногу майора, которого уложили на диване. Положив трубку, Сан Саныч отозвал Наташу в кухню и обратился к ней.

- Послушай, эта запись ничего не значит. Он скажет, что мы заставили его сделать это признание. Его отмажут, а нас с тобой обвинят в нападении на работника милиции.         
- Так, что же делать? Что, застрелить его? - нервно пошутила девушка.
- Уезжай! Забирай запись и уезжай. Я сделаю в милиции заявление, что нашел виновника гибели своего сына. Может меня отпустят под подписку о невыезде. А потом - завтра, эту запись необходимо будет передать в средства массовой информации. Вот тогда пусть попробует отвертеться!
- А что делать с пистолетом? - растерянно спросила девушка.
- Давай его сюда! За огнестрел отвечать мне.

Наташа протянула Сан Санычу пистолет, и он воскликнул от удивления.

- Это что, тот пистолет, из которого я в него выстрелил?
- Да, - ничего не понимая, ответила девушка.
- А где второй?
- Какой второй?
- Это мента пистолет. А был еще мой!
- Я его куда-то выкинула от страха.
- Да, нет! Ты этот пистолет выбросила! «Макарова»! А мой должен лежать где-то в грязи. Нужно срочно его найти и спрятать! Выходит, что оба выстрела были из ментовского пистолета! То есть, о моем никому знать необязательно! - прошептал Сан Саныч и бросился во двор, стараясь успеть найти оружие до приезда милиции.

Он вернулся в дом, вытирая рукой грязный пистолет.
 
- Наташа, вот теперь мне действительно нужна твоя помощь! Немедленно уезжай отсюда и увези его. Вот ключи от моего дома. Спрячь где-нибудь в вещах. Нет! Выброси по дороге на полпути, но чтобы никто не видел! И дождись меня, пожалуйста! Я очень благодарен за все, что ты сегодня сделала! И еще более буду благодарен, если ты немедленно уедешь! Возьми деньги на такси, - Сан Саныч достал из бумажника сто гривен. - Езжай!
 
Он вывел девушку за калитку и сказал ей на прощание:
- Когда тебя будут опрашивать, - ты ничего не знаешь о втором пистолете! Его никогда не было! Был только один, который вынес из дому майор! Поняла?

Секретарь утвердительно покачала головой, сунула в руку директора ключи от его Мерседеса и побежала в сторону дороги. С другой стороны улицу осветили фары двух автомобилей. Соколов запер машину, вернулся в дом, положил на стол милицейский пистолет и сел в кресло напротив стонущего майора. 

Наташа прошла через темный двор к дому Соколовых, повернула в замочной скважине ключ, включила в прихожей свет,  разулась и вошла в комнату. Все тело ее было измазано подсохшей грязью. Зная, что Маша рассталась с жизнью в ванной комнате, девушка не решилась туда зайти и умылась над кухонной раковиной. Чтобы не пугала тишина незнакомого дома, наполненного болью, Наташа включила телевизор. В какой-то передаче политики обсуждали вопрос целесообразности расформирования ГАИ.

Девушка поднялась на второй этаж и во всех комнатах включила свет. Ей казалось, что дух погибшего ребенка и его мамы витает по дому. Одной было страшно. Она вошла в спальню, выглянула в окно, за которым под струями дождя блестели качели, освещенные светом уличного фонаря, затем опустилась на край кровати, посидела немного без движения, глядя на золотые ручки прикроватной тумбочки, и, в конце концов, решилась открыть один из ящиков. Там, среди прочего, лежал кожаный блокнот с застежкой. Наташа открыла первую страницу и прочла: «Мария Соколова. Немного обо мне и о нас». Первая запись была сделана в день свадьбы. Несколько вклеенных фотографий, поздравительные открытки. Наташа листала страницы, словно пытаясь что-то найти, возможно, предсмертную записку. И нашла. На следующей странице после записи, датированной двумя неделями ранее трагических событий, красной губной помадой было выведено: «Тварь». Наташу словно огнем обожгло это кровавое слово - последнее обращение Маши к своему когда-то любимому мужу. Она машинально вырвала страницу, скомкала ее, отбросила на пол, но тут же подняла и зажала холодными пальцами в кулак.

Посидев минут десять в оцепенении, Наташа немного успокоилась, убедив себя в том, что поступает правильно, спрятав от Соколова послание несчастной женщины, доведенной его отношением до отчаяния и смерти. Она глубоко вздохнула и вернулась к чтению. В самом конце блокнота была вложена целая стопка записок на тетрадных листах, каких-то обрывках и даже троллейбусном билете. Девушка спустилась в гостиную, выключила звук телевизора и перевернула несколько листочков, остановившись на одном, в котором узнала почерк Соколова. Он писал Марии:

«Милая, родная моя девочка! Я так люблю тебя! С каждым днем все больше и больше! Но повседневность притупляет мои чувства, в заботах забываю повторять, как дорожу тобой, как благодарен судьбе за то, что получил шанс засыпать и просыпаться рядом с тобой, целовать твои красивые глаза, дышать одним воздухом, смотреть в одну сторону, жить одной плотью. Скоро ты родишь сыночка, и это будет вершиной нашего единства и любви! Я живу тобой, твоей лаской, твоим нежным голосом, мягкостью твоих рук, теплом твоего сердца. Не хочу иного счастья! Не представляю иной судьбы! Я полон любовью, взаимностью, гармонией! Знаю, что ты, милая моя девочка, чувствуешь то же самое, а любишь еще больше, еще самозабвеннее, еще нежнее! И так будет всегда! Клянусь тебе! Твой Санечка».

Слеза скатилась по Наташиной щеке и упала на исписанный знакомым почерком листок. Девушка прочла еще несколько записок и не заметила, как задремала. Ей снилась Маша за письменным столом, которая плакала и писала своему мужу:

«Милый, любимый мой человек! Сашенька, когда ты будешь читать эти строки, меня уже не будет рядом. Я буду около нашего сыночка. Буду держать его за руку, и целовать в мягкие щечки. Я хочу, чтобы ты знал, что в моей недолгой жизни было только два мужчины, которых я любила больше всего на свете. Это - ты и наш сынок. Один из вас по нелепой случайности покинул эту землю. Я не в силах справиться с такой несправедливостью и ухожу вслед за ним. Он маленький и беззащитный. Ему нужно мое тепло и ласка. Мне страшно оставлять тебя одного, но я знаю, что ты сильный и все поймешь. Я все эти годы безумно любила тебя! Ты был солнцем в моей жизни. Ты и Мишенька. Я прощала тебе все обиды и оскорбления, все мои бессонные ночи и часы ожидания твоего возвращения. Потому что любила! И я готова была прощать тебя до конца наших дней. Но жестокая судьба распорядилась иначе. Господь не дал мне прожить эту жизнь в счастье. Но в этом не твоя вина! Ни в коем случае не вини себя! Я простила тебя тысячу раз! Но просто не могу пережить того, что наш сынок лежит сейчас в холодной больничной комнате, накрытый белой простыней. Я не могу оставить его одного! Я хочу быть рядом с ним. И теперь, когда ты будешь нас хоронить, то непременно положи в одну могилу. Тебе так тоже будет спокойнее. Ты будешь знать, что Мишенька со мной и нам хорошо.

Сашенька, миленький мой, я так люблю тебя! Я прошу у тебя прощения за все мои грубые слова и нелепые обиды! За то, что оставляю тебя одного в этом безжалостном мире! Я знаю, как больно будет тебе читать эти строки, но поверь мне - так будет лучше нам обоим. Время залечит твою рану! Ты встретишь другую женщину, и у вас будут свои детки. Я желаю тебе скорейшего выздоровления, родной мой! И я от всего сердца желаю тебе счастья! Помни, я очень, очень, очень люблю тебя! Прощай, мой родной! Прощай, жизнь моя! Мы тебя любим! Маша».


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...